Великий Магистр - Елена Грушковская

Он не встретил меня после работы и не явился ночевать домой. Когда никто не видел, я позволила себе пореветь в подушку, а публично снова надела маску. И только Цезарем это не ограничивалось: некоторых коллег мне тоже пришлось поразить своей «верноподданностью». Да, пришлось давить и приказывать, чувствуя их внутренний протест. Я сомневалась, что все смогут сыграть роль так же, как я, и только моему заместителю Иоширо Такаги я решилась открыться. В нём я была уверена так же, как в себе — в том, что он всё поймёт верно, и что его непроницаемые японские глаза не выдадут наш секрет. Это принесло мне хоть и маленькое, но всё же облегчение: одной мне было бы тяжело нести этот груз.

В общем, это был сплошной ад. А в пункте питания я встретилась с президентом. Она подсела за мой столик и сочувственно заметила:

— Сегодня у тебя какой-то замотанный вид. Проблемы?

— Да так… — вяло улыбнулась я, боясь переиграть. — Цезарь бунтует… Скандал закатил, ночевать не пришёл. Да и с коллегами не всё гладко.

— Пусть бунтует, — сказала она спокойно. — С ним всё ясно. Он для нас потерян. А вот что там насчёт коллег? Есть недовольные? Поподробнее — кто, чем?

— Думаю, со своими подчинёнными я справлюсь, — осторожно ответила я.

Она взглянула на меня пронзительно поверх пакета с кровью.

— Ну, смотри. Всё должно пройти без задоринки.

— Пройдёт, госпожа президент, — сказала я.

Она улыбнулась уголком губ.

— Я рада, что хоть ты не бунтуешь. А то если бы и с тобой проблемы возникли… Не знаю, как бы нам всё это удалось. Ты уверена, что твоя команда не подкачает?

— Всё будет как надо, — заверила я.

— Ну что ж… Я надеюсь на тебя. Не подведи.

Впрочем, под конец рабочего дня меня ждал сюрприз. Иоширо, кивнув мне, сказал:

— Идём. Надо поговорить.

Я шла, чувствуя лёгкий холодок нервозности, который перешёл в ледяной ком в кишках, когда я увидела всю команду психотехников в сборе. Что они мне сейчас заявят?

Иоширо кивнул им, и встал Франц Кушнер.

— Гермиона, мы всё знаем. Не волнуйся, мы не подведём. Мы должны работать командой, а какая же команда без единства?

Я укоризненно посмотрела на Иоширо. Он с чуть приметной улыбкой качнул головой.

— Если ты боишься, что мы не сумеем разыграть спектакль, то зря, — сказал Франц. — Какие же мы тогда психотехники?

— Да, тогда всех нас следует уволить за профнепригодность, — поддержал Зикомо Барака.

Мне захотелось всех их обнять, да только рук не хватало. Они, словно прочитав мои мысли (психотехники всё-таки), обступили меня, и я, скольких смогла обхватить, стольких и обняла.

— Ребята… спасибо, — пробормотала я глухо. — Простите, что не доверилась вам… Не потому, что сомневалась в вашем профессионализме… Просто не хотела подводить вас под монастырь. Вы же понимаете, что это значит.

— Чего мы не понимаем, так это твоего желания взвалить всё только на свои хрупкие плечики, — сказал Франц.

— Я не знаю, что сказать, — вздохнула я.

— Скажи, насколько серьёзно мы должны обрабатывать их? — спросил Макс Мандаров. — Может, сделать временное внушение или поверхностное?

— Если честно, ребята, Аврора не просила как-либо халтурить при работе, — ответила я. — Видимо, у них есть какой-то план. Она сказала просто делать нашу работу. Видимо — как положено, на совесть.

— Но если зафигачить обработку по полной… Не знаю, получится ли у них снять программу, — с сомнением проговорил Макс.

Я подумала и сказала:

— Аврора говорила уверенно. Значит, у них есть какой-то туз в рукаве. Что ж, парни, будем делать по полной программе.

Массовый «медосмотр» начался. В связи с ним в центре была приостановлена вся остальная работа, а команда психотехников работала с раннего утра до позднего вечера, посменно. Всего специалистов было двенадцать, и им предстояло принять огромную массу пациентов. Я подключилась к ним тринадцатой и втянулась в выматывающий процесс выуживания из общей серой стаи «золотых рыбок» — достойных.

Как это происходило? Пациенту предлагали удобно устроиться в кресле якобы для снятия электроэнцефалограммы; ему и впрямь подсоединяли к голове аппаратуру и включали её, а в это время психотехник начинал свою работу. Ровным, монотонным голосом задавая пациенту вопросы психологического теста, параллельно он мягко вводил его в транс, после чего давал ему в руки жука. Если происходило соединение с жуком, пациента (точнее, теперь уже достойного) не выводили из транса до конца, а передавали в руки сопроводителей, которые перемещали его на подготовительную базу — когда-то там располагался санаторий — для дальнейшей обработки. В случае, если жук не реагировал, проходящего осмотр просто выводили из транса с установкой забыть о том, что он держал его в руках, и отпускали. Проверка на совместимость с жуком проводилась в последнюю очередь: перед ней шёл обыкновенный осмотр.

В этой круговерти мне было даже некогда вспомнить о Цезаре, а он не появлялся дома уже три дня, и его телефон не отвечал. Может, он уже сбежал в Орден? Теряясь в догадках, я спешила к семи утра в центр, вкалывала там до одиннадцати вечера и, зверски голодная, мчалась в пункт питания. Вот там я снова вспоминала о Цезаре, и кровь застревала у меня в горле. Где он сейчас, голодный он или сытый? В авроровских пунктах его всё-таки сняли с довольствия, и ему ничего не оставалось иного, как только в самом деле просить крови в орденских. Впрочем, я не сомневалась, что Аврора не откажется его накормить.

«Медосмотр» длился десять дней. Из ста пяти жуков активизировались девяносто восемь, и ясно было, что оставшиеся семь приходились на нашу долю — самих сотрудников центра. Я запросила распоряжений у президента, и Юлия ответила:

— Медики останутся на своих рабочих местах. Целительский дар им очень пригодится.

Итак, мы приступили к проверке самих себя. Уже перевалило за полночь, все были усталыми и голодными, час назад центр покинула последняя группа осмотренных членов «Авроры». Семь жуков лежало на столе в центральном холле.

— Ну, ребята, кто первый? — спросила я.

— Давай, ты, — ответили мне.

Я покачала головой.

— Нет, я в последнюю очередь. Иоширо… Может, ты?

Японец спокойно кивнул и подошёл к столу, взял жука. Минута поглаживания — и кровь выступила на его пальце. Он усмехнулся и окинул взглядом всех остальных.

— Повезло, — заметил он.

Мы стали свидетелями уже стольких соединений с жуками, что наблюдали за дальнейшим почти спокойно. Жук врезался в его грудь, вспышка золотистого света, вторая пара крыльев. Придя в себя, Иоширо поморгал, встряхнул головой и улыбнулся своей загадочной восточной улыбкой. Все явно ждали от него описания ощущений.