Простой план - Скотт Смит

Я заставил себя встряхнуться, выйти из состояния ступора и быстро прошел по центральному ряду к прилавку, перегнулся через него и выключил радио. На входной двери висела табличка «Извините, закрыто», и я перевернул ее так, чтобы надпись была обращена к улице. Я хотел погасить свет, но, потратив почти минуту на поиски выключателя, в конце концов отказался от этой идеи и вернулся к задней стене магазина.

Без голоса проповедника в помещении стало пугающе тихо. Звуки, сопровождавшие любое мое движение, эхом отражались от окружавших меня полок с продуктами и возвращались ко мне вороватым шорохом, какой обычно издают грызуны.

Я взял кассира за ноги и потащил его к кладовке. Обескровленный, он оказался легче, чем я ожидал, но все равно справиться с ним оказалось нелегко. Тело его было громоздким, неуклюжим, и к тому же сложно было передвигаться по залитому кровью полу.

Каждое мое движение отдавалось тупой болью в груди.

Кладовка представляла собой крохотную узкую комнатку прямоугольной формы. Здесь стояли ведро, швабра, на полке лежали какие-то тряпки и щетки. В самом углу я разглядел умывальник и замызганный унитаз. В воздухе витал тяжелый запах дезинфицирующих средств. Выхода на улицу не было. Если бы я убежал сюда, то оказался бы в ловушке.

Я втянул кассира за ноги; потом пришлось сделать передышку и высвободить его руки, застрявшие в узком дверном проеме. Сложив их ему на груди, как покойнику в гробу, я протащил тело в глубь комнатки, подтянув его ноги к унитазу, чтобы можно было закрыть дверь. Я забрал у кассира бумажник, часы, кольцо с ключами и положил их себе в карман.

Надежно спрятав труп, я вернулся в торговый зал. Подойдя к прилавку, открыл кассу. Стодолларовая банкнота лежала в самом низу ящичка. Она была единственная. Я сложил ее пополам и засунул в передний карман джинсов.

На прилавке валялось несколько бумажных пакетов. Я схватил один, раскрыл его и высыпал туда все содержимое кассы.

Когда я уже закрывал ящик, оглядывая окружавшие меня полки, выискивая, что бы еще мог украсть бродяга, к магазину подъехала машина. Увидев ее, я застыл как вкопанный, рука моя так и зависла над кассовым аппаратом. Машина подкатила к самому входу, в окна ударил слепящий свет фар.

Свитер и лыжная маска лежали передо мной на прилавке. Я схватил свитер и судорожно начал натягивать его, но запутался в рукавах и никак не мог просунуть голову. В конце концов я отказался от этой затеи и прижал свитер к груди, словно рассчитывал спрятаться за ним.

Фары погасли, мотор затих. Из машины вышла женщина.

Я вытащил из-за пояса мачете и положил его на прилавок, прикрыв газетой, которую читал кассир.

Лужа крови и вина хорошо просматривалась от двери. К тому же по всему полу тянулись кровавые следы, оставленные подошвами моих сапог; они вели прямо к прилавку и были еще влажными, удивительно четкими, ярко-красными и напоминали мозаичный узор на полу в танцклассе. Глядя на них из-за прилавка, я почувствовал, как от волнения сдавило грудь. Я понял, что был неосмотрителен. И оставил после себя улики.

Пока женщина шла к двери, в небе пронесся еще один самолет, спешащий на посадку; от рева его двигателей задрожали стены. Женщина обернулась, провожая его взглядом, и инстинктивно пригнулась. Она была пожилой — судя по всему, далеко за шестьдесят, элегантно одетой — в темной шубе, черных туфлях на высоких каблуках, в ушах посверкивали жемчужные серьги, в руках она сжимала крохотную черную сумочку. Несмотря на толстый слой румян на ее лице, она выглядела очень бледной, как бывает после перенесенной болезни. Женщина была сосредоточенна и серьезна, словно опаздывала куда-то и дорожила каждой минутой.

Она толкнула дверь, убедилась, что та закрыта, и, приложив к стеклу руку в черной перчатке, попыталась заглянуть внутрь. Она тут же заметила меня, застывшего за прилавком, и красноречивым жестом указала на часы. Потом подняла вверх два пальца. Я разглядел, как она старательно выводит губами:

— Без… двух… минут… шесть! Я замотал головой.

— Закрыто, — прокричал я в ответ.

В сознание стучался настойчивый шепот, он чуть ли не вопил: «Пусть она уйдет. Она ничего не запомнит. Все выглядит так, будто ты закрываешься и уже готов покинуть магазин. Пусть она уйдет».

Я положил руки на прилавок и вновь покачал головой, моля Бога о том, чтобы она вернулась в машину.

Женщина начала барабанить в дверь.

— Мне нужна лишь бутылка вина, — прокричала она сквозь стекло. Я слышал, но голос ее звучал как будто издалека. Он показался мне знакомым, но я так и не смог вспомнить, кому он мог принадлежать.

— Мы уже закрылись, — рявкнул я.

Она застучала кулаком по стеклу.

— Пожалуйста.

Я осмотрел свои руки — внимательно, каждый палец, проверяя, нет ли на них следов крови. Когда я поднял взгляд, то увидел, что женщина все еще стоит в дверях. Я понял, что она просто так не сдастся; уходить она явно не собиралась.

Женщина опять начала колотить в дверь.

— Молодой человек!

Я уже знал, что последует дальше, предвидел, чем все кончится. События последних трех месяцев закалили меня, приучили реагировать на любую неожиданность; тяжкий груз содеянного не позволял мне допускать ни малейшей оплошности, заставлял действовать, устраняя любые препятствия, не гнушаясь крайними мерами. Я только что в течение трех часов общался с полицией. Если женщина сможет описать, в чем я был одет, полиция сразу же установит мою личность. И тогда мне грозит арест, тюрьма. Я сознавал весь ужас предстоящего, сознавал, что это будет самым жутким преступлением — даже в сравнении с убийством родного брата, — что я буду жалеть о содеянном всю оставшуюся жизнь, и все же добровольно пошел на это. Я был напуган, нервничал, я оказался в западне. Только что я убил человека, зарезал его мачете. Мои брюки и сапоги были в крови, и при каждом вдохе я ощущал запах Джекоба.

Я шагнул из-за прилавка.

— Всего одну бутылку вина, — кричала женщина через стекло.

Я открыл дверь ключом кассира. Распахнул ее и посмотрел на машину, чтобы убедиться, что женщина одна. В машине никого не было.

— Я только на минутку, — сказала она, чуть задыхаясь. — Мне нужно лишь бутылку столового вина для подарка.

Она вошла, и я закрыл за ней дверь, щелкнув замком. Ключи я положил обратно в карман. Обернувшись, она взглянула на меня.

— Вы ведь продаете вино?

— Конечно, — ответил я. — Вино, пиво, шампанское…

Она ждала, что я продолжу, но я замолчал. Я стоял, улыбаясь, между ней и дверью. Теперь, приняв решение, я был на удивление спокоен. Как и при убийстве Сонни, когда мне казалось, что я всего-навсего лишь играю роль.

— Ну? И где же оно? — Она еще не заметила кровавые следы на полу.

— Сначала нам нужно договориться об одной услуге.

— Услуге? — смутилась она. И посмотрела на меня, теперь уже внимательнее, улавливая выражение моего лица, глаз. — У меня нет времени для шуток, молодой человек, — сказала она, чуть вскинув голову — воинственно, как ястреб.

— Я только что сшиб полку с красным вином. — И я указал в сторону лужи у задней стенки магазина.

Она заглянула в центральный ряд.

— О, Боже, — произнесла она.

— У меня тряпка лежит на полке в кладовке, и нужно взбираться по лестнице. Но кто-то должен подержать мне ее.

Она опять уставилась на меня.

— Так вы хотите, чтобы я подержала вам лестницу?

— Я оказал вам любезность, впустив вас в магазин.

— Любезность? — фыркнула она. — Вы закрылись раньше положенного времени, чтобы улизнуть домой. Не думаю, чтобы ваш босс оценил ваш поступок как большую любезность.

— Вам всего лишь нужно будет подержать… Женщина постучала пальцем по циферблату часов.

— Было без двух минут шесть. Любезность! Никогда не сталкивалась ни с чем подобным.

— Послушайте, — сказал я. — Я не могу убрать все это без тряпки. А тряпку не могу достать без вашей помощи.

— Слыханное ли дело — держать тряпку на полке!

— Я не отниму у вас много времени.

— Я одета к званому ужину. Взгляните на меня! Не могу же я держать лестницу в таком виде.

— Что, если я дам вам вино бесплатно? — предложил я. — Любую бутылку, какую выберете. А за это вам придется лишь пройти в кладовку и подержать мне лестницу.

Она заколебалась; на ее лицо легла тень задумчивости. За окном, одна за другой, проносились машины — нескончаемый поток огней.

— Вы говорили, что у вас есть шампанское?

Я кивнул головой.

— «Дом Периньон»?

— Да, — ответил я. — Конечно.

— Тогда я выбираю его.

— Хорошо, — сказал я. — Вы его и получите. — Я отошел к прилавку и прихватил с него мачете, прикрытое сверху газетой. Потом вернулся к женщине и взял ее под локоть. — Давайте пройдем по крайнему ряду, чтобы не угодить в лужу.