Рожденные в завоеваниях - Селия Фридман

— Ты в самом деле расстраиваешься из-за смерти твоих людей, директор? — вкрадчиво спросила она. — Или тебя гораздо больше беспокоит то, что оставшиеся в живых могут переметнуться на мою сторону?

Она явно ударила по больному месту. Директор быстро скрыл свое волнение, но недостаточно быстро. «Ты — начало опасной тенденции!» — пробежала у него мысль. Затем ли Пазуа вновь взял себя в руки.

— Ты представляешь себя более значительной персоной, чем есть на самом деле, — начал он. — Ты предлагаешь Войну, я предлагаю знание. Здесь, в Институте экстрасенс может реализоваться полностью. В конечном счете…

— Ты в самом деле в это веришь? — перебила директора Анжа. — Ты можешь смотреть на меня и все еще так думать? Взгляни туда, за пределы Института — вот откуда приходит сила! Оттуда, где тебе приходится иметь дело с людьми, сознание которых закрыто для тебя. Где ты один в Пустоте, пока твое сознание не начинает кричать в поисках контакта — где ты прощупываешь мысленно целые планеты, желая найти прикосновение знакомой души. Нельзя получить силу здесь, в том окружении, где нас кормят с ложечки, где ты пытаешься развить силу, удовлетворяя все наши нужды. Само существование твоего Института мешает и сдерживает проявление таланта, к которому ты так стремишься.

Анжа передохнула и продолжила.

— Я предлагаю тебе Войну, самую высшую проверку. Пошли ко мне Сиару ти и он станет сильнее, чем ты когда-либо мечтал или считал возможным. Я гарантирую это.

— Трогательно, — сухо сказал ли Пазуа. — И я не сомневаюсь, что ты обрела себя в битве. И также нашла новые способы для приложения своего таланта. Но твои ограничения остались теми же, будь ты здесь, или где-либо в другом месте.

— Правда? — глаза Анжи заблестели и ярость полыхнула на миг. — Правда? Позволь мне показать тебе, директор, о каком именно таланте мы спорим.

Анжа медленно начала атаку на его сознание, чтобы ли Пазуа получил предупреждение и не сказал бы потом, что она застал его врасплох. Даже когда он отступал, отрезая ей путь, то его глаза, совсем чужие теперь, округлились от удивления. Нарушение главных принципов телепатического этикета! Караул!

Женщина подвинула бумаги ближе к нему — в них было разрешение экстрасенсу покинуть Институт, — великолепно продемонстрировав способность двигать предметы рукой или другой частью тела во время ментальной работы. Очень трудно делать что-то, когда ты выпускаешь столько ментальной энергии.

— Подпиши их, директор, — раздельно произнесла она.

«Не стану!» — мысленно отказал ли Пазуа.

Он старался воздвигнуть ментальные стены, одновременно пытаясь обыграть ее в гляделки, но не мог. Одно за другим его физические чувства закрывались, позволяя ему сконцентрироваться на смертельной схватке.

«Я слишком хорошо думаю о тебе, директор?» — пришел запрос в его сознание.

Анжа пыталась сдвинуть его тело, словно оно было ее собственным, и ли Пазуа боролся, чтобы не дать ей это сделать. И проигрывал. Ментальные когти рвали стены, которые он выстраивал, едва те начинали подниматься — пока директор не прекратил воздвигать их и ограничился только выкладыванием фундамента для борьбы. «Дисциплина отделения», — попросил он свою память. Ключевые модели прыгнули на место и директор начал уходить в темноту уединения своего «я». Анжа последовала за ним туда… — последовала за ним туда ! — и разрушила имевшуюся модель, которая обещала директору спасение.

«Ты не можешь от меня спрятаться! — гудело в его сознании. — Я слишком сильна. Я сильнее, чем ты когда-либо собирался меня сделать, и возможно сильнее, чем, как ты думал, станет кто-то из нас».

Ли Пазуа снова мог видеть, но был только зрителем, наблюдая за образами, которое Анжа активировала в его фантазии. Она смотрела его глазами и контролировала его. Это невозможно!

— Возможно, — сказала Анжа вслух. Она хотела, чтобы ли Пазуа ее слышал, поэтому слушала за него, позволяя ему разделить ее ощущения. Внутри он все еще боролся, но его воля, пересиленная и испуганная, наконец сдавалась ее долбящей и громящей силе. — Многое из того, чему ты нас учил, неправильно. Отбросить физические чувства, чтобы сконцентрироваться на сознании. Чушь! Нужно интегрировать и то, и другое — и оба усилятся. Ты учишься этому, когда нет другого выхода.

Директор сжал кулаки, затем разжал — Анжа заставила его это сделать. Он не мог остановиться, замедлить движение, уменьшить давление. Его тело было подчинено ей и она им управляла. Немыслимо!

— Почему нет? — спросила Анжа. — Если бы мое тело было достаточно сильным, то я могла бы толкать тебя физически. Если бы мои навыки ведения дискуссий были выдающимися, я могла бы манипулировать твоим интеллектом, представляя доводы разума. Почему это столь внезапно дляя тебя? Нет ни мужчины, ни женщины, которые могут противостоять мне, если я настроена достаточно серьезно — рецептора, телепата или кого-то другого. Если ты не смог, не сможет никто.

Анжа подтолкнула к нему запрос.

— Подпиши его, директор.

«… под давлением…»

— Твоя собственная пропаганда приведет тебя к гибели. Один телепат не может контролировать другого, помнишь? Подписывай!

Рука директоа взяла ручку — медленно, сильно дрожа от напряжения, когда он пододвинул к себе бумаги. Сам ли Пазуа отчаянно сопротивлялся, когда эта нахалка выжимала из него подпись, призывая его сознание подчиниться, но управляя им так, что подпись вышла похоже. Директор сражался, но проиграл.

— Спасибо, директор! — вслух поблагодарили Анжа. — Я знала, что ты согласишься с доводами разума.

Будто кулак, сдавливавший мокрую тряпку и выжимавший из нее последние капли, она расслабилась и выпустила ли Пазуа, и, подобно влажной тряпке, он, опустошенный, распластался на столе.

Анжа заново сложила документы и убрала себе под китель.

— Я ожидаю увидеть Сиару ти Ланна на двенадцатой базе через десять стандартных дней, — распорядилась она.

— А если его там не окажется? — глухо спросил директор.

— Ты уже отпустил его. Если ты теперь помешаешь Звездному Контролю, то я привлеку тебя к суду за государственную измену. И ты знаешь, сколько человек в Империи возрадуются твоему падению. Включая меня. Это даст мне доступ к твоим частным психофайлам и заметкам о моей психологической обработке. Поэтому не надо меня дразнить! — И снова мысли Анжи стали мрачными. — Если у меня когда-либо появятся причины подозревать, что моя психологическая обработка — или обработка моих экстрасенсов — мешает работе, то заверяю тебя: я сожгу этот Институт до тла и его ценные архивы в придачу. Ты меня понял?

Ли Пазуа мог только кивнуть. Его тело ничего не чувствовало и отвечало не сразу.

— Это все, директор. Еще раз — благодарю.

Анжа покинула кабинет, как и вошла — в водовороте дикой, едва сдерживаемой энергии. Опустошенный Набу страдал. Ее потенциал всегда производил на него впечатление, но случившееся превосходило самые смелые мечты. Если бы она оставалась под контролем!

«А что там с ее психологической обработкой? — спросил ли Пазуа сам себя. — Она все еще действует?». Было трудно судить об этом. Они взяли отверженного ребенка и взрастили ее страсть к завоеваниям. Они хотели получить информацию и поставили все на то, что девушка отыщет ее. Если бы все пошло как надо, то Анжа бы сейчас путешествовала, под опекой Института, конечно, летала от планеты к планете, пока не нашла сведения, которые бы их удовлетворили. По этой причине они привили ей зеймофобию, чтобы она никогда не могла чувствовать себя достаточно комфортно ни на одной земле, не могла осесть где-нибудь и отказаться от поиска.

Кто мог предположить, что Анжа поступит на военную службу? Отправив ее в приграничный флот, Звездный Контроль разрушил среду, необходимую для того, чтобы психологическая обработка Анжи воздействовала должным образом. Кто может сказать, что с ней случится при нынешних обстоятельствах? Первый пролом уже произведен: поработав с Набу так, как она это сделала, Анжа дала ясно понять, что заложенная в нее зависимость от Института больше не действует. А сколько еще всего было таким же образом нейтрализовано?

Уверенность директора Института сильно поколебалась и он заставил себя посмотреть неприятной правде в глаза.

«Мы потеряли контроль над Анжой», — подумал он.

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

«Браксаны не правы, если думают, что так и останутся терпимыми к человеческим слабостям и потворствованию своим желаниям. Они просто еще не встречали слабости, что их могла бы оскорбить».

Меня зовут Венари. Это ничего не значит, просто набор звуков, комбинацию которых пришпилили ко мне. Когда их произносят, я прихожу; когда знакомые вспоминают эти звуки, то им на память приходит мой образ. Но сами по себе звуки ничего не значат. Я сама по себе ничего не значу. Я существую. Я живу. Я служу. Венари.