Одиночка - Крис Мориарти

Он сидел за небольшим столом в глубине магазина, в резном кресле из слоистого материала, представлявшем собой либо астрономически дорогой артефакт с древнего космического корабля, либо профессиональную подделку. Шелковый плащ и стильный противогаз аккуратно лежали рядом на столике, словно Корчов только что зашел или собирался уходить.

– Майор, – сказал он. – Вот это сюрприз. Я надеюсь, найти меня было не слишком трудно?

– На самом деле трудно. Довольно неудобное место, чтобы заниматься бизнесом. Должно быть, снижает прибыль.

Корчов улыбнулся.

– Настоящие коллекционеры знают обо мне. Хотите что-нибудь? Может быть, чаю?

Он прошел за занавеску в самом конце магазина, и Ли услышала звон фарфора, звук текущей воды. Он вернулся с двумя чашками, накрытыми крышками, витиевато раскрашенным заварным эмалированным чайником и элегантной черной коробкой, которую он осторожно поставил на стол между ними.

Чай, поданный им, был великолепен. Потом он взял черную коробку и подал ей.

– Думаю, что вам будет интересно взглянуть, – сказал он. – Мне показалось, что вы расстраивались из-за этого, когда мы виделись с вами.

Она перевернула устройство, взвесила его на руке, безуспешно пытаясь отсканировать его.

– Вторая кнопка слева, – сказал Корчов.

Она нажала на нее. Коробка тихо просигналила. В окне биолюминесцентного дисплея начался отсчет тысячных долей секунды. Программа безопасности Ли зажгла желтый сигнал тревоги на сетчатке глаза и выключила его, когда ее внутренние устройства заблокировались.

Корчов наклонился над столом, забрал коробку назад и сказал:

– Кое-что лучше держать при себе.

– Что вы хотите от меня? – спросила Ли.

– Ничего особенного. Просто немного бизнеса. С обоюдной выгодой.

Он замолчал и стал нажимать на кнопки управления помехообразующего устройства.

– Оно хорошо работает, – неожиданно сказала Ли. – И у меня от него болит голова. Поэтому скажите, что вы хотите, и закончим на этом.

– Я представляю тех людей, которые, если можно так сказать, проявляют интерес к последним событиям на шахте «Анаконды». Особенно ко всему, что касается взрыва, обстоятельства которого ваша, хм, служба, кажется, расследует в настоящее время.

– Вам нужна информация о Шарифи?

– Среди всего прочего. – Корчов улыбнулся. – Я понимаю, насколько это трудно для вас, майор. Для вас лучше совершить скачок на территорию противника, чем пить чай и разговаривать со шпионом Синдикатов. Я понимаю вас больше, чем вы можете себе представить. Но приходится подчиняться долгу и иногда делать то, что нам не хочется. Это цена за верность высшему добру.

Пар, поднимавшийся из его чашки, обволакивал его узкое умное лицо.

– Мы встречались раньше, – сказал он. – Вы помните? Или они стерли эти воспоминания?

– Я не понимаю, о чем вы говорите.

– Я служил в тридцать втором на Гилеаде. И сражался у Кейлз-хилла.

Ли смотрела на него со спокойным лицом. В том бою она вела своих бойцов в атаку.

– Думаю, вы не помните меня. Файлы Космической пехоты настолько… ненадежны. Но я вас помню. И помню абсолютно четко. – Он расстегнул две верхние пуговицы на своей рубашке, отогнул ворот и показал Ли зарубцевавшийся шрам у основания шеи. – Я грелся на солнце. Первое тепло после холодной ночи. Пил чай.

Образ худого, небритого солдата вспыхнул в сознании Ли. Пролитый черный чай и кровь, темнее чая, ручейком стекавшая на утоптанную грязь.

Она взглянула на шрам. Стрелок взял чуть выше и левее и на волосок промахнулся, не попав в позвоночник.

– Я вспомнила, – наконец сказала она. – Дул поперечный ветер. И я взяла неверную поправку.

Корчов застегнул рубашку.

– Вы помните, что случилось затем? Или ваши техники-психиатры стерли это?

Ли пристально смотрела на Корчова, сердце ее бешено стучало.

– Когда вы подошли, я был еще в сознании, – продолжил он. – Я запомнил, что капитанские знаки отличия были сорваны с другой формы и пришиты неподходящими нитками. Я помню вашу улыбку – кстати, очень симпатичную. Помню, как вы разговаривали со своими лейтенантами. Они спросили, как поступить с ранеными. Вы помните ваш ответ?

– Я приказала им застрелить каждого, кто еще дышал.

– Только не подумайте, что я осуждаю вас за это, – сказал Корчов. – Хотя я обязан своей жизнью тому факту, что у некоторых из ваших солдат было больше… угрызений совести, чем у вас. И все же – это был момент истины. Что-то вроде переоценки ценностей. Знаете, что я подумал, посмотрев на вас?

Ли почувствовала замешательство.

– Откуда, черт возьми, мне знать?

– Я подумал, она – одна из нас. Она похожа на нас. Она не может не быть милосердной. Я видел ваше лицо, вы понимаете. И я подумал, что вы пощадите нас, потому что вы были такой. Когда вы приказали нас расстрелять, я понял окончательно и бесповоротно, что они отняли у вас.

Ли наблюдала гипнотизирующее мерцание контрольных лампочек на помехообразующем устройстве. Она проверила свою память, заглянув в файлы Гилеада, поискала пробелы, места, где эмоции были спрятаны за оцифрованные данные и не соответствовали официальной истории. «Они не должны были посылать нас», – подумала она. И сама эта мысль испугала ее больше, чем все сохранившееся в памяти о содеянном на Гилеаде.

– Никто ничего у меня не забирал, – сказала она наконец. – Я продала это. А почему, когда и что – это не ваше дело.

Корчов наблюдал за ней поверх своей чашки. Когда он заговорил, голос его звучал спокойно и бесстрастно, и теперь он смотрел в потолок, а не на нее.

– За последние восемь лет я побывал на пяти зависимых территориях. И везде играют в одну и ту же игру, я имею в виду спорт. Спорт бедняков, популярный на зависимых территориях, но совершенно неизвестный во внутренних мирах. Энтузиасты разводят кур мужского пола…

– Петухов, – подсказала Ли.

– Пусть петухов. Они выращивают их для того, чтобы те убивали друг друга. Бои устраиваются тайно по ночам. Этот спорт вне закона на большинстве из планет. Зрители прибывают в назначенное место в назначенный час, делают ставки, пьют различные крепкие напитки. Затем хозяева птиц достают их из клеток, прикрепляют к шпорам острые лезвия и посылают их на ринг клевать и насмерть рвать когтями таких же, как они.

Корчов поставил на стол свою чашку и наклонился через стол, чтобы налить Ли еще чаю.

– Хороший чай, правда? – спросил он. – Да.

– Я получаю его от своего друга из Нового Цейлона. Они там понимают в искусстве чайной церемонии. И в искусстве заключения сделки. Когда-нибудь бывали там?

– Нет.

Корчов опять уселся в кресло с чашкой в руке.