Чернокнижник - Андрей Смирнов

Нападавшие — о том, что все они принадлежат к Ордену Господних Псов, свидетельствовало изображение золотого круга на левой стороне груди — несмотря на превосходное вооружение и внезапность атаки, успели убить лишь двух или трех человек. Затем те, кто находился в зале, нанесли ответный удар.

Окружавшая шээлитов божественная аура была проломлена почти мгновенно. Одному человеку, пусть даже и одаренному, невозможно тягаться с богом, но в зале, за вычетом новичков вроде Эльги и тех, чьи способности были малоприменимы в бою, — вроде алхимика Зальца Онтберга — присутствовало около шестидесяти колдунов. Пусть даже большая часть из них по-прежнему была дезориентирована и ничего не предпринимала. Но ведь и божественная сила небеспредельная — она проявляет себя настолько, насколько глубоко верит тот, кто используется этой силой в качестве проводника. Вера фанатиков, ворвавшихся в тронный зал Джельсальтара, несмотря на всю свою силу, беспредельной все-таки не была.

Волна наступавших отхлынула. Воздух наполнился криками боли и ужаса. Тем, кому повезло, умерли сразу — десять или пятнадцать человек, успевших ворваться в зал. Другие выдавливали себе глаза, пытались разбить собственные черепные коробки — психический удар полностью выжег им разум. Третьи, обезумев, вцепились друг в друга и оружием — или голыми руками теперь убивали собственных товарищей. Четвертые те, кто находились в момент удара дальше всего — просто потеряли ориентацию во времени и пространстве. Они оглядывались вокруг, ничего не слыша и почти ничего не видя, и не могли вспомнить, кто они такие и для чего сюда пришли. К залу между тем двигалась новая волна нападавших, по-прежнему вливавшихся во двор замка непрерывной волной. Их постигла бы участь их предшественников, если бы…

…если бы не вмешался герцог.

Он выбрал самое подходящее время, чтобы ударить.

Когда нападающие ворвались в зал, про Джельсальтара все — или почти все — забыли. Это была ошибка, которая стоила жизни многим. Впрочем, никто еще не был уверен в предательстве Джельсальтара. Организовать нападение на свой собственный замок?! Заключить соглашение с шээлитами?! Ради чего?!..

Под всеми вопросами была подведена черта, когда воздух взорвался оглушительным громом. Огромный сгусток белого огня ударил в спину гостям и прокатился по залу, выжигая все на своем пути. Началась паника. Герцог — внешне все такой же спокойный и уверенный в себе — поднял руки и выплеснул новый поток силы. В зале начался шторм. Разом вылетели все стекла. Ветер подхватывал людей и размазывал их по стенам. Вылетавшие из рук Айлиса молнии сжигали мечущихся людей заживо. Это была легендарная стихиальная магия, которой издревле владела императорская семья Скельвуров.

Чародеи пытались нанести контрудар — Айлис испепелял своих противников одного за другим. Пробовали защититься от его молнии — проламывал щиты словно бумажные. Как и каждый Скельвур, он обладал силой, о которой обычный колдун может только мечтать. На несколько секунд он запнулся, расправляясь с ужасающей призрачной тварью, вызванной Мэзгримом ан Хъетом, но затем сжег и тварь, и старого некроманта, так и не дав ему закончить новое заклятье. Используя эту заминку, несколько колдунов — те, кто владел оружием не хуже, чем магией — пытались достать его в ближнем бою, но Айлис сумел разобраться и с ними. Одной рукой удерживая перед собой магический щит (ведьмы не переставали поливать его всевозможной астральной гадостью), второй он сделал резкое круговое движение — и потоки ветра расшвыряли нападающих по сторонам. Эльга видела, как над ее головой с хорошей скоростью пролетел барон Мерхольг ан Сорвейт — правда, на этот раз не в облике птицы. Мерхольг врезался в стену и, оглушенным, упал вниз.

— О! — заметил кто-то совсем рядом. — Столько силы!

Эльга обернулась, как ужаленная. Сезат Сеот-ко едва заметно улыбался. Надо сказать, что он был единственным, кто, наблюдая весь этот кошмар, так и не покинул своего кресла. Кажется, он наслаждался происходящим.

«Он сумасшедший… или тоже предатель?..» — Она не успела додумать эту мысль, потому что молодой Мастер Проклятий соизволил наконец встать и внести свою лепту в разыгрывающийся кровавый спектакль.

Вытянув руку в сторону Айлиса Джельсальтара, Сезат заговорил. Эльга не понимала языка — это было то странное певучее наречие, на котором общались Уилар и Сезат. Но дело было не в языке — Сезат вместо своего родного верхне-иэрмэзского с тем же успехом мог использовать и хескалит, — а в произведенном действии. Сезат говорил, почти пел, выпуская на волю одно из своих Проклятий, И что-то менялось… Стихли все звуки, люди застыли в нелепых позах, кровь, вытекающая из перерезанного горла Аглы Керфеж, выплескивалась волна за волною и никак не могла вытечь, клинок, брошенный Джейсом ан Пральметом в герцога, застыл в воздухе. Время, казалось, остановилось. Но это было еще не само Проклятие, а только эффект, который ему сопутствовал. Когда Мастер Проклятий демонстрировал свой необычный талант, он становился центром мира, Вселенная крутилась вокруг него, и время растягивалось настолько, сколько требовалось, что бы закончить яджус.

Вместе с тем время не исчезло полностью — Эльга поняла это очень скоро. Это было какое-то другое, новое время, соразмерное творимому Проклятью. В этом странном времени и думать, и двигаться все-таки было возможно — хотя и очень странным способом. Было чувство, как будто бы одну или две секунды Сезат сумел «раздуть» до размеров нескольких минут. Эльга застыла на полушаге — поначалу она двигалась почти с той же скоростью, что и прежде, но с каждой следующей «долею» этого нового времени — все медленнее и медленнее, как будто бы тонула в патоке или застывала во льду. То же самое происходило и с остальными. Казалось, у них есть некий «лимит» действий и мыслей, которые они могли совершить в украденную Сезатом секунду, — чем больше они расходовали этот лимит, тем медленнее становились. В этот момент что то случилось с ее восприятием — Эльга почти перестала видеть вещи. Она видела какие-то линии, черные и белые, что-то, похожее на «твердые» клубы дыма, какие-то сияния и сгущения. Вместо людей вокруг плавали пульсирующие вытянутые свечения. Это был не зрительный образ, и воспринимала она его не глазами, а как-то иначе. Свечения обладали странными свойствами: с одной стороны, они были четко отделены друг от друга, с другой — каким-то непостижимым образом соединялись друг с другом некоторыми своими «внешними» частями, каждое с каждым. Свечения, чем-то похожие на водовороты, сильно отличались друг от друга.