Трафальгарский ветер - Сесил Форестер

— Повезло, — согласился капитан, по собственному опыту зная, как трудно получить место боевому офицеру без связей даже в военное время. — Когда отплываете?

— На следующей неделе, сэр, — ответил Буш. — Куда — знает только капитан, но во всех местных пивных называют Кадис, сэр. Пойдем на усиление Колдера и Коллингвуда. «Дерзновенный» вывели из консервации, и работа на нем идет сейчас полным ходом. Говорят, еще парочку кораблей собираются выводить, только пока неизвестно, какие именно. Быть может, еще встретимся, сэр? — Буш вопросительно взглянул на Хорнблоуэра, намекая на возможное получение им под командование одного из этих судов.

— Все может быть, м-р Буш. Желаю вам всем удачи и побольше призов, джентльмены. Прощайте, не смею вас больше задерживать, — распрощался с бывшими сослуживцами Хорнблоуэр; Буша он отвел в сторонку и пригласил его зайти в гости вечерком, если, конечно, позволят служебные обязанности.

— Благодарю вас, сэр, — сказал тот с сомнением в голосе. — Буду очень рад распить с вами бутылочку по случаю вашего долгожданного производства, но вы же знаете…

Хорнблоуэр хорошо знал, что имеет в виду Буш. По приказу Адмиралтейства, капитан и офицеры боевого корабля, готовящегося выйти в море, могли покидать судно только в исключительных обстоятельствах или по распоряжению вышестоящего начальства. Он сам столкнулся с этой досадной необходимостью, когда принимал «Пришпоренный», и только доброта адмирала Корнуоллиса позволила ему провести последние ночи перед отплытием с Марией, только что ставшей его женой. Да и обязанностей у второго лейтенанта линейного корабля перед отплытием всегда было предостаточно. Ничего, пусть даже не доведется еще раз увидеться, все равно он испытывал радость за Буша и других, чувствуя себя в какой-то мере ответственным за их дальнейшую судьбу. Второй лейтенант, конечно, не бог весть что, особенно после двухлетнего пребывания старшим офицером. Но и линейный корабль не чета малышу «Пришпоренному» с его 20 пушками. К тому же, на войне всякое случается, а там кто знает, не суждена ли Бушу самостоятельная команда, пускай временная? А если отличится, дойдет дело и до производства в следующий чин… Одним словом, Горацио, как уже было сказано, от души радовался новому назначению старого друга. К этому чувству примешивалась грусть от скорого расставания и легкая зависть к уверенным в своем будущем бравым парням, для которых все уже определилось, в то время как его собственное будущее оставалось неясным и тревожным.

— Я понимаю, м-р Буш, — сказал он, — но все равно надеюсь, что у вас выдастся свободная минутка. Прощайте, друг мой, всех вам благ и попутного ветра.

Сентиментальный Буш едва не прослезился, когда Хорнблоуэр назвал его другом. Не находя слов, он крепко сжал на прощание руку бывшего командира и побежал догонять своих. Хорнблоуэр проводил его взглядом и пошел домой.

Начало сентября совпало с ранним похолоданием, несвойственным побережью Корнуолла. Зарядили дожди. Вечерами приходилось подтапливать камин, иначе холод и промозглая сырость не давали уснуть. Маленький Горацио опять простудился. Мария хлопотала вокруг закутанного в одеяла ребенка и совсем перестала уделять внимание мужу, чему тот в глубине души только радовался. За прошедшие три недели Хорнблоуэр добился немалых успехов в испанском. По словам мадам де Мерекур он вполне мог теперь сойти за фламандца или голландца. Шевалье де Мерекур тоже был доволен достижениями ученика, выразив единственное сожаление, что тот не попал к нему в руки лет на десять раньше.

— Вы фехтуете в старомодной манере, mon cher ami [21] , — говорил он, в очередной раз нанося укол в защищенную стеганым жилетом грудь капитана. — В наше время надо быть жестче и быстрей. Руку вам ставил неплохой фехтовальщик, но учился он своему искусству, должно быть, еще во времена Регентства [22]. Но вы не огорчайтесь, м-сье капитан, я научу вас парочке выпадов, которые, возможно, когда-нибудь спасут вам жизнь в рукопашной. Нет, все-таки жаль, что не я был вашим первым учителем! Клянусь честью, я сделал бы из вас первую шпагу Англии.

В самом ли деле у Хорнблоуэра были хорошие задатки или учитель просто льстил ему, как выгодному клиенту, но фехтовать он стал намного увереннее, а обещанные «парочка выпадов» оказались неотразимыми и впоследствии не раз его выручали. Хуже обстояло дело со стрельбой по мишеням из мушкета и пистолета. Но и тут Хорнблоуэр несколько улучшил свои прежние достижения. Если в начале обучения он промахивался в поставленную на расстоянии пятидесяти шагов пустую бутылку четыре раза из пяти, то к концу третьей недели стабильно попадал в половине случаев. Большего месье де Мерекур добиться от него не смог, да Хорнблоуэр и не стремился к совершенству, справедливо полагая, что умение стрелять из ручного оружия не самое главное для морской карьеры.

Уильям Буш так и не сумел вырваться в гости. Хорнблоуэр увиделся с ним только при отплытии «Дерзновенного», когда половина Плимута собралась провожать отплывающий корабль. Свидание их было кратким, не больше пяти минут, так как Буш исполнял обязанности вахтенного офицера и не мог уделить большего старому другу.

Конец лета и начало осени 1805 года прошли под знаком всеобщего облегчения, и первым, кого эйфория от наступившей безопасности коснулась своим крылом, был м-р Марсден. Всем казалось, что с блокадой Кадиса кризис миновал. Никто больше не вздрагивал от колокольного звона и не оглядывался в испуге, не маршируют ли по главной улице французские войска. В этой атмосфере прибытие в Плимут трехпалубного «Принца Уэльского» с вице-адмиралом Робертом Колдером на борту не вызвало такого ажиотажа среди публики, какого можно было бы ожидать, случись это тремя неделями пораньше. Никто больше не поливал грязью на страницах газет несчастного флотоводца, никто не требовал немедленного суда и смертной казни. Колдер сам потребовал дознания Военного Трибунала, получил позволение вернуться в Англию и был отпущен на своем флагмане со всеми положенными почестями. Забегая вперед, скажем, что суд над ним состоялся в декабре, уже после громкой победы при Трафальгаре. Ему было объявлено «порицание за уклонение от возобновления боя», все же остальные обвинения были сняты. К сожалению, процесс и поднятая вокруг него шумиха заставили Колдера подать в отставку. Карьера одного из опытнейших и заслуженных адмиралов оказалась незаслуженно перечеркнутой в угоду общественному мнению. Сэр Роберт не вынес такого удара и вскоре умер в своем загородном поместье.

Вести из Центральной Европы не внушали оптимизма, но и особого пессимизма пока не вызывали. Наполеон умело маневрировал армиями и маршалами, потихоньку тесня австрийцев. Как всегда, больше всех доставалось злосчастному генералу Маку [23], давно ставшему посмешищем в глазах европейцев. И никто пока не видел в сгущающихся понемногу грозовых облаках двух ослепительных молний: взятия Вены в середине ноября и разгрома в первых числах декабря союзных войск при Аустерлице [24], сделавшего императора французов хозяином всей Европы, исключая Англию и Россию.