Сестра самозванца - Владимир Александрович Андриенко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Есть малость. Пожалование государя Димитрия Ивановича, – с гордостью сказал Шишкин. – Много сил и трудов положил я на дело царевича.
– Говорят, что молодой государь щедрый?
– Слишком щедрый. Счастье служить такому милостивому государю.
– И много пожаловал?
– На жизнь теперя хватит. Ты женат?
– Нет, покуда не скопил на женитьбу.
Они прошли в проулок, и там провожатый незаметно достал из сапога нож. Он обернулся – никого. Затем двумя шагами нагнал дьяка и всадил ему лезвие в спину.
Шишкин с удивлением посмотрел на него и прошептал:
– Ты чего?
– Прости, дьяк. Но твое золото отныне мое.
Он провернул нож в ране. Шишкин застонал и попытался еще что-то сказать, но не смог. Дьяк был мертв, из-за того, что он забыл старинное и верное правило – никогда не поворачиваться спиной к людям, которые знают, где лежит твое золото. Убийца быстро обыскал его карманы и нашел тяжелый кошель…
***
Боярин Богдан Бельский принимал в своем доме Афанасия Нагого, дядю царевича Димитрия.
– Ты можешь вернуть все, что потерял, Афанасий.
Нагой только сердито сопел.
– Но тебе следует уговорить твою сестру признать его милость царевича.
– Какой он царевич? Расстрига и вор!
– И что с того? Он даст тебе то, что нужно. И какая тебе разница до того, кто он. Король Сигизмунд признал его царевичем.
– И что я получу взамен?
– Я уже написал тебе об этом.
– Повтори еще раз! – потребовал Нагой.
– Боярство и новые вотчины. Годуновские вотчины. Семена Годунова.
Глаза Афанасия загорелись:
– Правду молвишь?
– Правду, Афанасий.
– Я получу имения Семена Годунова?
– Это слово Дмитрия Ивановича.
– Тогда я признаю его! И мои братья признают.
– А царица Мария?
– И моя сестра Мария сие признает. В том не беспокойся, боярин. Я смогу уговорить её.
– Но времени не много. К приезду царевича твоя сестра должна быть в Москве. И она должна подойти к государю и признать его сыном перед глазами всей толпы. Все должны сие видеть!
– То будет сделано!
– Но если что пойдет не так, Афанасий…
– Я тебя знаю давно, Богдан. И ты знаешь меня. Моя сестра скажет все что надобно…
***
Бельский готовил главное представление.
То, что он признал царевича как его воспитатель – это хорошо. То, что братья Нагие признали в нем племянника также хорошо. Но надобно чтобы его признала его «мать». Это в глазах народа окончательно снимет с него клеймо «самозванца».
***
Бунт на Москве после свержения Годуновых утих сам собой. Старая власть пала, а новой еще не было. Боярская дума пребывала в нерешительности. Все ждали, когда царевич войдет в Москву со своими войсками.
Бояре направили посланцев к Бельскому. Тот посоветовал послать депутацию к царевичу, который с войском стоял в Туле.
И 3 июня эта депутация отправилась к самозванцу. Возглавил её боярин князь Воротынский. С ним были князь Трубецкой, боярин Шереметев, да думный дьяк Власьев, которого нашли по приказу боярской думы и снова призвали к службе.
Царевич принял их не сразу. Он выказал свое пренебрежение.
– Отчего не тотчас пришли ко мне? – строго спросил он Воротынского. – Или ты, все еще сомневаешься в том, кто я?
Воротынский отвел глаза. Он низко поклонился «царевичу».
– Все вы! – продолжал кричать самозванец. – Служили врагу! Все ползали у ног Бориски Годунова! Меня своего истинного государя бесчестили словами «вор» и «самозванец». Да еще «расстрига». А ныне приползли сюда вымаливать милости?!
Князь Сумбулов склонился к уху царевича.
–Прости их государь.
Самозванец немного успокоился.
–Вот князь просит за вас. Он с первых дней со мной. И сразу присягнул мне как законному царю! И я жалую верных прежде всего! На Москву поедут мои бояре князь Василий Голицын и князь Василий Сумбулов! Все что делают они – делают от имени моего!
Все поклонились.
Воротынский сказал:
–Все исполним, как велишь, великий государь!
–Я въеду в Москву лишь после того как всех моих ворогов там изведут! Князь Сумбулов знает их. В том полагаюсь на тебя, Василий!
Сумбулов поклонился.
–А тело Бориски Годунова убрать из собора! Не место его поганым останкам в святом месте! То исполнить тебе, князь Голицын!
– Как велишь, великий государь!
– А вы! – царевич обратился к депутации от боярской думы. – Вы принесете мне присягу! И примет сие крестное целование от вас архиепископ муромский Игнатий.
Бояре заговорили:
– То милость великая, государь.
– Станем служить тебе, как отцу твоему служили!
Самозванец усмехнулся и ответил:
– За то стану вас жаловать, как отец мой жаловал!
Воевода Юрий Минишек, который стоял в стороне с поляками прошептал гетману Станиславу Дворжецкому:
– Свершилось, гетман. Вот сие я обещал королю и сейму Речи Посполитой.
– Все сталось, по-твоему, пан воевода. Теперь жди великих милостей.
– Мы своего не упустим, пан гетман. Мнишеки свое возьмут…
***
5 июня 1605 года тело бывшего царя Бориса Годунова было вынесено из Архангельского собора.
Имущество Годуновых было по приказу нового государя отобрано в казну.
10 июня 1605 года были тайно убиты царица Мария Годунова и её сын Федор Борисович. Преступления царя Бориса пали на его собственную семью. Поданным объявили, что царица и царевич покончили с собой. Народу зачитали грамоту, в которой царевич сожалел о смерти Годуновых и объявил о своем помиловании остальным членам семейства…
***
20 июня 1605 года самозванец въехал в Москву.
Его сопровождали три сотни польских гусар с «крыльями» за спиной. Гремя доспехами, сверкая оружием, гордо шли их они вслед за государевым знаменем – черным двуглавым орлом на зеленом поле.
Пышная свита из шляхты и русских вельмож на отличных лошадях вступила в город. Они держались от царевича на расстоянии, дабы толпа могли видеть Димитрия Ивановича.
Народ радостно приветствовал царевича.
– Многая лета государю Дмитрию!
– Дмитрию Ивановичу слава!
– Много лет царствовать на Москве!
– Слава государю!
Димитрий был на вершине славы. Сейчас он подлинный хозяин столицы. Да что столицы – всей Руси. Для въезда в Москву царевич одел белый кафтан, шитый золотом и богато украшенный жемчугом, светлые сапоги из тисненной кожи с высокими каблуками (самозванец был невысокого роста). На его голове была белая шапка отороченная соболем и украшенная золотыми вставками и жемчужными крестами. В рукояти драгоценной сабли «горел» большой рубин…
***
20 июня 1605 года Елена Отрепьева в хорошей карете под именем Марты покидала столицу московского государства. На ней было платье польской панны, и её лицо было скрыто за густой вуалью. Теперь она никогда не сможет показать его людям.
–Это проклятие! – прошептала она. – Я сама навлекла проклятие на себя и на тех, кого втянула в это безумное дело! По моей вине погибли люди. И много людей. Они погибли ради того, чтобы мой брат Юрий смог получить московскую корону. Пан Ян погиб из-за этого. Я сказала ему, что стану его женой, когда мой брат будет в Москве. Но никто не дал бы мне права распоряжаться собой. Моя жизнь стала проклятием. Моей красоты больше нет. Но и Юрию долго не сидеть на Московском троне! Проклятие настигнет и его! Его и всех, кто свяжет с ним свою судьбу!
***
Шляхтич пан
