Эпсилион. Буфер обмена (СИ) - Линк Рэй

В ушах зазвенело от удара металла об пол, в бездну портала вместо меня полетел случайно сорвавшийся с руки хакера навигатор. Опускаясь на колени, Ден сгрёб меня в объятия, с силой вжимая в твёрдые пластины защитного костюма.

– Глупый, глупый геймер, – шептал он, зарываясь носом в волосы на моей макушке. – Вот что мне с тобой делать?

– Любить, – предложила я самый очевидный и такой желанный вариант.

Беззвучно Ден засмеялся, только смех его больше походил на истерику, обрываясь протяжным стоном. Зажатая в крепких объятиях, я не видела лица хакера, но чувствовала, что сейчас, вместо маски спокойствия, на нём отражается боль. Вот только причины его страданий оставались для меня загадкой. Неужели жизнь со мной здесь, в Эпсилионе, настолько противна Дену, что он предпочитает смерть?

– Ты понимаешь, что это не игра? – наконец, совладав с эмоциями, спросил хакер. – Здесь нельзя нажать на паузу, сохраниться и начать уровень заново. Мы навсегда останемся запертыми в искусственном мёртвом пространстве Эпсилиона, без возможности что-либо изменить.

Я прекрасно понимала – обратной дороги не будет. Ни моё, ни сердце Димы не забьются в груди вновь. Из последовательности генов мы станем последовательностью символов, из нуклеотидов превратимся в нули и единицы. По сути, просто станем альтернативным способом передачи информации. Ещё в XVII веке Рене Декарт сказал: «Если я мыслю, следовательно, существую». Ден мыслит, принимает решение, пусть не на основе передачи сигналов между нейронами, а на основе движения электронов компьютерной сети. В принципе, не такая большая разница получается, если не брать во внимание детали. Да, мы будем существовать в иной реальности, вместе.

– Ника, пойми правильно. За семь лет я изучил Эпсилион вдоль и поперёк, с его возможностями и недостатками. Для меня мир компьютеров давно стал невыносимо скучен и предсказуем в последовательности выполняемых операций. Здесь, что боты, что люди лишь выполняют функции, грызясь за информацию ради власти и денег, не считаясь с удалёнными файлами и повреждёнными мозгами прогеров. Ты единственное, что хорошего случилось со мной в виртуальности.

Даже через амуницию я чувствовала тепло его ладони, осторожно бродившую вдоль моего позвоночника, поднимая волну мурашек, неизменно бегущих вниз до самого крестца, где разливались морем странного, неведанного ранее томления.

– Ты настоящее чудо, – прошептал Ден мне на ухо, обжигая дыханием. – Доверчивая, неподдельная и потрясающе сильная. С полным отсутствием понимания устройства не только компьютеров, но и жизни в целом, точно папка, где нет ни единого файла. Пустой экран, на котором я мог написать свою самую главную программу. И мне это нравилось. Нравилось наполнять тебя знаниями, помогать исправлять ошибки и наблюдать за твоими успехами. Ты лучший мой проект, хоть и выдаёшь баги с завидной постоянностью. Чтобы я не делал, как бы не ломал голову, пытаясь предотвратить очередную катастрофу, ты каждый раз умудряешься меня поставить в тупик.

Наверное, стоило обидеться за «пустой файл» да за «лучший проект», но мне показалось – это самое искреннее признание в любви, на которое хакер способен. А потому, позволила себе раствориться в его голосе, впитывая каждое сказанное Деном слово.

– С тобой рядом я ощущаю себя живым человеком, а не приложением к компьютеру, в чьи обязанности входит лишь бесконечная перекачка инфы с одной базы данных в другую. Ника, я готов разделить с тобой любую жизнь, где бы она ни была, но я боюсь. Боюсь, что, принимая решение сейчас, руководствуясь эмоциями, ты пожалеешь потом. Стать цифровой копией, когда нет выбора, когда твоей жизни угрожает опасность – это одно, совсем иное – принести себя в жертву ради другого человека.

И как ему объяснить, что быть рядом с любимым человеком, дышать с ним одним воздухом, разделить с ним судьбу – это отнюдь не жертва, это то ради чего вообще стоит жить. Не знаю, пожалею ли я когда-нибудь, что осталась в Эпсилионе, но я точно буду жалеть, если этого не сделаю.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Ден, обещаю, я не буду сожалеть о своём выборе, – попыталась заверить я хакера. – Почти всё, что я могла бы желать в обычной жизни, у меня будет и здесь.

– А как же родители, друзья? – не отступал хакер. И что у него за манера, дотошно докапываться до сути, точно он проверяет написанную программу, вчитываясь в каждый символ, выворачивая код наизнанку.

– Родителей да, жалко. Пережить смерть единственной дочери, им будет непросто, но они же всегда желали мне счастья. А моё счастье оказалось с тобой, в Сети. – Если Ден пытался воззвать к моей дочерней совести, то он просчитался. Я люблю маму и папу и не хочу, чтобы они страдали, но и сама не желаю страдать. В конце концов я уже совершеннолетняя. Надеюсь, они меня поймут и простят, со временем. – А насчёт друзей, так все мои друзья в Эпсилионе.

– Виртуальные друзья не настоящие, – печально протянул хакер, видимо, опираясь на собственный опыт.

– Разве Алекс был плохим другом? – в недоумении спросила я, Ден лишь неопределённо пожал плечами в ответ. – А с чего ты взял, что в жизни друзья лучше? Где ты видел сейчас настоящих друзей? Человечество давным-давно разучилось дружить в реале, переведя общение исключительно в Сеть. В транспорте, на улице и даже при редких встречах в кафе люди сидят, уткнувшись в гаджеты, не замечая рядом друг друга. Ты отстал в своих представлениях о дружбе лет на сто.

– Возможно, я старомоден, но мне всегда хотелось видеть настоящее лицо собеседника, чувствовать, понимать и делить с ним эмоции.

И это говорит человек, что семь лет практически не выходил из дома? С другой стороны, наверное, поэтому у Немова настолько идеалистичное восприятие реального мира, как было у меня, когда я впервые попала в Эпсилион. То чего мы не знаем, всегда кажется заманчиво прекрасным.

– И всё же, ты о чём-то мечтала, строила какие-то планы. Я хочу знать, чего тебя лишаю, прежде чем нажму на клавишу, отбирая твою жизнь – упрямо стоял на своём Ден, выискивая лазейку, дабы пошатнуть мою уверенность.

– Да, ничего особенного я не планировала, всё по стандартной схеме. Вначале закончить учёбу, но ты меня и здесь научишь, и даже лучше, чем офлайн. Затем поработать, добиться признания в профессии, но она в любом случае будет связана с Эпсилионом. Выйти замуж за любимого человека, этот пункт теперь можно вычеркнуть. И, через пару лет после замужества, завести детей.

– Каких детей? – Ден отстранился, испуганно оглядывая меня с ног до головы. Выглядел при этом он настолько ошарашенным, будто я сказала, что уже на девятом месяце беременности и ожидается как минимум тройня.

– Ну, как каких? – улыбнулась я. Таким растерянным я видела его впервые. – Маленьких таких пухленьких непосед, с ручками и ножками, вечно кричащих и шкодящих. Уверена, ты с ними встречался, они частенько ездят в колясках или на самокатах.

– Спасибо, я имею представление, как выглядят дети, – недовольно скривил губы хакер. – Просто не ожидал, что ты хочешь ребёнка.

– Сейчас не хочу, – заверила я парня. Да и кто в здравом уме мечтает о ребёнке в 18 лет? – Ты спросил о планах на жизнь в целом вот я и сказала. Не переживай, насколько мне известно, люди в Сети пока не размножаются.

Хакер продолжал смотреть на меня с недоверием, словно пытаясь уличить в подвохе, а то вдруг я завтра начну требовать с него малыша.

– Ты сказала «детей», это неопределённое множество или чётко обозначенная цифра?

– Да какая теперь разница, забудь, – я успела пожалеть, что затронула данную тему. Нет, я не бредила о детях и не собиралась выходить замуж на первом курсе института, но слова сами собой слетели с губ. Видимо, инстинкт какой-то сработал – раз вышла замуж (пусть и фиктивно), пора подумать о потомстве. Ляпнула сдуру, перепугала парня почём зря.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– А знаешь, мысль о детях мне никогда и в голову не приходила, – пробубнил Ден рассеяно, явно пытаясь просчитать возможную реакцию Немова. Ведь если Дима никогда не задумывался о детях, то в файлах Дена об этом нет информации, и он не знает, как себя вести. – И всё же сколько? Три, пять, десять?