Обманутая - Барбара Делински

— Их нет уже целый час, — промолвила Дебра. — Это хорошо или плохо?

— Не знаю.

— У тебя болит рука?

— Немного. Все пройдет.

— Они скоро должны вернуться?

Лаура кивнула.

— Знаешь, Миган Таккер действительно ужасная. Она каждый месяц меняет мальчиков. Ни один судья не поверит ей.

— Надеюсь, дело не дойдет до суда, — сказала Лаура. — Если нам повезет, мы добьемся, чтобы обвинение было снято. — И, чувствуя необходимость чем-то занять себя и помня о том облегчении, которое ей принесло приготовление обеда, она спросила: — Хочешь чаю?

— Терпеть не могу чай. Чай пьют, когда болеют или при расстройстве желудка. Когда мы были маленькими, ты часто заставляла нас пить чай. Думаю, я никогда не смогу даже смотреть на него, не вспоминая при этом о сухарях и лекарствах. Нет, спасибо.

Лаура зажгла огонь под чайником.

— Мам?

— М-мм?

— Ты ведь знала, что Скотт спит с девочками, правда?

Не догадываясь, к чему она клонит, а потому не зная, насколько ей быть откровенной, Лаура пожала плечами.

— А почему ты спрашиваешь?

— А ты знала, когда он в первый раз это сделал?

— Если тебя интересует, прибежал ли он сразу домой, чтобы сообщить мне об этом, то нет.

— Но ты с ним разговаривала об этом заранее — я имею в виду о средствах предохранения и всяком таком?

— Точно так же, как с тобой, — кивнула Лаура.

— А презервативы давал ему папа?

Лаура не была уверена в этом. Она сомневалась в том, чтобы Джефф обсуждал такие проблемы со Скоттом: Джефф всегда испытывал неловкость, когда речь заходила об интимных вещах.

— Я думаю, Скотт сам пошел в аптеку и купил их. — Лаура взглянула на часы, недоумевая, почему их нет так долго, и прикидывая, когда они могут вернуться. Она жалела, что не поехала с ними — ожидание было невыносимым.

— Везет мальчикам. Они так легко могут этим заниматься. А если девочке потребуются таблетки, то ей придется идти к врачу, и ее родители сразу узнают обо всем.

— Возможно, это и к лучшему, — заметила Лаура. — Девочки более уязвимы. Они должны серьезно обдумать то, что собираются сделать. — И вышла в столовую.

— Это откровенный сексизм, — заметила Дебра, следуя за ней по пятам.

— Может быть. — Лаура отодвинула штору и начала вглядываться в темноту, но красная «миата», стоявшая на дорожке, была единственной машиной, которую ей удалось разглядеть.

— А что, если я захочу принимать таблетки? Ты мне позволишь?

— Тебе всего шестнадцать лет.

— Может быть, Скотту тоже было шестнадцать, когда он начал этим заниматься.

— Скотту было не шестнадцать. Ему было восемнадцать.

— А вот и нет. Он начал встречаться с Дженни Шпитц, когда ему было семнадцать, а Дженни — горячая штучка.

— Скотту уже исполнилось восемнадцать, когда он впервые был с девушкой.

— О’кей. Зато его девочкам было по шестнадцать и семнадцать лет. Так всегда бывает. Мои ровесницы встречаются с парнями, которым семнадцать-восемнадцать лет.

— Донни — твой ровесник.

— А Джейс нет.

— Сколько лет Джейсу? — посмотрела Лаура на дочь, но в темноте не смогла различить выражение ее лица.

— Он старшеклассник.

— Сколько ему лет?

— Восемнадцать.

— Я не знала этого.

— Уверена, что я говорила об этом. Ты просто не слышала. Но какая разница? Он самый лучший парень на свете.

«Вот и Скотт был таким же, — подумала Лаура, снова отворачиваясь к окну, — а теперь его увезли в полицию из-за девушки, с которой он занимался любовью, чего делать ему не следовало бы». И если удача не вернется к семейству Фраев, эта ошибка может оказаться роковой.

На улице показался свет фар. Лаура затаила дыхание, почти уверенная, что машина проедет мимо, и когда та повернула по дорожке к дому, она прошептала:

— Слава тебе, Господи.

Она бегом кинулась через кухню в гараж. Лаура открыла дверь и босая застыла на краю цементного покрытия в ожидании, когда Скотт выйдет из машины.

Сначала появилась Дафна, за ней Кристиан. Что-то в их взглядах, даже в том, как они захлопнули за собой дверцы машины, заставило Лауру похолодеть.

— Где он?

— Они оставили его на ночь, — сказала Дафна.

Кристиан обнял Лауру за плечи и подтолкнул обратно к кухне.

— Пойдем домой. Здесь холодно.

— Почему он не вернулся домой? — скинув руку Кристиана с плеча, спросила Лаура.

— Возникли проблемы с залогом, — пояснила Дафна.

Она почувствовала, как Кристиан пытается увлечь ее в дом, но не могла оторвать взгляда от Дафны.

— Какие проблемы?

— Поскольку было уже позже четырех часов и судья уже ушел, им пришлось звонить уполномоченному по выкупам, а он отказался заниматься этим сегодня.

— Почему? — спросила Дебра, которая подошла к дверям и отодвинулась лишь в тот момент, когда они проходили на кухню.

— Он решил, что, учитывая серьезность предъявленного обвинения, лучше подождать до утра.

— И Скотт проведет ночь в тюрьме? — Лауру начала бить дрожь.

— Обвинение будет предъявлено ему завтра с самого утра. — Лаура почувствовала, как Кристиан еще крепче прижал ее к себе. — И тогда судья оформит залог.

— Он в тюрьме? — Лаура взглянула на Кристиана и тяжело сглотнула.

— С ним все будет в порядке, Лаура. Поверь мне. Он справится.

Лауре казалось, что слова доносятся откуда-то издалека. Она снова почувствовала головокружение, но на этот раз у нее еще зашумело в ушах.

— Я хочу… Я думаю… Мне надо… — Мир поблек, и, очнувшись, она увидела, что лежит на диване в гостиной, совершенно не понимая, как здесь оказалась. Где-то в отдалении мелькали Дебра и Дафна, а Кристиан, стоя на коленях, прижимал к ее лбу мокрое полотенце.

— Я, наверное…

— Именно так, — откликнулся Кристиан. — И очень элегантно. — Он размотал бинт на ее руке и присвистнул, когда увидел рану.

Лаура взглянула на свою руку, но вид окровавленного бинта заставил ее закрыть глаза и застонать.

— Я отвезу ее в больницу, — сообщил Кристиан Дафне и Дебре. У Лауры не было сил спорить. — Дебра, ты можешь найти что-нибудь теплое ей на ноги? — Когда Дебра вышла, он снова посмотрел на руку Лауры. — Как ты умудрилась так пораниться?

— Я резала картошку в руках. Надо было положить ее на доску.

— Грандиозно. Просто грандиозно.

Лаура отвернулась.

— Что это за тюрьма? Там очень грязно? Много народу?

— Нет, она за городом, — успокоила ее Дафна, склонившись над диваном. — Он будет в одиночной камере. Они покормят его. У него будет кушетка, чтобы выспаться, и ему будет тепло.