Дети вечного марта. Книга 2 - Вера Огнева

Люди в большинстве своем недоумевали и… сожалели. Саня цепко ловил слова. Ему сочувствовали. Похождения герцогини были известны всему городу.

— От ить, гляди сусед, поймали аллария и теперь за эту сучку порешат.

— Молчи! Вишь, латники выстроились.

— А че они мне следают?

— Заколют.

— А кто им хлеба завтра испечет? Не те времена. Доказнились, дотаскались кого ни попадя. Вымерла Столица. Щас каждый мастер наперечет.

— Жалко парня, — вздохнула рядом толстушка в чепце. А помнишь какие фесты…

— Мама, что такое фест?

— Не кот это. Что я котов не видел? И на рысь не похож…

— Ты щас договоришься! Кто ж он по-твоему?

— А вот и скажу!

— Ну, скажи…

— Ты в жизни льва-то видел?

— Откуда?

— А мне пришлось. Так я тебе скажу: точно…

— Всех их под корень…

— Из чистюков что ли?

— Да хоть из них…

— Держи его, падлу… держи! Ага, ща я те навешаю…

Аллари, которым надлежало остановиться в пригороде, непонятным образом просочились в город и собрались за внутренними стенами. Только тонкие створки ворот отделяли их от людей на площади. Саня стал разбирать мощные наподобие голоса земли всплески. Его обдало внутренним жаром. За стеной бушевали эмоции. Коту показалось, арлекины пришли не на фест.

Саня открыл глаза. Все те же люди, толпа, уже распавшаяся на группки. У трона — кучка верных. За троном вразвалку — копейщики.

В одно ухо шумно дышал палач, в другое — командир конвоя, который в подвале спрашивал про Эда. Дышал тихо, едва слышно. Палача кто-то окликнул. Детина не шелохнулся. Тупой и верный, будет держать кота, пока не велят казнить. Снизу опять крикнули, уже властно и зло. Палач встрепенулся. А Саня чуть не вывихнул челюсть от удивления.

Человек взбежал по дощатым ступеням, высоко подобрав черную мантию клирника. Капюшон он надвинул так низко, что на виду остался только бритый подбородок.

Весь в оспинах!

— Иди, разбирайся со своими инструментами, — голосом Игора сказал черный.

— Тебя же убили, — тупо отозвался палач.

— Особое задание герцога, — прошептал Игор. — Ты свой мешок где оставил?

— С той стороны, под дыбой, — с натугой вспомнил кат.

— Поперли твои инструменты. Чем будешь кота казнить?

Палач велел подмастерью занять свое место, и кинулся на поиски. Инструменты для казни имелись в единственном экземпляре. Потеряй, как дело исправлять? Кат ломился сквозь толпу охраны, не замечая того, как темный клирник отмыкает Санины кандалы, а младший кат смотрит и не встревает, будто не по нем нарушение.

Игор попытался оттереть от Сани начальника караула. Тот не сдвинулся с места, пробасив в бороду:

— Не высовывайся, господин начальник дворцовой стражи. Узнают тебя, неровен час. Лучше, за младшим катом пригляди, чтобы раньше времени шум не поднял.

— Этот не поднимет, — уверенно сказал Игор.

Саня стоял, сцепив руки за спиной. Кандалы на ногах разомкнули. Но сбрасывать их он не торопился. В груди нарастал и спадал торжественный ритм, пришедший к нему на рассвете. В нем растворялся бешеный галоп сердца. Кот расправил плечи и откинул голову. По плечам разлетелась густая светлая грива.

Люди у подножья эшафота постепенно смолкали, зато стайка ближних слуг герцога начала волноваться. Кто-то побежал во дворец.

— Ты откуда взялся? — Одними губами вышептал Саня Игору в лицо. — Тебя же убили.

— Чепуха, — отозвался товарищ, — только зацепило. Я вовремя упал и под кровать заполз. А когда тебя увели, выбрался.

Саня кивнул в сторону палаческого подмастерья? Кто мол, таков? Игор беспечно махнул рукой: не волнуйся.

А он и не волновался. Стоял и ждал, когда на веселье пожалуют Их Светлости. Он улыбался. Люди видели эту его улыбку, и напряжение, заставлявшее поначалу шептать и прятаться, отпускало.

— Эй, кот! — донеслось из гущи народа, — ты в кого такой вымахал?

— В папу! — засмеялся Саня.

— Че ты там стоишь? Тебя же распутали. Давай к нам. Герцогу, видать, недосуг…

— Я бы рад, только мне с ним напоследок потолковать надо.

— На чей последок, на твой или на его?

В том месте произошло кружение. Человек пять клирников кинулись ловить сквернавца. Колдуноборцев хватали за мантии, подставляли подножки. Погоня захлебнулась. Вторая группа в черных мантиях сочла за благо, убраться с площади. Хвост жидкой колонны быстро втянулся в ворота Клира. Дверь захлопнулась, оглушительно завизжал с той стороны засов. Зрители еще больше расходились.

Но вот высоко и стройно пропел горн. Распахнулись двустворчатые резные двери, и на свет выплыли в окружении плотного кольца егерей герцог и герцогиня. Они стояли на носилках, держась за руки. В правой руке герцог нес живой холодный огонек. Герцогиня в левой — такой же огонек, но вытянутый острым лепестком.

Чудо притягательно. Даже если ты презираешь того, кто его сотворил. Раз! и появляется кролик из шляпы. Раз! и загорается воздух в ладони. Человек не в состоянии отвести от огонька глаз. Он оказался в другом порядке взаимоотношений со Вселенной. Только что был один порядок: знакомый и нудный. Но принесли тебе огонь в ладошке, и ты уже в измерении, где оживают легенды. Чудо присмиряет. Оно великий миротворец.

Герцогская чета торжественно переступила с носилок на подиум, и расположилась в креслах. Герцог держал свой огненный шар спокойно. Герцогиня переворачивала мерцающий лепесток, напоминая расшалившегося ребенка. Арий сделал ей замечание. Герцогиня чинно сложила ладошки на коленях поддерживая огонек пальчиками, и улыбнулась.

По толпе пробежал вздох. Саня напрягся. Чаша гигантских весов, на которых лежала его жизнь, и жизнь всех аллари, наверное, стремительно пошла вверх. Фальшивые, но вовремя явленные чудеса, перетягивали. Люди уже без сочувствия глядели на кота. Хотя, и к трону пока никто не качнулся.

Поиграв немного с тишиной, герцог встал и, проникновенно, повел:

— Дети мои. Мои любимые подданные. Люди! Мы сегодня собрались здесь по страшному и скорбному поводу. Мы собрались наказать порок. Я скажу больше, мы сегодня должны будем наказать предательство. И все это в лице одного… нет, не человека. В лице молодого аллари. Мне трудно и больно это говорить. Он совершил чудовищное преступление, но мне его все равно жаль. С этого аллари должна была начаться новая история нашего герцогства. Мы пригласили его во дворец, чтобы приблизить к себе, мы хотели возрождения добрых отношений с нелюдями. Злобные колдуны, с которыми так доблестно сражался Клир много лет, поселили между людьми и аллари вражду. Но время примирения, кажется, еще не настало. Стоило коту остаться с герцогиней наедине, он показал всю свою звериную сущность. Он попытался совершить над ней насилие! Если бы не наше вмешательство…

Но мы милостивы. Я бы скрыл от вас, мои подданные, свой позор, если бы ни страшная правда. Вчера вечером мне была доставлена почта из западных провинций. Каково же было мое удивление и ужас, когда я узнал, что именно этого кота уже больше полугода ищут по всему западу, обвиняя в убийстве и растлении. Закон есть закон! Кот, посягнувший на женщину из высшего общества должен быть оскоплен. Палач…

У Сани отяжелели ноги. Герцога слушали, затаив дыхание. Он вещал не только для ушей, но и для самых сокровенных уголков души. Слова падали и растворялись в человеческой массе, делая ее послушным мягким воском в руках бестера.

Его слушали много лет. Ему привыкли повиноваться. Он успел где лаской, где таской насадить новый божественный культ. Он был властью!

А кем был Саня? Оборванцем, возомнившим себя героем. Наслушался песен Диона и Камибарама. Они ухватились за него как за соломинку. И соломина поплыла, не представляя, что в первом же водовороте канет. И следа не останется.

Его сначала изувечат, а потом убьют. И никто, ни начальник караула, ни оживший Игор не в силах этому помешать. Сторонников слишком мало, а противников — целая площадь. Еще немого игры в слова и толпа растерзает ни в чем не виноватого кота. Его жалкого откровения никто не услышит!

За спиной раздался треск ломающихся досок и полузадушенный рев. Саня обернулся. Палач наполовину торчал из дыры в настиле и орал уже во весь голос. Мало того, что проломил доски, еще и застрял. Помогать ему никто не торопился. Караул и гвардейцы застыли, внимая герцогской речи. Палачу было больно. Он попытался опереться, но еще одна доска надломилась, не выдержав тяжести придворного ката. Несчастный ушел в настил по плечи.

— Эй, герцог, кого казним, преступника или палача? — заорал кто-то из толпы.

Арий воздел руки над головой. Холодный огонек пыхнул сильнее. Герцог возвысил голос:

— Смотрите на огонь! Всем смотреть на огонь!

Зря он так. Пока проникновенно вещал, перебирая пальцами холодное пламя, его слушали. Подсвеченный волшебным сиянием речитатив заворожил людей. Но стоило сбиться, как оцепенение прошло. Люди заволновались.