Последняя битва - Ирина Булгакова

— Ничего, будем по очереди! Я люблю разнообразие, — прошептал Винар, наклоняясь к самому уху девушки, а когда выровнялся, больно получил в голову. Мира резко ударила его ногой в затылок. Винар растерялся лишь на миг, ослабив хватку. Но этого вполне хватило Мире, чтобы выскользнуть. Винар подивился подруге. Она была скользкой, как змея.

— Отвали, растерзаю, — сцепив зубы, проскрежетала раскрасневшаяся подруга. Она развернулась и пошла к костру, подхватив по дороге своё оружие. Едва в её руки опять попали излюбленные кинжалы, кто-то сильно толкнул её в спину. Девушка сделала сальто и обернулась. "Всё!". Глаза сузились, а на лице было написано всё, о чём она думала в данный момент. Слова были ни к чему. Теперь Винар добился нужного результата. Это была самая настоящая фурия!

— Эй, не увлекайтесь! — крикнул Аслан, когда увидел, в какое действо переросла "учебная" тренировка. Мира забыла обо всём. Ей хотелось проучить друга. Винару было сложнее. При всей злости и бешенстве Миры, ему нужно было отбиваться так, чтобы обезопасить себя и не принести вреда подруге. Он отбивался мечом. Меч против кинжалов, пускай даже и удлинённых. Странно… Но при ловкости, быстроте и увёртывании девушки, было сложно уследить за её движениями. Она крутилась на месте, словно смерч.

— Успокойся! — отпрянул Винар от Миры, когда лезвие полосонуло его рубашку, но Мира уже не могла остановиться. Это была не она. Ей хотелось проучить друга. Хотелось причинить ему боль. Хотелось!

— Поздно, — процедила она сквозь зубы. Винар резко схватил её руку, вывернув кисть. Он понял, что игра зашла слишком далеко. Мира зашипела от боли, но друг не обратил на это внимания. Он заломал её, запрокинув её руку за голову. "СТОЙ!", закричало всё внутри Миры.

— Успокойся, остынь! — резко сказал Винар. Он держал кинжал у её горла.

— Я не сдаюсь, я могу уступить, — прошипела Мира, но на этот раз от боли, немного остывая. Винар удовлетворённо улыбнулся, но уже через секунду стёр со своего лица ухмылочку. В его рёбра упирался второй кинжал, который он не заметил сразу.

— Славная тренировочка, — вынес вердикт Анри. — Идиоты!

*******************************

Королевство было готово к приёму. Тридцать шесть послов доброй воли пришли на приём. Тридцать шесть жертв добровольно пришли на клеймление. Выбора не было. Была только чужая воля. Зал пестрел мрачным убранством. Свечи были белыми и чёрными, а вино отливало кровавыми красками. Не было звуков горна и труб, не было слышно музыки, никто не танцевал и не пытался развеселить гостей. Было тихо, и глаза бегали в надежде, что всё обойдётся. Мягко скрипнули двери, и плечи людей немного вздрогнули от тяжести тех лёгких шагов, которые несли эти поступи.

Но когда в зал зашла Она, всё перестало быть важным. Потому что ей было невозможно перечить. Ей нельзя было прекословить. Ибо её слово сейчас было важнее закона.

Трое Воинов, что шагали вслед за ней, были больше похожи на вестников злой воли, нежели на советников. Первый был высок и крепок собой с ярко выделенным румянцем. У него были светлые волосы и ледяной в своём бесшабашном веселье взгляд. Он казался беспечным, но в его душе скрывалось слишком многое, чтобы считать это правдой. Второй был немногим ниже, но по телосложению не отличался от первого. Правда, его тёмный цвет глаз, строгий прямой профиль, словно у грека, и волосы цвета смолы, были в полной гармонии с его душой и нравом. Он был жесток, кровожаден, немилостив и зол. Третий был утончён. У него были какие-то неестественно серые волосы и водяные глаза. Черты лица нельзя было описать наверняка. Нельзя было сказать: красив ли он. Но в нём чувствовалась некая грация и ловкость, что заметно выделяло его среди прочих. Он был резок и быстр, но мягок в разговоре. Казалось, что он парит над полом.

— Я приветствую вас, — прошелестел голос Нахемы. — Мы собрались здесь, о храбрейшие, поговорить о новой вере и новой силе, которая выдернет нас из рабства догм и морали. Прежде всего, хочу задать вам вопрос. Грядёт война. Не являемся ли мы все инстинктивно хищными зверьми? Если люди перестанут охотиться друг на друга, смогут ли они продолжать свое существование?

— Но Кюре всегда говорили о любви, — попытался возразить какой-то толстячок. Он был мокр, тучен и неповоротлив, всё время вытирал пот платком. Его страх просто разлетался по залу, что только забавляло.

— "Любите друг друга", сказано в высшем законе, но что за смысл вложен в эти слова? На каком рациональном основании покоится этот стих любви? Почему я не должен ненавидеть врагов моих? Ведь, если я "возлюблю" их, не отдаст ли это меня в их власть? — мягкий голос заставил дрогнуть. Асмодей просто продырявил его своим колючим взглядом. — Естественно ли для врагов творить добро друг другу, и что есть добро? Может ли изорванная и окровавленная жертва "любить" омытые кровью челюсти, что разрывают ее на части?

— Верно! — закричали несколько людей, что сидели в конце стола. Они были злы и жадны. Их чувство первенства и борьба за это постоянно гнали их злость вперёд. Они были ненасытны, и это нравилось. — Подставляющий другую щеку, есть трусливый пес!

— Вы очень смелы, — улыбнулась царица, затмив разум.

— Но… Это же реки крови! — возразил какой-то седой старик. Он тоже боялся, и это начинало раздражать.

— Удар за удар, ярость за ярость, смерть за смерть — и все это с извлечением обильной выгоды! Глаз за глаз, зуб за зуб четырехкратно и стократно! Стань ужасом для противника своего. Этим заставишь ты уважать себя во всех проявлениях жизни и дух твой, бессмертный дух твой будет жить не на небесах, а в мозгах и сухожилиях тех, чьего уважения ты добился! — жёстко произнёс Вааль, с силой вдавив в плечо старика руку. Тот сгорбился и поник.

— Скажи сердцу своему: "Я — сам себе повелитель!". Останови на пути тех, кто преследует тебя. Пусть тот, кто замыслил разделаться с тобой, будет отшвырнут в смятение и бесчестие, — царица мягко коснулась чьей-то руки и неловко смутилась. — Я хочу подарить вам славу, — сказала она, и ей было невозможно не верить. — Вы сильные, вы мужчины, — она утверждала, и это льстило, ведь она была прекрасна. — Благословенны сильные, ибо будут они вершить судьбу мира, и да пребудут они властелинами мира. Прокляты слабые, ибо наследство им — ярмо! Прославляемы могущественные, и да почитаемы будут среди людей. Прокляты немощные, и да стерты будут с лица земли! Возвеличены победители, ибо победа — основа права. Унизятся покорившиеся, ибо будут они вассалами навек! Благословенна железная рука и пусть непокорные бегут от нее. Мертвы слабые духом, и да будут оплеваны они. Восхвалены презревшие смерть и да будут дни их долги на земле. Благословенны доблестные, ибо им в награду — великие сокровища. Проклят пусть будет творящий добро тем, кто скалится в ответ ему, ибо будет он презрен. И теперь я спрашиваю вас, вы со мной? Готовы ли вы к переменам, которые несут свободу? Сильны ли вы так, как я полагаю и думаю о вас?