Книга Асты - Барбара Вайн

Я вспомнила, что Свонни обнаружила Асту и историка в гостиной, они вместе разглядывали копенгагенский королевский фарфор. Страницы к этому моменту лежали в сумочке Осе Йоргенсен, свернутые. Вот так просто рождаются великие заблуждения, которые перерастают в трагедии.

Все страницы были в папке. Они отлично сохранились заботами настоящего ученого, их не касались ни степлер, ни скрепка. Дата на первом листе указывала, что запись сделана на следующий день после дня рождения Свонни, или дня, который считался днем ее рождения. Но четыре предложения перед ней были последними из записи от 26 июля. Она заканчивалась словами «…они должны спросить отца, и это верный способ отсрочить решение на месяцы». А запись от 2 августа была неполной, без продолжения.

Я протянула страницы мужу, и Пол начал вслух переводить их на английский:

Ребенок почти не шевелился сегодня. Так бывает в последние дни перед рождением. Я вспомнила историю, которую прочитала в одной из саг, про Сванхильд.

Я собираюсь назвать дочь Сванхильд.

Я все еще жду, и мне до сих пор не больно.

Я делаю все, чтобы отвлечься, думаю о чем угодно, кроме того, что происходит — или не происходит? — внутри меня. В школе начались летние каникулы, поэтому мальчики дома. Они носятся повсюду и ужасно шумят. Слава богу! Кажется, дождь закончился, и теперь их можно выпустить на улицу.

Вчера Хансине попросила отпустить ее на вечер, и я разрешила. Не хочу, чтобы она суетилась вокруг меня. Но она не вернулась даже к полуночи. Я не могла уснуть и слышала, как она пришла около двух. Может, у нее есть любовник? Так или иначе, мальчики оставались весь вечер со мной в гостиной, и я сказала им, что у них будет сестренка. Я знала, что не ошибаюсь. В этот раз чувствую себя совсем иначе, не так, как прежде, и знаю, что это девочка. Дело только в этом.

В их возрасте не стоит им знать все ужасные подробности. Пусть остаются в святом неведении еще несколько лет. Но рассказывать чушь про аистов и капусту я тоже не собираюсь. Поэтому я сказала мальчикам, что, когда придет время, Хансине пойдет и принесет ребенка. Они засыпали меня вопросами: где она его достанет? Может быть, купит? И тому подобное. Я сказала, что они узнают обо всем, когда подрастут. Кнуд заявил, что не хочет девочку, лучше мальчика. С мальчиком можно играть, а девчонки для этого не годятся. Они потеряли к этому всякий интерес, когда я дала им сумку, полную пустых сигаретных пачек, которые утром принесла миссис Гиббонс. Должно быть, ее муж курит с утра до вечера.

Здесь полно комаров. Я всегда думала, что они есть только в деревне, но они повсюду. Ненавижу, когда они залетают в спальню, и мне страшно ложиться в постель, потому что эти противные насекомые ночью кусаются. Моэнсу они искусали все ноги. Я сказала Хансине, чтобы она смазала укусы камфорным спиртом, а потом вымыла холодной водой.

Теперь я знаю, что со мной не так. Я думала, что чувствую себя иначе, потому что это девочка. Она, он — разные ощущения. Но я поняла — и мне даже стало дурно от этого, — что ребенок неправильно лежит. Головка не внизу, где ей сейчас положено быть, а все еще упирается мне в ребра, а попка или ножки внизу, откуда он должен выходить.

Хансине говорит, что сможет повернуть ребенка, когда начнутся роды. Она делала это у своей сестры. Попробуй сейчас, сказала я, и она стала массировать меня своими огромными мясистыми руками. Ребенок чуть передвинулся и изогнулся, но не перевернулся. В результате ее стараний я вся в синяках. По словам Хансине, будет легче перевернуть сразу, как начнутся роды и ребенок задвигается. Я не хочу доктора. Не хочу, чтобы это делал мужчина.

Я должна думать о другом, чтобы отвлечься.

Газеты сообщают, что многие попали в больницу из-за укусов комаров. Эпидемия желтой лихорадки охватила Новый Орлеан, но европейские комары не разносят ее.

Тетя Фредерике прислала письмо, где рассказала о своей подруге, миссис Хольст. Ее шестнадцатилетний сын плавал кадетом на «Георге Стаге» и чудом спасся, когда корабль затонул. Я считаю, что ничего удивительного, ведь спасли пятьдесят восемь мальчиков.

Митчелл, капитан британского судна, сделал все возможное, чтобы их спасти. Говорят, он плакал, давая показания в Датском военно-морском суде. Председатель суда был очень суров к нему, обвинял его в случившимся, чем вызвал недовольство адвоката, который в свою очередь обвинил судью в предвзятости.

Миссис Хольст рассказала тете Фредерике, что другой английский корабль находился всего в ста пятидесяти ярдах от места столкновения, но поспешил убраться, не предложив помощи. Зато шведский пароход «Ирене», наоборот, немедленно ответил на сигнал бедствия и спас сорок жизней. Я рада этому, потому что сама немного шведка, а моя любимая кузина Сигрид — чистокровная шведка.

Лучший друг Эрика утонул. Он был моложе на год, всего пятнадцать лет. Мальчика звали Олаф Торвальдсен. Торвальдсены жили на Страндвайен, рядом с коттеджем, который мой отец снимал на лето. Ужасно — он был единственным ребенком в семье и лучшим кадетом на курсе. Не представляю, как эти корабли столкнулись. Ночь была ясная, звездная. «Георг Стаге» находился всего в трех милях от копенгагенской гавани по пути в Стокгольм. «Анкона» отплыла из Лейта в Кенигсберг, груженная углем из шотландского города Аллоа, и шла со скоростью двенадцать узлов. Не знаю, что это. «Георг Стаге» прошел перед носом парохода, и тот протаранил ему борт на пятнадцать футов.

Учебное судно пострадало гораздо сильнее парохода. Оно затонуло меньше чем за полторы минуты. Большинство кадетов спали. Не было времени даже спустить спасательные шлюпки. Газеты здесь и в Дании писали, что не было никакой паники, все вели себя хладнокровно. Но тетя Фредерике говорит, что, по словам Эрика, это не так. Всех охватил ужас. Мальчики кричали, цеплялись за обломки корабля, умоляли матросов спасти их, звали матерей. Говорят, мужчины в момент смертельной опасности всегда зовут маму. «Георг Стаге» лежит сейчас на глубине шести морских саженей.[38]

Я говорила, что не буду писать в дневник каждый день. Но сейчас мне больше ничего не остается, вот я и пишу. Хансине все взяла в свои руки. Она следит за домом, заботится о мальчиках. Я жду. Сегодня день, в который, по моим подсчетам, она должна родиться, но все неподвижно, все в ожидании. Я не выхожу на улицу с прошлого четверга.

Хансине приносит мне газеты. Кайзер приехал в замок Бернсторф как гость короля Христиана. Он снова называет себя сыном Датского двора, хотя от каких земель, я не могу понять. Ужасно, если принц из Гогенцоллернов[39] станет королем Норвегии. Ведь есть шведский и датский принцы. Но, говорят, они предоставят норвежцам выбирать, кто больше подходит.

Еще о «Георге Стаге». Не из газет, а из письма миссис Хольст. Я удивилась, получив его, потому что мы едва знакомы. Мы встречались несколько раз, ее даже не приглашали на мою свадьбу, которая очень не понравилась тете Фредерике. Я думаю, тетя и дала ей мой адрес.

У миссис Хольст, судя по всему, очень странные представления о географии: она считает, что Лейт рядом с Лондоном. Она хочет ни много ни мало, чтобы я разыскала для нее адрес капитана Митчелла. Она собирается написать ему и поблагодарить за то, что он спас жизнь ее сыну.

Почему же она не поблагодарила на суде в Копенгагене? Есть определенные сомнения, скольких он спас и насколько виноват. По его словам, «Георг Стаге» неожиданно изменил курс, и он не слышал колокола. Но капитан «Георга Стаге» Мальте Брун говорил, что оба судна шли почти параллельно, пока «Анкона» сама не изменила курс, и он понял, что столкновения не избежать. Судья, без сомнения, поверил капитану Бруну, хотя капитан Митчелл заверял, что не менял курс, а шел в том направлении, по которому первоначально его вел лоцман.

Столько всего случилось! Я пишу это в постели. Моя малютка лежит рядом. Все устроилось удачно. Сначала я покормила ее, потом смотрела, как она спокойно заснула. Я сгорала от нетерпения записать про ее появление и мое счастье. Ни с чем не сравнить счастье, которое приходит за ужасным горем, когда все кончается хорошо, и ты словно приходишь в себя после кошмара, который казался реальностью? Моя девочка, моя дочка, наконец-то я…

Следующей страницы не оказалось. Видимо, на ней было что-то слишком личное, чтобы отдать ее миссис Йоргенсен.

В среду днем Хансине оставила со мной Кнуда и пошла на Малверн-роуд, чтобы забрать Моэнса из гостей, он ходил играть со своим другом Джоном. Моэнс не удивился, когда увидел Хансине, идущую по Ричмонд-роуд с младенцем на руках. Он давно этого ждал. «Хансине — аист, Mor!» — сказал он, вбегая в мою спальню. Кнуд молчал и просто смотрел во все глаза. Я отослала их и приложила малышку к груди. Надо сказать, это мне понравилось, надеюсь ей тоже.