Проказница Амора - Тина Фолсон

С громким стуком вампиры запрыгнули на платформу прямо к ней и Далиле. Еще секунда и Амор был позади нее.

***

Амор в прыжке вытащил нож из ножен и был готов перерезать ее оковы, когда увидел их: серебряные наручники.

– Неееееет! – Его собственный крик смешивалась с криком Самсона, который был позади Далила и встретился с тем же препятствием

– О Боже, Нина, – было все, что он мог сказать.

Он почувствовал, как она дергалась около столба. От расстройства он ударил его – столб был железным, металл вампир мог согнуть и сломать, если он приложит достаточно силы.

– Самсон, столб – сломай его!

"Спасайся, Амор, пожалуйста".

"Я не брошу тебя!"

Его гнев смешался с решимостью.

– Отклонись вперед, настолько далеко, насколько можешь, – приказал он ей. Нина сделала, как он просил.

Амор ударил по столбу ногой, затем последовал удар клинком в его руке. Опять нога, затем рука. В постоянном, но быстром ритме, за которым едва ли мог поспеть человеческий глаз, он пинал и ударял.

Еще один. И еще один. Столб начал треснул, с одной стороны.

Еще один, и еще раз.

Он собрал все свои силы и ударил ногой в столб. Жгучая боль пронзила верхнюю часть ноги, но Амор проигнорировал ее.

Металл раскололся. Со скоростью присущей вампирам, он потянулся к ее запястьям, не обращая внимание на повреждения от серебра, которые приносили его рукам.

Подняв столб вверх, он повернул его в сторону, давай упасть ему на сцену. Дергая ее связанные запястья вверх, он свободно высвободил ее.

Амор схватил Нину, и спрыгнул с платформы. Тень рядом с ней должно быть была Самсоном, но у него не было времени посмотреть.

Через несколько шагов, прижимая к груди свою пару, он смог сократить расстояние между ними и платформой, прежде чем он почувствовал, как взрыв сбил его с ног,

Ударная волна отбросила его вперед и на землю, когда обжигающий жар выстрелил в спину.

Из последних сил он подмял Нину под себя, прижимая ее в безопасности его широкого тела, надеясь, что падение, не причинило ей много боли.

Ее тело ощущалось таким мягким под ним, ее грудь прижималась к его.

Но она была холодной. Как долго она простояла там на холодном ночном воздухе? Ее дыхание было прерывистым, как и его. Прошли секунды, прежде чем он понял, что уже безопасно, чтобы поднять голову.

Слева от него он увидел Самсона, лежащего в таком же положении, прикрывая своим телом Далилу.

Взглянув назад, он увидел, как его коллеги сражались с противниками.

Они превосходили людей Лютера. Уже было безопасно, чтобы сесть. Амор скатился с Нины. Ее руки все еще были скованные за спиной, она не могла опереться на собственные руки. Он помог ей сесть, прежде чем дернул клейкую ленту с ее рта.

– Сожалею, chйrie, это будет больно.

Ее глаза были широко открыты. Она была явно в шоке, Амор сдернул ленту одним резким движением, затем мгновенно прижал ладонь к ее губам, пытаясь успокоить боль.

Ее приглушенный стон отскочил от его руки.

Он не мог оставить ее, когда она испытывала боль, и, какого черта, ему необходимо чувствовать ее.

– Я исцелю.

Его язык проследил по ее губам, которые от ленты стали чувствительными, исцеляя сначала нижнюю, а затем верхнюю.

Спустя секунду он обнаружил, что целует ее и прижимает к себе.

Мгновение он наслаждался ее близостью. Он хотел, чтобы это длилось вечно, но также быстро, как он поцеловал Нину, он ее отпустил.

Амор не забыл о том, что с ней сделал. То, что он спас Нине жизнь ничего не меняет. Она не захочет остаться с ним, потому что он никогда не просил ее об этом, во всяком случае не таким способом, каким бы она поняла.

– Я сожалею, – Амор отвел глаза и посмотрел в сторону мавзолея. Он по-прежнему стоял. Почему он тоже не взорвался?

– Куин, мавзолей не взорвался.

В свой микрофон он слышал запыхавшийся голос Куина.

– Извини дружище, я перерезал провод к мавзолею, подумал, что он идет к платформе.

– Ты в порядке?

– Может понадобиться помощь здесь: у него есть еще один друг.

– Иду! – подтвердил Амор. Он встал и посмотрел на Нину. – Оставайся здесь.

***

Нина видела, как Амор бросился к зданию. Она осмотрелась около себя и увидела, как Самсон нежно целует Далилу. Его нежный голос донесся до Нины.

– Я почти потерял тебя.

– Все хорошо.

– А ребенок?

– Она в порядке.

– Она? – голос Самсона был наполнен удивлением.

– Объясню позже. Ты можешь снять наручники?

Нина почувствовала, что в ее собственные запястья врезались наручники.

– Мне тоже. Амор решил сбежать, прежде чем развязал меня.

Далила с жалостью посмотрела на нее. Да, это причиняло боль, тот факт, что Самсон заботился о своей жене, Амор выбрал сражение, а не заботу о ней.

– Оливер принесет резак по металлу из фургона, – сказал Самсон.

Нина повернулась к полю боя. За разрушенной сценой из мавзолея вышла темная фигура. Лютер. Его еще никто не заметил.

Ее глаза искали Амора.

Остатки платформы были еще в огне. С трудом она могла рассмотреть сражающиеся фигуры. Она увидела Йохана, который дрался с Габриэлем. Другие были скрыты огнем, который бушевал в результате взрыва.

Нина увидела Амора, направляющегося в сторону задней части здания. К сожалению Лютер также заметил его.

Она увидела, как его взгляд последовал за ним, и он начал двигаться в сторону Амора.

Амор не мог видеть его, так как искал в другом направлении.

Если она не предупредит его, то Лютер без предупреждения ударит Амора в спину.

Нина снова повернулась к Самсону.

– Самсон! Лютер... он позади Амора.

Нина не могла указать направление, в котором видела его, потому что руки до сих пор были скованны за спиной.

– Где? – Самсон быстро исследовал сцену.

– Справа, там, рядом со зданием. Пожалуйста, помогите ему.

Самсон коснулся уха, затем одернул руку в шоке.

– Мой микрофон исчез! Блять!

Живот Нины скрутило.

– Амор! – закричал Самсон, но его друг не обернулся. На поле боя было слишком много шума. – Он меня не слышит.

Чувство паники накатило на нее.

– О, Боже, нет.

Она наблюдала, как Лютер преследовал Амора.

– Ты должна предупредить его, Нина – действуй!

Паника заставила ее мозг отключиться. Если он не мог услышать голос Самсона, голос которого был громче ее, как он может услышать ее предупреждение? Она чувствовала, как пульс бился у нее в горле, затянутое в тугой комок. Отчаяние обездвижило ее.

– Амор! – прохрипела она.