РазNообразный Наполеон - Мурат Магометович Куриев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Заметим, что Гогла, не раз упомянувший Красного человека, отнюдь не склонен объяснять победы и поражения Наполеона пресловутыми «договорами». Он скорее верит в знаменитую «звезду Наполеона». Как верил и сам император. И с историей «заката звезды» все обоснованно. По датам – не придерешься. Хотя что-то можно додумать. Додумывали, Красный человек в этом смысле очень удобен.
Складная и очень понятная легенда. Жизнь Наполеона и правда похожа на чудо. Неужели обычный человек мог совершить нечто подобное? Кто-то явно ему помог. Почему бы не человек в красном плаще? Но и здесь Наполеон велик! Он ведь душу не продал, он договаривался. И позволял себе не слушаться самого… Красного человека.
Немного мистики никому из великих не вредило. Однако история о Красном человеке, она ведь про необыкновенное тщеславие и непомерную гордыню. Они и погубили Наполеона? Да. Только и породили его – тоже. А умением договариваться он никогда не отличался.
…Они специально собирались послушать байки старых солдат. Почтарь Гогла был в особом почете. Только услышать они хотели одну и ту же историю. Ту, про императора. Рассказывал Гогла обстоятельно, никто и слова не пропускал.
«Красный человек перешел на сторону Бурбонов, как есть он мерзавец!»
Собравшиеся кивали в знак согласия. Не возразишь…
Часть седьмая
Легенды большие
Введение
«История его завершилась, и началась эпопея…»
Так сказал Шатобриан, человек, который приложил руку к созданию сразу двух больших легенд о Наполеоне.
Легенды. Или мифы. Между ними, как я и говорил, вообще-то есть разница. Только суть у них одна. За или против. А слово «легенда» мне нравится гораздо больше, чем «миф». «Золотая» и «черная» легенды… Звучит!
Однако легенды ведь создают и развивают люди. В разные эпохи, под влиянием вполне конкретных событий. Люди отвечают на вызовы времени с помощью Наполеона. И мы-то знаем, что один и тот же цвет можно создать с помощью разных красок.
Как там сказал Шатобриан? «Началась эпопея»? «Золотая» против «черной»… Эпопея, а если хотите – война. В которой нет победителей и побежденных и мирные договоры не подписываются. Так, случается иногда временное затишье. Он воевал, теперь воюют за него. Или против. Все как положено, только без жертв.
Воюют везде, но мы ограничимся только Францией. Конечно, для многих европейских государств Наполеон тоже часть истории. Там тоже вспоминают об императоре по самым разным поводам. Только во Франции он без всяких «тоже». Здесь он участник нескончаемого спиритического сеанса. Дух его вызвали один раз, в 1821-м, и… С тех пор сами и задают вопросы, сами и отвечают на них.
Что еще бывает на спиритическом сеансе? «Доска Уиджа» с цифрами и словами «да» и «нет»? Очень, очень похоже. Меняем «да» и «нет» на «за» и «против». Дальше будем разбираться с цифрами и людьми.
В этом нелегком деле мне помогала доктор исторических наук Наталия Таньшина. Большой специалист как раз в вопросе о больших наполеоновских легендах.
Глава первая
Его собственная легенда
Император всем в помощь! Наполеон успел-таки позаботиться и о создателях легенд о нем. На острове Святой Елены сделал свою собственную. Что-то вроде хрестоматии для приверженцев и «черной», и «золотой». Такое возможно, если речь идет о Наполеоне.
…С легкой руки знаменитого французского историка Жана Тюлара императора начнут называть «гениальным пиарщиком». В сочетании с эпитетом «гениальный» ничто, казалось бы, не должно казаться обидным. А кажется. Слово «пиарщик» уже в XXI веке так сильно себя дискредитировало, что звучит уничижительно. «Гениальный» не спасает. Не будем придираться к словам. Или… будем?
Наполеон первым из правителей в новое время не только в полной мере оценил возможности пропаганды и не просто начал использовать ее в своих целях, а стал с ней работать. Всерьез, по-умному.
Наполеон был не только «убийцей» Французской революции, но и ее сыном. Он хорошо помнил, как звучало слово. Как люди готовы были идти на смерть за символ. Как газеты и прокламации выводили на улицу тысячи граждан.
Сила! Она может высоко поднять. Или уничтожить… Это Наполеон тоже понимал с самого начала. Он станет использовать слово, он будет ограничивать свободу слова. Плохо? Да. Но он помнил. И разве Робеспьер когда-то не приказал своему бывшему другу Демулену уничтожить тираж его газеты? Только Робеспьера считают великим революционером, а Наполеона – деспотом.
«Гениальный пиарщик»? Что ж, как сказал Бурьенн, Наполеон постоянно заботился о том, чтобы «слава он нем никогда не умолкала». Дошло до того, что в новом катехизисе 1806 года император практически уподоблялся Богу. Все так.
Все было. Но было и то, что до сих пор называют «великой славой Франции». Как говорил сам Наполеон, «лучший оратор в мире – успех». Пиарщик? О, ему, по крайней мере, было что пиарить. Даже Тюлар не смог бы это отрицать.
Закончим «игру в слова» цитатой Жермены де Сталь, женщины очень умной и проницательной, к тому же противницы Наполеона.
«Я видела людей весьма достойных уважения, видела также людей жестоких, но в впечатлении, которое Бонапарт произвел на меня, не было ничего, что могло бы напомнить мне тех или других. Я заметила довольно скоро, в различных случаях, когда я встречала его во время пребывания в Париже, что его характер нельзя было определить словами, которыми мы привыкли пользоваться; он не был ни добрый, ни злой, ни кроткий, ни жестокий в обыденном смысле. Подобное существо, не имеющее себе равного, было более чем обыкновенный человек; его фигура, его ум, его язык носят на себе печать чуждой природы…»
«Более чем обыкновенный человек» – все, что нужно понимать в Наполеоне. От того и появилось так много легенд. И только одна из них создана им самим от начала и до конца.
«В конце концов император принял решение и в субботу, 8 сентября (1815 года. – М. К.), пригласил меня в свою каюту и впервые продиктовал некоторые изложенные выше подробности осады Тулона».
…«Мемориал Святой Елены» графа Лас Каза был опубликован в 1823 году. В течение восемнадцати месяцев Лас Каз, отправившийся в ссылку вместе с императором, практически ежедневно записывал все, что рассказывал ему Наполеон. Предисловие к своей книге Лас Каз завершает словами:
