Марш Турецкого - Фридрих Незнанский

- Шутница, однако, девушка твоя, злобно проговорил Альгерис в трубку. Пусть отдохнет пока. А ты запиши номер моего пейджера. Альгерис продиктовал. Все, время пошло. Он дал отбой.

В семь тридцать утра в кабинете прокурора города сидели Турецкий, Гоголев, сам Маркашин, еще несколько человек из Питерского ГУВД и угрозыска. Перед ними бухенвальдским набатом отбивали минуты большие напольные часы. Шел мозговой штурм. То есть каждый говорил все, что приходило в голову. Из общего потока соображений должен был выстроиться ход предстоящей операции.

- Немедленно звоним Меркулову, говорил Маркашин. Пусть начинает процедуру.

- Это все надо затягивать как можно дольше, вступил Гоголев. Как только Кантурию освободят, он убьет заложницу. Это понятно.

- Тем не менее надо, чтобы была видимость действия. Надо позвонить ее родственникам, потребовать денежный залог. Заплаченные деньги вселяют уверенность.

- Город следует разбить на сектора.

- Это не реально. Мы не отыщем ее до двенадцати это все равно что искать иголку в сене.

- Значит, надо освобождать Кантурию.

- Как только он узнает, что она вышла…

И так далее. Александр молчал, сжав руками виски. Он снова по отдельным словам вспоминал разговор с Альгерисом. Вот он взял трубку и услышал голос Смакаускаса. Голос звучит гулко. Видимо, это пустое помещение. Потом Альгерис протягивает трубку Наташе, и Александр слышит звук металла. Сначала как бы перезвон. Это наручник. Потом звук металла о металл. Значит, Наташа задела наручником что-то металлическое. Видимо, трубу. К чему легче приковать? Но ведь это может быть и комната. Нет, голос Альгериса глухой, словно из подземелья. Подземелье! Подвал. Он держит ее в каком-то подвале. Но где? Потом звонкий от напряжения Наташин голос. "Я у этой бешеной собаки". Почему-то она сделала ударение не на последнем слове. Она явно выделила голосом слово "этой".

Какой "этой"? Почему она именно так сказала? Она хотела ему что-то сообщить, дать понять, где она. Не зря же она сказала такие грубые слова. И тут же получила удар. Он слышал звук этого удара, слышал, как клацнули ее зубы. Она знала, что ее накажут за эти слова, но сказала их. Значит, он должен знать, где эта собака. Где зарыта собака ни к селу ни к городу лезли в голову посторонние мысли. Ему мешал этот звук удара и лязг Наташиных зубов. Он словно видел эту картину: Альгерис ударяет ее пистолетом (он видел, что это именно пистолет), голова Наташи откидывается в сторону, она теряет сознание. Он видел это и не мог сосредоточиться. Не мог понять, что за собаку она имела в виду.

Приемный покой… Он расположен за административным корпусом. Когда они с Наташей шли к кафе, он видел, как машина "скорой помощи" заезжала за главный корпус. Они вошли в него, в главный корпус. Внизу висело панно. Гобелен. Луи Пастер, мальчик, бешеная собака.

- Она на территории больницы, тихо сказал Турецкий. И в комнате сразу стало тихо так он это сказал.

На пейджер поступила информация. Альгериса просили позвонить. Он набрал указанный номер.

В трубке послышался голос Турецкого:

- Альгерис, мы начали процедуру. Я созвонился с замгенпрокурора. С Меркуловым. Дело Тамары на контроле у Генерального прокурора. Ты должен понимать, что за три-четыре часа такой вопрос не решить. Генеральный сейчас в пути на работу. Первый визит к нему депутатов Думы. С депутатским запросом. Отменить его нельзя…

- Заткнись, Турецкий, оборвал его Альгерис. Я сказал все, что сказал. Мне плевать на депутатов. Если в двенадцать Тамрико не выйдет из СИЗО, в одну минуту первого я стреляю в Наташу.

- А может, ты уже в нее выстрелил? спросил Турецкий. Или убил ударом. Я слышал, что ты ее ударил. Пусть она скажет, что жива. Иначе какой нам смысл вообще с тобой разговаривать?

- Хорошо, медленно ответил Альгерис. Пусть скажет, что жива. Но если она еще что-нибудь скажет, то может оказаться неживой. Договорились, Наташа? обратился он уже к женщине.

Наташа кивнула. Альгерис поднес к ней трубку, другой рукой направив на Наташу "беретту".

Женщина вздохнула и сказала:

- Я жива…

Не успела Наташа произнести короткую фразу до конца, как в трубке послышался голос Александра:

- Я все понял, Наташа, мягко, но с нажимом на каждое слово произнес Турецкий.

Альгерис отошел от женщины с трубкой в руках.

- Ну, слышал?

Слышал, ответил Турецкий. Мы стараемся, Альгерис. Но и ты не пори горячку. Глупо убивать человека из-за нестыковки в полчаса. А главное, ты ничего не выгадаешь.

Альгерис отвернулся от Наташи. Он не хотел, чтобы она видела, как он раздумывает над ситуацией. Это было очень кстати. Потому что Наташа тоже не хотела, чтобы Альгерис видел, как по щекам ее струятся слезы.

В восемь пятнадцать утра огромная территория больницы была оцеплена с наружной стороны каменной ограды. Спешащие на работу сотрудники не замечали тщательно замаскированных спецназовцев. Главный врач больницы, молодой, лет тридцати пяти, мужчина, уже находился в своем кабинете. Присутствовал там и главный инженер больничного комплекса, пожилой армянин. Кроме этих двоих в кабинете находились Турецкий, Гоголев, еще несколько сотрудников Питерского угро. Мужчины сидели вокруг обширного стола. На столе лежал кадастровый план территории больницы. На плане в соответствующем масштабе были обозначены все больничные корпуса.

Вардан Вазгенович Мирзоян водил коротким карандашиком по листу ватмана.

- Четырнадцатый и пятый корпуса на капитальном ремонте. Есть два строящихся корпуса, он ткнул карандашом в соответствующее место плана.

- Подвалы? спросил Гоголев.

- В принципе можно попасть в подвал любого корпуса. Каждый из них имеет два входа. У центральных дверей в корпус и с другой стороны здания. Дальние двери обычно закрыты, но ведь любой замок можно открыть, насколько я понимаю. Еще два корпуса сдаются в аренду, продолжал главный инженер, указывая на четырехугольнички возле противоположной от центральных ворот, дальней части территории. Там же и больничный морг, и второй въезд в больницу.

В кармане Турецкого запиликала "трубка".

Александр отошел в дальний угол кабинета.

- Саша? послышался встревоженный голос Меркулова.

- Да, Костя.

- Как у вас там?

- Пока никак.

- Мы тут с Грязновым у меня в кабинете. Постановление об изменении меры пресечения в отношении Тамары Кантурия будет готово через час.

- Хорошо, Константин, но надо тянуть время. Ты же понимаешь, как только Кантурия выйдет из СИЗО, заложница станет не нужна. Поэтому главное успокоить их и тянуть время.

- Хорошо. Будем звонить. Вот, Вячеслав трубку рвет.

- Саша, привет, послышался характерный баритон Славы. Как ты?

- Работаем, Слава. Просчитываем варианты.

- Значит, опять Смакаускас?

- Он, Слава.

- Эх, опоздали мы на день с пистолетом.

- Не время сейчас, Вячеслав. Звоните Нино, пудрите мозги любыми способами.

- Разберемся. Я так понял, что заложница это попутчица твоя по поезду?

- Да. Все, Слава. Время идет.

Турецкий вернулся к столу. Говорил главврач:

- Административный корпус, где висит гобелен, на ночь закрывается. К тому же в вестибюле сидит вахтерша. Второй выход из подвала заколочен. В здании, которое арендуют "Новые технологии", всю ночь горел свет. На всех этажах. Видимо, там работала ночная смена. Вряд ли преступник…

- Спасибо, Михаил Валерианович, перебил его Гоголев. Я полагаю, следует построить осмотр помещений следующим образом: должны быть задействованы сразу три группы, досматривающие здания. Мы можем производить осмотр под видом сантехников. Как раз отопительный сезон начинается. Проверка отопительной системы. В каждой нашей группе должен быть человек из вашего подразделения, Вардан Вазгенович. Чтобы люди видели знакомые лица.

Гоголев с Турецким снова склонились над схемой.

- Я думаю, снайпера надо сажать на эту крышу, Гоголев ткнул в один из квадратиков-девятиэтажек. Турецкий кивнул. Вардан Вазгенович, соберите своих людей. Нам потребуются три человека. Всем будут выданы бронежилеты.

- Начинаем через пятнадцать минут. В девять ноль-ноль, сказал Турецкий.

Было девять утра. Зазвенел телефон. Нино бросилась к нему, схватила трубку.

- Нина Вахтанговна? спросил мужской голос, который она тотчас узнала.

- Да, выдохнула в трубку женщина.

- Это Грязнов. Смакаускас поставил нам слишком жесткие условия, без предисловий начал Вячеслав. Дело находится на контроле у генерального прокурора. В данный момент прокурор занят с депутатами Госдумы.

- О чем вы говорите? как бы не поняла Нино.

- Я говорю о похищении женщины, которое организовал ваш телохранитель. Вы, понятно, ничего не знаете, усмехнулся Вячеслав.

- Не знаю, жестко ответила Нино. Если организовано какое-то похищение, то и ищите то, что похищено. Почему вы звоните мне?