Негатор. Исправление неправильного попаданца - Алексей Переяславцев

А что же тогда?

Тогда только и остается, что признать недостаточность имеющейся информации и собирать таковую. Жаль времени, но его придется потратить. Хотя…

Есть еще вариант. Совершенно безумный, полностью авантюрный, однако может сработать. Действовать придется самому. Впрочем, сбора информации это не отменяет.

И зазвенел колокольчик, вызывающий секретаря.

Глава 35

Сложилась ситуация, какая и должна быть у хорошего руководителя (это я про себя), а именно: все, что подчиненные могут сделать сами, на них и перекладывается, себе же остается лишь то, что им абсолютно не под силу. Вот почему я занялся разбором свежекупленных книг по химии.

Правильнее было бы сказать: занялся переводом их на химический язык. Здешний Лавуазье был не при делах (скорее всего, еще не родился), в результате в названиях веществ царил точно такой же кавардак, который существовал на Земле. Пришлось трудолюбиво составлять словарь химических терминов. И начал я с заполнения таблицы Менделеева.

Натурально, пустых клеток в ней оказалось куда больше, чем заполненных. Правда, здешние химики знали кислород и водород. Но азота для них еще не существовало. Щелочные и щелочноземельные металлы отдыхали. Зато с благородными металлами был полный ажур. К моему удивлению, здесь оказались известными хром, марганец, никель и кобальт. Это понравилось: значит, есть ненулевая возможность развивать производство легированных сталей. Алюминий тоже был описан; меня позабавило, что здесь его нашли в самородной форме. На Земле такие находки – величайшая редкость. Инертные газы, разумеется, в пролете. Это и ожидалось.

Но даже такая сравнительно простая работа потребовала от меня полного дня трудов с большим напряжением сил. А предстояло еще худшее: каталогизация химических соединений. Я с самого начала положил себе делать упор на аналитическую химию (без нее металлургия легированных и вообще качественных сталей становится почти абстрактным понятием), а органическую пока что целиком отложить в сторону.

Но тут на помощь неожиданно пришла моя Иришка. Отдать ей должное: для начала она внимательно изучила то, что здесь составляло таблицу Менделеева, потом задала сколько-то вопросов, затем прочитала мои записи, а закончила заявлением:

– Я могу тебе помочь. Ты называешь соединение, я его ищу в справочнике. А ты тем временем изучаешь по учебнику, для чего оно годится, даешь ему нужное… химическое название и записываешь.

Слово «химическое» было выговорено с запинкой. Для Иры оно все еще было непривычным.

Дело и вправду пошло веселее. Может быть, даже быстрее. Мне, правда, до крайности не хотелось, чтобы она в беременном виде занималась химией вообще, но теорией – так и быть.

А через пять дней приехал Сарат. На этот раз самодовольство на физиономии не читалось. Скорее это была усталая гордость – или гордая усталость – короче, выглядел он, как шахматист, на кончиках ногтей выцарапавший победу в труднейшем ферзевом эндшпиле. Поэтому он получил в приказном порядке день отдыха (то было как раз воскресенье), а потом его пришли слушать и Шахур, и супруга, и я сам, конечно.

Докладчик выглядел вполне отдохнувшим. На стол легла порядочная стопка исписанных листов вкупе с книгой.

– Кхм. Значит, так. Магические обстоятельства, приведшие к образованию этой луговины, известны…

Последовала ссылка на монографию и пару диссертаций.

– …но вот самопроизвольное снятие «Глотки жабы» («Черное пятно» не в счет) ранее не наблюдалось. По крайней мере, Тугур об этом не знает. Что же касается магического механизма, то он обусловлен…

Далее последовала лекция по теормагу. Из нее следовало, что нестойкость этих заклинаний при наложении их на воду известна давно и прекрасно изучена, но вот снятие их водой же считалось практически неосуществимым. Хотя действие с успехом гасится слоем воды, но по убирании этой самой воды заклинания вновь обретают силу.

Про себя я отметил, что парень хорошо поработал с материалом.

– Здесь это описано…

Палец лектора ткнул в монографию.

– …однако вот в этой диссертации…

Палец уперся в стопку листов без переплета.

– …доказано, что возможно ослабление магического потока вплоть до обнуления путем его рассеяния, причем на процесс влияет не только и не столько само наличие воды, сколько ее скорость относительно грунта, толщина водяного слоя, а также длительность выдержки под водой…

Последовал показ формул. Я не нашел в них ничего зубодробительного, но по тем временам выдачу подобного расчета студенту в качестве задания (даже на курсовую работу) приравняли бы к убийству без отягчающих.

– Строго доказать это, разумеется, невозможно, но (применительно к «Глотке жабы», конечно) на основании приблизительного расчета можно предположить, что в этом месте случилось наводнение с сильным течением, причем толщина слоя воды над почвой составила не меньше трех ярдов, а вода не спадала в течение восьми суток…

Лектор сделал паузу. Теперь в его лице и голосе стало со всей очевидностью проявляться довольство собой.

– …и сверх того, я сам доказал, что наличие в воде мелких частиц глины и песка (а при наводнениях они обязательно присутствуют) способствует рассеянию потоков…

Вот теперь была моя очередь для самодовольства. Ай да ученик! Правду сказать, он лишь частично мой, но все же.

– …однако, конечно, результат сильно зависит от количества частиц и их величины; это отдельный расчет. Если крупный песок, то эффект практически отсутствует. А вот если глина, то эффект исчезновения может ускориться, скажем, процентов на двадцать пять или даже больше. Вопросы?

Я отмолчался. Удивительно, но первой с вопросом вылезла Моана:

– Учтено ли влияние присутствующей в воде органики?

Даже студент-старшекурсник обязан уметь отбрыкиваться от каверзных вопросов преподавателей – что уж говорить о лиценциате.

– Живая органическая материя, разумеется, должна способствовать устойчивости «Глотки жабы», но для данного случая степень этого воздействия не может быть большой. С учетом угасания потоков по Шарриму, на расстоянии всего лишь три четверти ярда от грунта таковое воздействие можно считать пренебрежимо малым. А толщина слоя воды в нашем случае, напоминаю, была намного больше. Уж не говорю о том, что подход Шаррима применим лишь для чистой воды.

Еще с полчаса шло обсуждение. Сильных доводов против гипотезы Сарата так и не удалось найти. Последнее слово осталось за Моаной:

– Профес, почему вы думаете, что наличие этой луговины столь важно?

Мне показалось, что она уже знает ответ, но ради младших магов пришлось объяснить:

– Дело не в том, что это дополнительное пастбище для нужд переселенцев, хотя оно, конечно, лишним не будет. Тут другое: есть основания ожидать, что на побережье материка (в удобных местах, конечно) существует вероятность для появления подобных участков, очистившихся от «Глотки жабы». Например, устья рек, где случаются мощные наводнения. Предвижу, что таких мест мало, их площадь невелика, и вряд ли там есть население. А если оно и есть, то ведет себя тихо, и Академия, а равно Повелители моря о нем не подозревают. Но обследовать побережье на наличие таких участков стоит. Даже если там никто не живет, можно найти… кое-что, представляющее интерес.

Разумеется, Шахур не смог сдержать любопытства:

– А что? Редкие кристаллы? Золото?

– И это тоже, но в первую очередь – редкие растения, которые потом можно развести в других местах.

Молодые маги старались не показать разочарования. А вот у Моаны под челкой появился знакомый мне прищур. Она даже не утрудилась придать голосу вопросительную интонацию:

– Вы что-то знаете об этих растениях.

– Да.

– Почему вы думаете, что там они есть?

Подоплека была наипростейшей: еще не факт, что растения, известные в моем мире, существуют здесь.

– Я этого и не говорил. Но они МОГУТ быть.

Сарат почувствовал, что разговор заходит куда-то не туда, и поспешил переменить тему:

– Командир, я привез те самые светящиеся кристаллы… хочу сказать, излучатели… ну, ты помнишь. Могу тебе показать издали.

Мы вышли наружу. Солнце было закрыто облаками, так что условия для демонстрации не так уж плохи. Ночью это выглядело бы эффектнее, но ждать никто не хотел.

Это был бесцветный кварц в виде призмы длиной сантиметров восемь. Сарат стоял на расстоянии метров тридцати. Разумеется, днем луч виден не был, но очень яркое свечение торца призмы не заметить невозможно. Последовали восхищенные ахи и охи.

Моана воздала хвалу и почти сразу же удалилась. Младшие же, наигравшись, крикнули мне, что скоро придут ко мне в комнату. Я тем временем мысленно пробежался по идеям относительно этого светильника. Когда ребята явились, у меня уж был проект:

– Твои бакалавры создали отличный амулет, без вопросов. Но его можно улучшить.