Серая гора - Джон Гришэм

— О, тогда эти волчата сразу хвосты подожмут, верно? — сказала Мэтти, выслушав новости. — Одна угроза с их стороны — и я иду к шерифу.

— Может, нам следует обзавестись пистолетами? — спросила Саманта.

— Пока рано. — Мэтти пододвинула к ней какие-то бумаги. — Вот, полюбуйся. Пачка была довольно толстая, и Саманта уселась за стол.

— Что это? — спросила она.

— От «Стрейхорн». Уведомление об апелляции по делу Тейтов. На прошлой неделе я говорила с судьей о неподписанном мировом соглашении. Ну и, ясное дело, он был далеко не в восторге, так что они нас поимели. И теперь нам придется проходить через весь этот процесс апелляции и надеяться на то, что Верховный суд не даст обратного хода.

— А почему ты передаешь все это мне?

— Просто подумала, тебя это заинтересует. И да, Саманта, мы бы хотели, чтоб ты занялась этой апелляцией.

— Так и знала, прямо предчувствовала! Но ведь я ни разу не занималась апелляциями, Мэтти.

— Ты вообще мало чем здесь пока занималась. Все когда-то бывает в первый раз. Послушай, я буду помогать, и ты очень быстро все поймешь и научишься, правда, придется проделать много бумажной работы и все проанализировать. В «Стрейхорн» делают первый шаг и должны направить дело на повторное рассмотрение в течение девяноста дней. Ну и всячески будут напирать на ошибки, допущенные во время первого рассмотрения. А мы будем огрызаться и доказывать обратное. За шесть месяцев проделаем почти всю работу, и тебе останется лишь устное выступление. «Но через шесть месяцев меня здесь уже не будет», — чуть не вырвалось у Саманты.

— И потом, это очень ценный опыт, — продолжала убеждать ее Мэтги. — И всю остальную жизнь ты будешь гордиться тем, что справилась с апелляционной тяжбой в Верховном суде штата Виргиния. Разве может хоть что-то с этим сравниться? — Она говорила весело, даже как-то легкомысленно, но было ясно: Мэтти очень заинтересована в ее согласии.

— Сколько часов? — спросила Саманта. В уме она считала быстро и уже прикинула, что, пожалуй, справится за шесть месяцев, то есть до отъезда.

— Донован уверял, что тяжба прошла чисто, не было почти никаких отклонений от сути вопроса, никаких предпосылок, что дело отправят на пересмотр. Ну, думаю, часов пятьсот, начиная от сегодняшнего дня и заканчивая устной аргументацией. В общей сложности — пятнадцать месяцев. Знаю, к тому времени ты уже уедешь, так что придется выступить одной из нас. Самое тяжелое — это подготовка. У нас с Аннет просто нет на нее времени. Саманта улыбнулась.

— Ты босс, тебе и решать.

— А ты у меня просто золото. Спасибо, Саманта. Энди ответил так: Дорогая мисс Сэм! Огромное спасибо за прелестное послание. Ты заметно оттаяла за эти три месяца. Должно быть, все дело в домашних печеньях. Если я правильно понял, тебе требуются гарантии, что: 1) боссы будут тебя обожать; 2) коллеги просто боготворить; 3) клиенты всячески одобрять; 4) тебе будет гарантировано партнерство, которое обеспечит долгую, насыщенную счастливую жизнь; а также — и 5) тебе будет предоставлено обширное рабочее пространство, несмотря на непристойно высокие цены аренды за квадратный фут, которые ввели и до сих пор сохраняют лендлорды Манхэттена (то есть наши клиенты), невзирая на рецессию. Посмотрим, что тут можно сделать. Теперь что касается биологической особи под названием Ник Спейн. Как ни странно, но у него был всего один развод, и теперь вот уже лет пятнадцать он женат на одной и той же очень замечательной девушке. Так что, как видишь, никаких наклонностей к насилию, разного рода извращениям, совращению малолетних, ну и так далее он не демонстрирует. Мало того — никак не замешан в съемках порно с участием детишек. И еще его ни разу не привлекали к ответственности за сексуальные домогательства (и развод произошел не по его вине). И вообще, он замечательный парень, клянусь. Типичный южанин: Тулейнскийуниверситет в Луизиане, затем юридическая школа Вандербильта, безупречные манеры, что не характерно для наших краев. Увидимся и спишемся позже. Энди. Шпионский телефон зазвонил в 14.30, Саманта как раз перечитывала уведомление об апелляции от «Стрейхорн» и пыталась оживить в памяти правила этой процедуры.

— Ты что, под окном моего офиса, опять по колено в снегу? — спросила она и направилась на кухню в надежде, что уж там жучков не понаставили.

— Да нет, я в Пайквилле, встречаюсь со следаками. Прекрасную провел ночь, было так тепло и уютно. А ты?

— Спала хорошо. А во сколько ты ушел?

— Вскоре после четырех. Вообще последние дни постоянно недосыпаю. Кто-то вечно маячит за спиной, выслеживает. Трудно уснуть.

— Ясно. Какие планы на ближайшее будущее?

— В субботу покатаюсь вокруг Серой горы по снегу. Потом зажарю мясо на гриле на крыльце хижины. Выпью красного вина. Почитаю у камина. Вот примерно так. Ты готова разделить со мной эту участь?

— Дай подумать.

— А что тут думать? Готов поспорить, в твоем расписании на субботу никаких дел не значится. Так что давай, решайся.

— Знаешь, я сейчас занята. Позже перезвоню. Хотя в центре никто не упоминал об этом ни словом, Саманта уже поняла, что холод и короткий световой день в январе значительно снижают поток посетителей и бизнес замирает. Телефон звонит реже, Барб все чаще покидает приемную, ссылаясь на какие-то «неотложные дела и поручения». Клодель была на девятом месяце беременности и большую часть дня проводила дома, в постели. В судах все процессы тоже проходили неспешно, активность заметно снизилась. Мэтти с Аннет как всегда были заняты текущими делами, новых пока что не поступало. Складывалось впечатление, что все конфликты и несчастья решили переждать суровое зимнее время. По крайней мере, большая их часть. В пятницу Саманта бродила по офису уже после наступления темноты и вдруг услышала, как открылась входная дверь. Мэтти все еще сидела у себя, все остальные сотрудники ушли на уик-энд. Саманта вошла в приемную и увидела Бадди и Мэйвис Райзер. Никто их не вызывал, никто не назначал им встречу. Но они около полутора часов добирались из Западной Виргинии до Брэйди и уже к вечеру прибыли сюда в поисках утешения и совета своего адвоката. Саманта обняла их обоих и тут же поняла: весь мир для них рухнул. Она провела их в конференц-зал и предложила чего-нибудь выпить. Оба отказались. Тогда она закрыла дверь и спросила, что произошло, и тут супруги заплакали. Этим утром Бадди уволили из «Лоунрок коул». Бригадир сказал, что он физически не справляется с работой и делать ему тут больше нечего. И никакого выходного пособия, никакого прощального подарка, пусть даже в виде дешевых часов за проделанную на совесть работу, и уж тем более никаких тебе золотых парашютов. Просто жесткий пинок под зад с обещанием прислать последний чек с зарплатой по почте. Бедняга едва дошел до дома, где рухнул на диван и долго не мог прийти в себя.

— Ничего не получил, — пробормотал он, всхлипывая; Мэйвис при этом вытирала слезы и громко сморкалась. — У меня ничего нет.

— Да, вот так, и потому он должен где-то работать, — сказала Мэйвис. — Ни зарплаты, ни пособия по болезни и никаких перспектив найти новую работу. Да он всю жизнь трудился на угольных разработках, ничего другого и не умеет. Что теперь делать? Вы должны нам помочь, Саманта. Должны что-то сделать. Потому что это неправильно, несправедливо.

— Да она понимает, что несправедливо, — заметил Бадди. Каждое слово он выговаривал с трудом, грудь его тяжело и со всхлипами вздымалась и опускалась. — Просто ничего не может поделать. Они разогнали наш профсоюз еще лет двадцать назад, так что никакой защиты от компании нет. Ничего нет. Саманта слушала и от всей души жалела этих людей. Странно было видеть такого стойкого парня, как Бадди, размазывающим слезы по щекам тыльной стороной ладони. Глаза красные, веки опухшие. В обычных обстоятельствах он и сам бы устыдился такой реакции, но сейчас не скрывал своего отчаяния. Наконец она сказала:

— Мы подали иск, и он подкреплен надежным медицинским заключением от одного врача. Это все, что мы можем пока сделать. К сожалению, в этих штатах наемного работника можно уволить по любой причине или вовсе без причины. Саманта не стала говорить об очевидном — Бадди действительно был не в состоянии выполнять свою работу. И, несмотря на всю свою ненависть и презрение к «Лоунрок коул», она понимала, почему компания отказалась от услуг рабочего, которому в таком удручающем физическом состоянии приходилось иметь дело с тяжелой техникой. Последовала долгая пауза, ее прервала Мэтти. Приоткрыв дверь, она заглянула, затем вошла. Поздоровалась с Райзерами, сразу оценила ситуацию и двинулась к выходу со словами:

— Увидимся за обедом, да, Сэм?

— Буду обязательно. К семи, да? Дверь за Мэтги затворилась, снова повисло молчание. И вот наконец Мэйвис сказала:

— Мой кузен целых одиннадцать лет добивался пособия по болезни. Теперь сидит на кислороде. Мой дядя добивался того же девять лет. Я слышала, что в среднем это занимает где-то лет пять. Верно?