Эмиграция, тень у огня - Дина Ильинична Рубина

похожее я наблюдала в Германии, общаясь с Колей Миллером, немцем из города Фрунзе. Коля вообще забавная личность. Талантливый коммерсант. Начинал в Кёльне с продажи видеокассет, а стал владельцем двух магазинов. Но немецкого языка не знает и, кажется, не очень понимает, где находится. Когда я упомянула об объединенной Германии, он переспросил: «Объединенная с кем?»

Понятия не имеет, с какими странами Германия граничит. По-немецки говорит так: «Майн пиджак ин вайсе клетка…»

И все-таки по тому, как он ведет дела, как до минуты точно приходит на встречи, как, будучи человеком духовно простым, скрупулезно ведет какие-то дневниковые записи о том, кого встретил за день, с кем о чем говорил, что видел… — по всем этим ярко немецким чертам я понимаю, что Коля не может быть никем иным. К тому же, как истинный немец, он сентиментален. Пишет стихи, например такие:

Я приношу тебе цветы,

На наше удивленье,

Я приношу тебе цветы,

Поскольку ты — забвенье.

Я приношу тебе цветы,

И это все сказалось

В твоей душе, в моей душе…

Все вдруг запревращалось!

Похоже, мы вообще обречены на судьбинную причастность своему народу, даже когда сильно этого не хотим. Даже когда «мухлюем» и пытаемся ускользнуть, даже когда меняем веру. Кто-то из американских приятелей рассказывал мне о некоем еврее, который пытался пробраться в Америку не по еврейской линии, а по линии — говорят, есть такая — «преследуемых христианских сект». В анкете, которую заполняют члены таких сект, есть графа, определяющая религиозную принадлежность, где обычно пишут — «брат во Христе». Наш претендент тоже написал «брат во Христе»… Потом, видать, задумался, а может, просто зачесалась его еврейская совесть, и он добавил в скобках: «двоюродный»…

И вот живешь ты «среди своих», живешь, живешь… проходя разнообразные стадии этого процесса — от умилительного припадания к корням и истории, через естественное отталкивание от пороков, от которых несвободен любой народ, в том числе и твой собственный, через смирение — к горькой домашней любви к тому, что есть…

Среди своих — ругаешь ругательски все, на что глаз посмотрит. Среди чужих — зорко следишь и ревниво отцеживаешь тончайшие интонации в беседе: нет ли обиды, насмешки, осуждения… И если учуешь — как вспыхивает это яростное «не трожь!», это желание защитить, оправдать, оправдать во что бы то ни стало — даже когда обвинения справедливы!

Послевкусие от долгой любви — грустная усталость… И даже смеяться уже хочется только над своими.

Наверное, старею…

Примечания

1

Авраам Авину — отец наш Авраам (иврит).

2

Милуим — краткосрочная служба резервистов, может быть от нескольких дней до трех месяцев.

3

Евреи (идиш).

4

Чокнутую (идиш).

5

Ты таки да, не пойдешь в кино (идиш).

6

Ты еврейка? (идиш.)

7

Дитя мое! (идиш.)

8

Будь здорова (идиш).

9

«Шива» — семь дней оплакивания близких после похорон.

10

Шаурма — жареная индюшатина.

11

Гематрия — цифровое значение букв в иврите.

12

Гиюр — процедура обращения в иудаизм.

13

Откуда вы? (англ.)