Былины. Исторические песни. Баллады - Коллектив Авторов

По чисту полю, по темну лесу,

Нашел я воров-разбойников.

Тут-то они дуван дуванили,

Золотую казну делили мерою,

А цветное платье делили ношами;

Тут-то я ее отбил у них».

Возговорит православный царь,

Грозный царь Иван сударь Васильевич:

«Куда ты девал эдаку золоту казну?»

Возговорит добрый молодец:

«Точил я ее все по домам по питейным,

А поил я все голь кабацкую,

А цветное платье – одевал все наших босыих».

Возговорит православный царь:

«Ох вы гой еси, бурмистры-целовальнички!

Заплатите ему за каждый удар по пятидесяти

рублей,

А за бесчестие заплатите ему пятьсот рублей».

Иван Грозный встречает в избушке добра молодца

По край моря синего, на усть батюшки Дона тихого,

Да стояла там избушечка малым-мала,

Малым-мала избушечка таволжаная,

Покрыта та избушечка черным бархатом.

Потолочки и полочки чистого серебра,

А весы-провесы мелкого жемчуга.

Никто-то в ту избушечку не захаживал,

Ни пешему, ни конному следа не было;

Как случилось заезжать самому царю,

Самому было царю православному

Сы теми ли казаками сы гвардейцами.

Захватили они в избушечке доброго молодца,

Его босого и всего-то прираздетого,

Стал он доброго молодца расспрашивать:

«Ты скажи, скажи, удалый добрый молодец,

Не ты ль воровал, не ты ль разбойничал?»

Ответ держит молодец самому царю:

«Не я воровал, не я разбой держал,

Разбивали-разоряли донские казаки,

А я, добрый молодец, им товарищ был.

При дуване меня, молодца, задуванили,

Доставалась мне шубеночка худым-худа,

Худым-худа шубеночка, вся излатана;

Левая пола-то у ней в сто рублей,

Правая пола у ней во тысячу,

А стану с рукавами и цены нету».

Поход голытьбы под Казань

Как далеченько-далеченько, во чистом поле,

Да еще того подалей – на синем море,

Как на синем море было на Каспискиим,

Что на славном было острове на Персидскиим,

Собиралися музуры, добры молодцы.

Они думушку гадали все великую,

Думу крепкую гадали заединую:

«Вот кому из нас, ребятушки, атаманом быть,

Да кому из нас, ребятушки, эсаулом слыть?

Атаманом быть Ермилу Тимофеичу,

Эсаулом слыть Никитушке Романычу».

Атаман-то речь возговорит, что в трубу трубит,

Эсаул-то речь возговорит, как в свирель играт:

«Не пора ли нам, ребята, со синя моря

Что на матушку на Волгу, на быстру реку?

Еще как-то нам, ребята, города пройти?

Астраханское славно царство пройдем с вечеру,

А Царицын-городочек во глуху полночь,

А Саратов на белой заре.

Мы Самаре-городочку не поклонимся,

В Жигулевскиих горах мы остановимся.

Вот мы чалочки причалим все шелковые,

Вот мы сходенки положим все кедровые,

Атаманушку сведем двое под руки,

Эсаулушка, ребятушки, он сам сойдет».

Как возговорит наш батюшка атаманушка:

«Еще как-то нам, ребята, Казань-город брать?

Вот под городом Казанью стоит белый царь,

Стоит белый царь Иван сударь Васильевич,

Он не много и не мало стоит – семь годов,

Он подкопушки подкапывал все на семь верст,

Калены стрелы пускал бессчетные.

Мы пойдем-ка же, ребята, на подмогу к ним!»

Разбойный поход за Волгу

Далече-далече, во чистом поле,

А еще того подале – на синем море,

На синем море на Каспийскием,

Не ясные соколы солеталися —

Соходились-собирались добры молодцы,

Заславные музурушки персидские,

Они думали думу крепкую заединую,

Выбирали они атаманушку походного.

Атаман-ат говорит, как в трубу трубит,

А есаул-ат говорит, как во свирель играт:

«Ой вы гой еси, дружья-братья, товарищи!

Надобно нам, братцы, атаманушку,

И надобно дородным есаулушку.

Атаманом быть Никитушке Романычу,

Есаулом слыть Ермиле Тимофеичу».

«Не полно ли нам, братцы, на морях стоять,

Не пора ли нам, дородным, на свежу воду,

На свежую воду – на Волгу, на Волгу-матушку?

И станем разбивать бусы-карабли,

Бусы-карабли и лодки легкие».

Ермак в казачьем кругу

На славной реченьке на Камышинке,

Там стоял славный охотничек

Ермак Тимофеевич со командою.

«Отдумайте и подумайте,

Ну меня, Ермака, вы послухайте!

Вот лето-то проходит теплое,

Ну зима, братцы, настает все холодная,

Ну и где-то мы, братцы, зиму зимовать будем?

На Яик нам идтить – переход велик,

У Казань нам идтить – там сам царь стоит;

А тут нам быть – быть половленным

И по разным тюрьмам порассоженным.

Ну пойдемте, братцы, послужим

Царю белому во Казань-город,

Да возьмем мы, братцы, Казань-город,

Авось нас царь да пожалует:

И будем просить славный тихий Дон

С потоками и белой Манычью».

Казаки убивают царского посла

На славной Волге-реке,

На верхней изголове,

На Бузане-острове,

На крутом красном берегу,

На желтых рассыпных песках

А стояли беседы, что беседы дубовые,

Исподернуты бархатом.

Во беседочках тут сидели атаманы казачие -

Ермак Тимофеевич, Самбур Андреевич,

Анофрей Степанович.

Они думушку думали заединое,

Как про дело ратное,

Про добычу казачию.

Что есаул ходит по кругу,

По донскому, яицкому,

Есаул кричит голосом,

Во всю буйну голову:

«А и вы гой еси, братцы, атаманы казачие!

У нас кто на море не бывал,

Морской волны не видал,

Не видал дела ратного,

Человека кровавого,

От желанья те Богу не маливались;

Останьтеся таковы молодцы

на Бузане-острове».

И садилися молодцы во свои струги легкие,

Они грянули, молодцы,

Вниз по матушке Волге-реке,

По протоке по Ахтубе.

А не ярые гоголи

На сине море выплыли —

Выгребали тут казаки

Середи моря синего,

Против Матицы-острова

Легки струги выдергивали

И веселечки разбрасывали,

Майданы расставливали,

Ковры раздергивали,

Ковры те сорочинские,

И беседы дубовые,

Подернуты бархатом;

А играли казаки

Золотыми тавлеями,

Дорогими вальящатыми.

Посмотрят казаки

Они на море синее -

От того зеленого

От дуба кряковистого

Как бы бель забелелася,

Будто чернь зачернелася,

Забелилися на караблях

Парусы полотняные,

И зачернелися на море

Тут двенадцать караблей;

А бегут тут по морю

Славны гости турецкие

Со товары заморскими.

А увидели казаки

Те корабли червленые,

И бросалися казаки

На свои струга легкие,

А хватали казаки

Оружье долгомерное

И три пушечки медные,

Напущалися казаки

На двенадцать караблей:

В три пушечки гунули,

А ружьем вдруг грянули

Турки, гости богатые,

На кораблях от того испужалися,

В сине море металися;

А те товары заморские

Казакам доставалися,

А и двенадцать караблей

А на тех кораблях

Одна не пужалася,

Душа красна девица,

Молода Урзамовна,

Мурзы дочи турского.

Что сговорит девица:

«Не троньте мене, казаки,

Не губите моей красоты,

А и вы везите мене, казаки,

К сильну царству Московскому,

Государству Российскому,

Приведите, казаки,

Мене в веру крещеную».

Не тронули казаки

Душу красну девицу,

И посадили во свои

Струги легкие.

А и будут казаки

На протоке на Ахтубе,

И стали казаки

На крутом красном бережку,

Майданы расставливали,

Майданы те терские,

Ковры сорочинские,

А беседы расставливали,

А беседы дубовые

Подернуты бархатом,

А столы дорог рыбей зуб.

А и кушали казаки

Тут они кушанье разное

И пили питья медяные,

Питья все заморские.

И будут казаки

На великих на радостях

Со добычи казачия,

Караулы ставили,

Караулы крепкие, отхожие,

Сверху матки Волги-реки

И снизу таковые ж стоят.

Запилися молодцы

А все они до единого.

А втапоры и во то время

На другой стороне

Становился стоять

Персидской посол

Коромышев Семен Костянтинович

Со своими солдаты и матросами.

Казаки были пьяные, а солдаты не со всем умом; напущали-ся на них дратися ради корысти своея. Ведал ли, не ведал о том персидской посол, как у них драка сочинилася. В той было драке персидского посла солдат пятьдесят человек, тех казаки прибили до смерти, только едва осталися три человека, которые могли убежать на корабль к своему послу сказывати. Не разобрал того дела персидской посол, о чем у них драка сочинилася, послал он сто человек всю ту правду расспрашивати.

И тем солдатам показалися,

Что те люди стоят недобрые,

Зачали с казаками дратися.

Втапоры говорил им большой атаман

Ермак Тимофеевич:

«Гой вы еси, солдаты хорошие,

Слуги царя верные!

Почто с нами деретеся?

Корысть ли от нас получите?»

Тут солдаты безумные

На его слова не сдавалися

И зачали дратися

Боем-то смертныем,

Что дракою некорыстною.

Втапоры доложился о том