Сибирская одиссея - Александр Свешников

Анатолий ещё много рассказывал о землетрясении, о движении каменных плит и образовании хребтов. Слушая его, Андрей представил, как на то место, где они сидят, падают из жерла вулкана раскалённые бомбы, трескается под ногами земля, ломаются и подымаются к небу хребты. Картина гигантских природных изменений, происходившая здесь не так давно, пугала своей мощью, исполинской силой и величием. И маленькая группка людей, затерявшаяся среди Забайкальской тайги, казалась еле заметной песчинкой, которую легко могла поглотить природа, не заботясь об их страданиях, проблемах, чувствах и мыслях. Как выглядели все трудности, пережитые Андреем на пути к спасению друга, рядом с грандиозным землетрясением, всколыхнувшим половину Сибири, каким ничтожным и слабым оказывался на самом деле человек по сравнению с извержением вулкана, сметающим всё на своём пути лавовым потоком, или с развёрстой гигантской трещиной, образовавшей в один миг целое озеро! Надо бы всегда помнить об этом, знать, что мы — лишь крохотная часть этой природы, и как бы мы ни старались, какие бы усилия ни прилагали, все они, а также накопленный человечеством за многие века багаж знаний, окажутся ни способными противостоять стихии. Помня об этом, люди должны усмирить свою гордыню, перестать делать подлости, бережней относиться к своим близким и друзьям, ценить бесценный дар, именуемый словом «жизнь», и не уничтожать, не убивать, не изводить с целью личной наживы эту удивительную и единственную в мире голубую планету, этот единственный человеческий дом!

Ночью Виктор всё же уговорил Андрея развернуть свой спальник в виде одеяла, и они оба им накрылись. Может быть, из-за этого, а может потому, что сегодняшняя ночь была теплее предыдущей, но Андрей вскоре уснул и проспал почти до восьми часов утра.

После лёгкого завтрака все начали быстро собирать вещи. Никто не знал наверняка, когда прилетит вертолёт, но готовыми надо было быть как можно раньше — лётчики не рискнут садиться на топкую марь, а лишь зависнут над ней, поэтому времени на сборы не останется — придётся только забрасывать вещи, садиться самим и лететь!

Посуду после завтрака взялся мыть Валера. Настя хотела воспротивиться этому, но Андрей посмотрел на неё таким взглядом, что она сжала губы и молча пошла собирать свою палатку.

К десяти часам все были готовы. Анатолий попросил спасателей ещё раз пройтись по вырубленной мари, чтобы подобрать мелкие ветки. Все мужчины быстро прочесали площадку и, вернувшись к своим рюкзакам, сели на брёвна вокруг затухающего костра.

Андрей смотрел на своих новых друзей, и добрые чувства возникали в нём. Каждый стал для него близким и дорогим. Совсем скоро им придётся расстаться, но в сердце навсегда останутся эти люди, по первому зову откликнувшиеся на беду и сделавшие всё возможное для того, чтобы спасти его друга. Даже медбрат Ваня со своими порванными кроссовками вызывал в Андрее сострадание и чувство благодарности. Бедный мальчик вместо практики в тёплой и уютной больнице вдруг оказался в глухой тайге, за сотню километров от ближайшего населённого пункта, но не струсил, выдержал, не стал плакаться и ворчать. А ведь в душе у него до сих пор остались переживания по поводу мамы, которая наверняка не знает, куда пропал её единственный сын. Но он больше не говорит об этом, не донимает расспросами Анатолия и не сетует на то, что ему пришлось пережить.

А туристы? Ведь к своему походу они готовились целый год, и вот всё рухнуло, планы изменились, и пришлось им ухаживать за совершенно чужим человеком, забыв о себе, своих мечтах и желаниях.

Андрей посмотрел на Валеру и Сергея. Им-то спасательная работа хорошо знакома. Скольких людей они вытащили с гор и из диких речек, скольким помогли! А ведь у Валерки невеста в посёлке, которая только и делает, что ждёт его, а у Сергея семья, работа в фотоателье. Пожалуй, только Николая эта история не оторвала от каких-то дел. Тут он в своей стихии, тут он дома. И если бы не его умение в считанные минуты найти удобную тропу, поймать рыбу там, где никто, кроме него, не поймает, если бы не его профессионализм таёжника и талант следопыта, многое сложилось бы совершенно иначе, и неизвестно, где бы сейчас был Андрей, что бы стало с Витькой.

Все эти дорогие сердцу, прекрасные и добрые люди раскрыли лучшие стороны своего характера, проявили терпение, сноровку и физическую выносливость, умение выходить победителем из любой ситуации. А Анатолий, «сам себе МЧС», сумел сплотить группу, организовать и научить, оставаясь при этом спокойным, рассудительным и открытым. И вот теперь он — единственный, кто чувствует на себе весь груз ответственности за принятое решение остаться здесь, хотя Андрей уговорил его на этот поступок. Но он ни разу не упрекнул его и наверняка не упрекнёт, даже если вертолёт их не найдёт, и придётся брать пострадавшего, вещи и идти пешком до Куанды, а может, и до БАМа!

Когда Андрей подумал об этом, ему сделалось совсем плохо. Он не мог себе представить, что им придётся идти долгие километры по тайге и горам, мокнуть под дождём, мёрзнуть от холода, проваливаться в болотную марь. Если кто-то есть там, наверху, то неужели он приготовил им ещё одно испытание, неужели того, что уже произошло, было ему недостаточно?

Часы показывали пятнадцать минут первого. Спасатели сидели молча. Слова были не нужны, всё было понятно и без них.

Утром курильщики покончили с последней сигаретой, разделив её на троих. Есть или пить они не хотели, но желание покурить с каждой минутой всё сильнее и настойчивее овладевало ими.

— Вот и придумал же кто-то это зелье! — произнёс Анатолий, зная, что Андрей и Валера без труда поймут, о чём он говорит.

— Послушайте! — воскликнул вдруг Валерка. — А мы в армии сфагнум курили. Правда, если сильно затягиваться, от него слегка балдеешь, но вообще-то курить можно.

После этих слов все трое, не сговариваясь, начали рвать сухие волокна мха, которого по краям мари было предостаточно, и готовить подобие самокруток. В дело пошла знаменитая газета начальника МЧС.

— Жалко, конечно! Что я теперь буду читать вечерами? — вздохнув, сказал Анатолий, вырывая листы и раздавая курильщикам.

Андрей вздрогнул и посмотрел ему в глаза.

— Вечером, Толь, ты будешь читать свежую прессу! — ответил он уверенным голосом и принялся раскладывать измельчённый мох.

Курение сфагнума не принесло никакого удовольствия. В горле запершило, глаза стали слезиться, а голова вдруг куда-то поплыла, будто после стакана водки.

— Это ужас! — воскликнул Андрей и загасил окурок. — В детстве, когда я хотел попробовать закурить, я брал чай или даже кофе, тоже кошмарная гадость, но это — просто невыносимая вещь!