Запоздалая свадьба - Джейн Кренц

— Не совсем. Мне вдруг пришло в голову, что убийца-мужчина, надевший некрасивое немодное платье, дабы скрыть свой пол, вряд ли стал бы тратиться на весьма недешевую лайковую обувь. Мало того, когда я видела его в ту ночь в замке, на нем были простые, крепкие кожаные башмаки. Именно такие носят горничные.

— И в каких может бегать мужчина, если возникнет необходимость, — сухо добавил Тобиас.

— Очень мудрое наблюдение, — похвалила Джоан.

— Потом я заметила, что волосы Аспазии были уложены массой локонов и буколек, — продолжала Лавиния, — и припомнила, как Милый Нед упоминал также о светлом парике, причесанном самым простым образом, с пучком на затылке. До меня вдруг дошло, что такой фасон для парика, скрывающего настоящие волосы, мог выбрать только тот, кто был не слишком сведущ в парикмахерском искусстве.

— Что ж, — одобрительно кивнула Джоан, — это объясняет ваш порыв заглянуть в ее дом по пути к себе. В конце концов, Аспазия, казалось, будет довольно долго занята покупками.

Лавиния сделала жалобную гримаску:

— На беду, она послала двух уличных мальчишек следить за мной. Когда они увидели, что я направляюсь к той улице, где она живет, немедленно побежали и предупредили ее об опасности. Она всегда заботилась о том, чтобы маленькие шпионы знали, где ее найти, и немедленно поспешила выяснить мои намерения. Увидела, как я беседую со стариком в парке, а потом исчезаю в переулке за ее жилищем.

Тобиас сложил руки на груди.

— Можно сказать, что на этом этапе и Аспазия действовала импульсивно. Сообразила, что, если Лавиния проберется в дом, это означает, что она сама отныне тоже попала в число подозреваемых. Вот и решила раз и навсегда избавиться от Лавинии и немедленно покинуть страну.

— Поэтому и схватила первого попавшегося заложника и попыталась использовать его, чтобы убрать меня. Но дряхлый старик оказался профессиональным убийцей.

— Но что делал Мементо Мори в парке перед ее домом? — удивилась Джоан.

— Очевидно, ждал ее возвращения, — пояснил Тобиас, вынимая из кармана кольцо, которое нашел на перилах лестницы. — Думаю, он решил ее убить, а для этого сам выманил из дома экономку.

— Сидел в засаде, поджидая добычу, — покачал головой Вейл. — Но первой показалась Лавиния.

— И неимоверно усложнила ему дело, — процедил Тобиас. — Только он был не против внезапного изменения своих планов. Способность молниеносно разобраться в ситуации — наверняка одна из причин его профессионального успеха.

— Как по-вашему, где он сейчас? — спросила Джоан.

— Вне всякого сомнения, на пути к своему коттеджу у моря, — тихо выговорила Лавиния. — Подозреваю, что он вышел из добровольного заточения только с целью отомстить за гибель учеников.

— По крайней мере хотел нас в этом убедить, — проворчал Тобиас. — Лично я на твоем месте, Лавиния, не поверил бы ни одному его слову.

Лавиния резко вскинула голову:

— Он старый человек, Тобиас. И безоружный, если не считать трости. Ты мог бы погнаться за ним и пристрелить. Почему же не сделал этого?

Тобиас сцепил руки за спиной и рассеянно взглянул в окно.

— Думаю, он позволил взять себя в заложники, потому что знал: ты находишься в доме, и Аспазия намеревается тебя убить. Вот и старался защитить тебя. Разделавшись с ней, он почти наверняка спас твою жизнь. И за это я в вечном долгу перед ним.

Остальные молча переваривали это откровенное признание. Наконец Лавиния неловко откашлялась.

— И это еще одна причина, почему я поддалась порыву обыскать дом Аспазии.

Никто не произнес ни слова.

— Я искала предлог связать ее с этими убийствами, — выпалила Лавиния. — Терпеть не могла эту женщину.

Когда Тобиас на следующее утро прибыл к завтраку, на крыльце дома лежал конверт. Поежившись от дурного предчувствия, Тобиас подхватил письмо, быстро выпрямился и оглядел улицу. Никого, если не считать пожилого садовника, трудолюбиво подстригавшего на углу живую изгородь. Лицо его было полускрыто широкополой шляпой. Если он и заметил пристальное внимание Тобиаса, то не подал виду. Тобиас еще раз глянул на него и принялся рассматривать печать, оттиснутую на черном воске, улыбаясь про себя. Когда он снова поднял голову, садовник исчез.

Тобиас открыл дверь и ступил в переднюю.

— А, вот и вы, мистер Марч! — воскликнула миссис Чилтон, вытирая руки о передник. — Мне тут показалось, что я слышу шаги на крыльце. Вы как раз вовремя. Сейчас подаю завтрак.

— Знаю. Мое появление, несомненно, стало для вас огромным сюрпризом, не так ли?

Экономка закатила глаза и подтолкнула его к утренней столовой. Тобиас вошел в комнату, не выпуская из рук конверта. Эмелин и Лавиния уже сидели за столом, залитым солнечным светом.

— Доброе утро, сэр, — жизнерадостно приветствовала Эмелин. — Что это у вас?

— Письмо, которое я нашел на вашем крыльце.

Лавиния опустила газету и с любопытством уставилась на конверт.

— На крыльце, говоришь? Интересно, от кого это?

— Почему бы не вскрыть его и не узнать тайну?

Тобиас выдвинул стул и отдал конверт Лавинии. Она тихо вскрикнула, увидев крошечный череп, отпечатавшийся на черном воске.

— Это Мементо Мори! — сообщила она Эмелин, развертывая письмо. — Хотела бы я знать, откуда… — Она осеклась при виде спланировавшего на стол банковского чека. — Господи милостивый! Тысяча фунтов!

— Прочти письмо! — потребовала Эмелин, умирая от волнения. — Скорее, я просто не выдержу напряжения!

Тобиас налил себе кофе.

— Что-то подсказывает мне, что мы только сейчас получили гонорар за дело Мементо Мори.

Лавиния начала читать письмо, написанное изящным, разборчивым почерком человека образованного.

"Дорогие миссис Лейк и мистер Марч!

Надеюсь, этот чек покроет сумму гонорара и расходы, связанные с последним вашим делом. Прошу прощения за причиненные затруднения и опасность, которой вы оба подвергались.

Понимаю, что у вас остались кое-какие вопросы, и попытаюсь на них ответить. Это самое малое, что я могу сделать в данных обстоятельствах.

Вы, разумеется, недоумеваете, почему я ничего не предпринял относительно Аспазии Грей три года назад. Печально, но я так и не заподозрил ее в убийствах. Мало того, согласился с вердиктом о самоубийстве, отчасти потому, что знал ваше мнение по этому поводу и был склонен доверять вашему суждению.

Но были еще две причины, почему я поверил, будто Закери собственноручно поднес пистолет к виску. Во-первых, я очень хорошо его знал, поскольку растил с восьми лет, и понимал, что он обладает романтическим, склонным к мелодраматическим поступкам характером, свойственным именно тем людям, которые могут лишить себя жизни.