Призрачный сфинкс - Алексей Корепанов

От крепкого пива слегка кружилась голова, но чувствовал себя Сергей вполне нормально – не то что на площадке возле Сфинкса, когда то ли от взгляда багровых драконьих глаз, то ли от чего-то другого он словно бы выпал из реальности (если это, конечно, была реальность) и ему привиделось что-то странное, подобное обрывкам какого-то фильма, который – Сергей был в этом уверен – ему никогда ранее не доводилось смотреть. Никто из спутников, кажется, не заметил его полуобморочного состояния. Придя в себя, он обнаружил, что стоит там же, где и стоял, а вот дракон уже скрылся в пещере, давая знать о себе только постепенно затихающим в отдалении шорохом.

Десятка Зинга нагнала их, когда солнце уже почти касалось верхушек деревьев и Долина Трех Ручьев осталась далеко позади. Прочесывание леса вкупе с засадой у реки оказалось успешным – двое маргов действительно пытались перебраться на другой берег и были на куски изрублены мечами. Никто из воинов при этом не пострадал – у них было подавляющее численное преимущество. Командир гарнизона намеревался подготовить письменное донесение по поводу этого инцидента и утренней почтой направить его в столицу. Лонд Гарракс, со своей стороны, собирался в обязательном порядке доложить об этом королю Валлиору.

На закате кавалькада добралась до окружного города Тверра, где пересекались пути, ведущие с севера на юг и с востока на запад. Постоялый двор располагался на городской окраине, у реки, неподалеку от широкого каменного моста, построенного, как поведал маг Ольвиорн, еще при третьем короле Таэльрина. С размещением проблем не было – постоялый двор мог принять одновременно сотни две путешественников. Бойцам спецподразделения выделили, по их просьбе, одну комнату на троих; там они и оставили оружие, дабы не привлекать к себе лишнее внимание, и спустились в трапезную, где лондом Гарраксом был уже заказан и щедро оплачен ужин. В какой-то особой спешке не было нужды, поэтому решили не выезжать наутро ни свет ни заря, а хорошенько отдохнуть, тем более после того, как чужестранцам пришлось провести чуть ли не весь день в седле. Время, как будто бы, пока не поджимало…

Покинув туалет, Сергей неторопливо пересек просторный двор и, провожаемый незаинтересованным взглядом охранника, вышел за калитку. Забор тянулся в обе стороны от ворот, параллельно ему пролегала дорога, вдали поворачивающая к мосту, а метрах в пятидесяти за дорогой равнина, покрытая травой и кустами, обрывалась высоким, дугой вдающимся в воду берегом. В нескольких местах ровную береговую линию прерывали небольшие углубленные площадки – Сергей заметил их, еще когда вместе с остальными подъезжал к этой излучине; скорее всего, созданы они были не природой, а с помощью лопат, и там хорошо, наверное, было сидеть и любоваться с высоты на неспешную, довольно широкую реку и лес на другом берегу.

Шуршала трава под ногами, и полы плаща шуршали по траве. Сергей оглянулся – позади висела в темноте редкая цепочка бледных фонарей постоялого двора. Над головой расплескалось звездное небо с двумя чужими тусклыми лунами, а впереди беззвучно текла невидимая в ночи река. Две параллельные нитки фонарей обозначали мост, и больше не было видно ни огонька – ни справа, ни слева. И еще здесь было тихо, очень тихо, сюда не долетал ни один звук с постоялого двора. Сергей сделал еще несколько осторожных шагов, с напряжением всматриваясь в темноту, чтобы ненароком не свалиться с обрыва – и наконец увидел внизу еще одно звездное небо, слегка колышущееся и не такое отчетливое, как то, что раскинулось в вышине. Водная гладь удваивала звездные узоры, и это было так неожиданно и красиво, что Сергей застыл на месте, зачарованный зрелищем, которое ему никогда не доводилось видеть в своем родном городе, оставшемся где-то в иной плоскости бытия.

Когда глаза привыкли к темноте, он отыскал выемку-площадку, сел на ее верхнем краю, свесив ноги, и вновь погрузился в созерцание чарующего ночного бытия. Все мысли, воспоминания, надежды, заботы и сомнения ушли, растворились в темноте и тишине, и свежестью веяло от чужой реки, и чужая трава едва уловимо пахла чем-то знакомым с детства, но в детстве же и забытым…

Внезапно до него донесся какой-то звук, похожий на приглушенный стон. Сергей насторожился, повернул голову, вглядываясь и вслушиваясь в темноту. Звук не повторился, но ему показалось, что неподалеку на берегу сидит еще кто-то. Можно было сказать себе, что это просто обман чувств, но ощущение абсолютного уединения пропало и Сергей знал, что не сумеет больше слиться с темнотой и тишиной, пока не убедится, что он здесь действительно один. Поэтому он встал и медленно начал приближаться к сгустку темноты, напоминающему то ли куст, то ли большой камень. При этом он старался погромче шуршать подошвами по траве и даже кашлянул несколько раз.

– Эй, не наткнитесь на меня, – наконец раздалось в ответ на его кашель, и Сергей узнал голос Уолтера Грэхема.

– Уолтер, это вы? – на всякий случай спросил он, останавливаясь возле сидящего на траве, метрах в трех от обрыва, американца. – А я думал, вы пошли спать.

– По-моему, я уже давным-давно сплю, – с каким-то непонятным раздражением ответил Грэхем. – И очень хотел бы наконец проснуться.

Сергей устроился на траве рядом с ним, обхватил поднятые колени руками.

– Напрасно вы так, Уолтер. Ваше отношение к этому миру ничего в нем не изменит, даже если вы считаете его сном. Я тоже поначалу так думал, а толку? Делать-то все равно что-то надо, не сидеть же на месте и ждать, когда проснешься. Я так считаю. И слишком уж этот сон реальный.

– Он так считает! – фыркнул Уолтер Грэхем. – Да что вы можете считать, если все вы – тоже сон, иллюзия – и не более. Есть я, есть Элис и Ральф – и никого другого. Ни-ко-го! Нас было трое – трое и осталось.

– С таким же успехом я могу считать, что реальны только я, Гусев и Саня, – возразил Сергей. – Но еще раз повторю: чье-либо личное мнение ничего не меняет. Надо жить с тем, что предлагают. Во всяком случае, пока.

– Вот именно – предлагают! Кто? Зачем?

– Возможно, узнаем в свое время.

– Узнаем! – вновь фыркнул Грэхем. – Ничего вы не узнаете, потому что вы все – всего лишь иллюзии. Если бы я не считал вас чем-то подобным сновидению, то, вероятно, никогда не сказал бы того, что скажу сейчас. Ну, а коль вы – моя галлюцинация, никакого вреда от моей откровенности не будет. А в том, что все окружающее – изощреннейший бред – и не более, я окончательно убедился знаете когда?

– Откуда же мне знать?

– Когда увидел дракона. Точно такой же, только без крыльев, изображен на золотых плитках, которыми выложена поверхность Марса возле сидонийского Сфинкса. И не зря в наших с Элис и Ральфом иллюзиях этот дракон присутствует. Потому что мы по-прежнему находимся там, на Марсе, и генератор иллюзий работает. Его создали древние марсиане, и машинка, судя по эффекту, получилась хоть куда!