Объятия страсти (СИ) - Ирэна Зайцева

— И я всегда буду вызывать среди в вас любопытство?

— По большинству, — не стала увиливать от правды Кайла, — Ты пойми, это так ново для нас, почти невероятно. Мы и мечтать о таком не смели. Эрик… — запнувшись, женщина неуверенно повела плечом, будто размышляя, имела ли право говорить о таком и нерешительно закончила тихо-тихо, — Я рада, что он нашел тебя.

И Сандра поверила ей. Не могла не поверить, смотря в голубые глаза, горевшие внутри теплотой, когда она все же решилась озвучить свои чувства. Почти полная чашка, из которой было отпито всего два глоточка, не отягощала руку, забытая, застывшая в ней на пути к столу. Так странно, необычно было наблюдать за ней, видеть робкую, несмелую любовь к родному человеку, а не яростную, горькую ненависть, из раза в раз теснящую остальное, выжигающую все на своем пути. Страх отступил, не сжимая больше сердце в своих тисках, душа, настороженно взиравшая на женщину, потихоньку успокаивалась, осталось только желание если не помочь, то хотя бы поддержать и утешить.

— Ты его любишь, — Сандра не спрашивала, констатировала факт, — Все это время.

Отведя глаза, Кайла выглянула в окно, пейзаж за ним оставался невозмутимо спокойным. Идиллия. Вот только в душе царит беспорядок.

— Тяжело одновременно любить и ненавидеть человека, — наконец обронила она, когда девушка уже и не надеялась услышать ответ, — меня это уничтожало день за днем, минута за минутой. Легче быть безумной, чем разрываться между этими чувствами, холить и лелеять ненависть, чувствуя любовь на краю сознания… всегда, везде. Не в силах унять что-то одно, чтобы вздохнуть с облегчением, перестать терзать себя. Я безумно любила отца, настолько, что дочерняя любовь затмила все для меня, не дала заметить изменения, что стали происходить в нем со смертью мамы. Мы были сплоченной семьей, пока мама была жива, среди нас всегда царили мир и любовь, беззаботность жизни… Домашние дети, оберегаемые родителями. Ее смерть стала ударом для всех. Мы — серафионы обладаем повышенной регенерацией, но мы смертны. Отец не ушел за ней, хотя хотел… очень хотел. Наверно, милосерднее было отпустить его, показать, что мы сможем жить дальше, поймем. Но Кевин и я были слишком эгоистичны, а отец слишком любил нас, чтобы бросить, видя, что мы не готовы. Он стал тем, кто вернул тепло и любовь в дом, собрав воедино утопленных в своем горе детей. Я возвела его почти на пьедестал, не видевшая реалей жизни, эгоистичная в своей любви, так и не понявшая мук отца, сводивших его с ума… Эрик прав, я вряд ли поверила бы ему тогда. Но сейчас… ты не представляешь, какое облегчение знать, что я могу отбросить ненависть, отпустить, освободиться от нее, жить дальше, не оглядываясь назад, любить брата с чистой совестью, не предавая память об отце.

Сандра и не представляла, но видела в глазах Кайлы это облегчение, надежду… робкую, но все же.

— Я столько всего натворила, продолжала она, пряча ладони между колен. — Ты думаешь, он простит?

— Я думаю, он любит тебя так же, а может и сильнее, раз столько лет молчал, не рассказывая правды. Время все меняет.

— Надеюсь, ты права. В любом случае, завтра мы с Шормом съедем отсюда. Эрик не доверяет мне больше и я его понимаю. Не знаю, что сделала бы я на его месте, покусись кто-нибудь на Шорма. Мне придется заслужить доверие брата снова, и надеюсь, он сможет простить меня.

Сандра молчала. Она не знала ответа на этот вопрос, да Кайла и не нуждалась в нем. Надежда, вот что сейчас было для нее главным.

— Слэр, — Кайла бросила на нее нерешительный взгляд, — он остается здесь. Ты присмотришь за ним? Я понимаю, что между вами небольшая разница в возрасте, но…

— Все будет хорошо, Кайла.

Слэр был почти взрослым парнем и в заботе с ее стороны вряд ли нуждался, но стать ему другом Сандра могла бы с радостью.

— Спасибо, — чувство искренней благодарности отразилось на ее лице, заставляя Сандру смущенно отвести глаза.

— Что представляет собой ваш мир? — слишком сильно ее интересовал этот вопрос, чтобы забыть о нем.

— Ваш? — печально улыбнулась Кайла, пододвигая к ней варенье.

— Наш… наш мир, — исправилась Сандра, — мне пока сложно вплетать во все это себя.

Понимающе кивнув, Избранная мягко поинтересовалась:

— Эрик не рассказывал тебе?

— Не то. Он рассказывал мне о вселенной, истории нашего мира, серафионах. Но я спрашиваю о нынешнем времени истории. Устройство вашего Общества, темные, опасность, которую они несут.

Кайла рассказывала спокойно, не торопясь, но от того не менее ужасно звучали истории, рассказываемые ею сейчас о темных, об их сумасшествии, нападениях, что стали происходить в последнее время с пугающей регулярностью. Казалось бы Кайла хотела смягчить правду о них, но у нее это плохо получалось, а в некоторых моментах не получалось и вовсе. Теперь Сандра понимала переживания Эрика по поводу ее учебы и даже в некоторой степени разделяла их. Опасность будет теперь мерещиться ей везде, не давая расслабиться вне стен этого дома.

Еще больше Сандра испугалась, когда Кайла внезапно замолчала на середине слова, уставившись застывшим взглядом чуть выше ее плеча. Через мгновение она была уже около двери, стремительно распахивая ее, устремляясь дальше в сторону кабинета, за которой полчаса назад скрылись члены Совета.

— Кайла! — попыталась остановить ее Сандра, устремившись следом. — Постой!

Сердце сжалось от страха, стоило только увидеть молнии, тонкими побегами, искрящими на коже Кайлы. Что могло случиться, что она настолько потеряла голову?

Поздно. Сандра успела только выскочить в холл, когда Избранная уже скрывалась за дверью кабинета. Безумные миры, что же она творит?! Чертыхнувшись, девушка последовала за ней и остановилась только у самой двери. Тишина. Вот, что ее смутило. Сколько человек в комнате? И разве может стоять такая тишина? Сердце екнуло, сжимаясь от предчувствия, прежде чем она шагнула в проем двери, цепляясь за деревянный косяк. Картина, открывшаяся Сандре, может и не выглядела бы столь пугающе, если бы не Кайла, бросившаяся вперед. В центре комнаты, привалившись на колено, стоял Шорм, выцветшие глаза неподвижно смотрели на Ферниона, склонившегося над ним, застывшего в паре сантиметров от его лица. Она успела заметить темные вихри в глазах старика, когда он резко повернул голову в их сторону, недовольный нежданным вторжением, прежде чем они превратились в безбрежную голубую гладь. Первую же молнию он отбил буквально играючи, вторая полетела туда же, прежде чем Эрик успел ее остановить.

— Кайла, не надо! — Шорм, еще не до конца обретя контроль над телом, осторожно поднимался от пола. — Все хорошо, родная, посмотри на меня.