Франко. Краткая биография - Габриэлла Эшфорд Ходжес
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В начале 1946 года, когда были опубликованы немецкие документы, вскрылись масштабы сотрудничества Франко со странами «оси». Расследование в ООН обнаружило массу случаев укрывательства военных преступников из Германии, Италии и вишистской Франции путем предоставления им испанского гражданства. И пока Великобритания и Соединенные Штаты нервно спорили, что делать с этими разоблачениями, дабы не вызвать военного мятежа или коммунистического восстания в Испании, Франко разъезжал по городам и весям, напоминая народу, как он защитил страну от «дьявольских махинаций» во время гражданской войны. А сейчас, по его словам, он защищал ее от «масонского сверхгосударства» — от которого, как считал каудильо, Вашингтон и Лондон получали приказы, — стремившегося уничтожить Испанию просто «потому, что она несла свет Евангелия в мир, а ее люди были воинами Бога».
Дон Хуан, не слишком убежденный этими аргументами, в феврале 1946 года решил обустроить свою резиденцию в Португалии, а не в Испании, как того требовал Франко, чтобы тем самым придать легитимность своему режиму. Это вызвало сильнейшее раздражение у каудильо и взбодрило монархистов. 13 февраля четыреста пятьдесят восемь высокопоставленных функционеров испанского режима подписали открытое письмо дону Хуану, выражая надежду на скорое восстановление монархии. Взбешенный Франко решил, что «они должны быть раздавлены, как козявки». Однако Давила сумел убедить его, что заключение в тюрьму без суда такой массы людей не улучшит репутацию режима за границей. Франко пришлось удовлетвориться высылкой Кинделана на Канарские острова. А когда дон Хуан отклонил приглашение каудильо посетить Испанию для встречи с ним, разгневанный Франко немедленно порвал с претендентом на престол все отношения.
Бунт монархистов и ухудшение отношений с доном Хуаном, похоже, вновь обострили страхи Франко и его агрессивность. Игнорируя международные просьбы о милосердии, 21 февраля 1946 года он приказал расстрелять командира одного из антифранкистских партизанских отрядов и героя французского Сопротивления, Кристино Гарсиа, и с ним еще девять человек. В ответ на этот бесполезный и провокационный акт мщения Франция закрыла границу с Испанией и порвала с ней отношения. Великобритания и Соединенные Штаты с большой неохотой согласились подписать вместе с Францией беззубую трехстороннюю декларацию в Совете Безопасности 4 марта, однако решительно отмели возможность какого-либо вмешательства «во внутренние дела Испании». Известная речь Черчилля о «железном занавесе» 5 марта подтвердила убеждение каудильо, что западные демократии Сталина боялись больше, чем не любили его, Франко. Через несколько дней в шизофреническом обращении к народу генералиссимус заклеймил международное враждебное окружение, подтвердил решимость спасти Испанию от врагов и заверил западных союзников в добрых намерениях. Чрезвычайно разобиженный повседневными обременительными заботами, связанными со спасением Испании и Европы, каудильо жаловался, что он, «как бессменный часовой… который бодрствует, когда другие спят», заслуживает большего уважения. Забыв на время о своей страсти к охоте, стрельбе и рыбной ловле, Франко ворчливо жаловался на то, что, неся тяжкое бремя главы государства, он не имеет «времени ни на личную жизнь, ни на увлечения», и с гордостью повторял: «Вся моя жизнь — это сплошная работа и глубокие раздумья». Каудильо журил неблагодарных сограждан за то, что они жалуются на свое относительно беззаботное существование и требовал от них (как когда-то его мать) «делать хорошую мину при плохой игре. Чем хуже идут дела, тем веселей должна выглядеть физиономия». Что ж, на какое-то время народу Испании потребуется очень широкая улыбка.
Пока союзники спорили по поводу Франко, «трехсторонняя декларация» вызвала к жизни некоторые политические волнения — их более не будет вплоть до середины пятидесятых годов — в высших эшелонах армии. Они были быстро погашены генералом Варелой, сменившим 12 марта 1946 года генерала Оргаса на посту верховного комиссара Марокко. Во время ежегодного парада в честь победы в гражданской войне, 1 апреля 1946 года, Франко получил поддержку испанской фаланги в виде массовой демонстрации. 6 апреля во дворец Эль-Пардо были доставлены триста тысяч подписей его верноподданных с подтверждением решимости защитить генералиссимуса от «наемных убийц сил зла». Каудильо, сам того не желая, открыл свою измученную душу, когда, задыхаясь от счастья, заявил, что масонский и коммунистический заговоры, сфабрикованные злобными республиканцами и имевшие целью свергнуть его, являются очевидным доказательством, что «мы существуем, мы не умерли, и наш стяг развевается на ветру». Возможно, он боялся, что при отсутствии врагов его и без того слабое осознание собственного Я вовсе улетучится.
Экстравагантные и бездоказательные обвинения польского представителя в Совете Безопасности 17 апреля 1946 года, будто бежавшие нацисты создавали атомную бомбу на территории Испании, не слишком помогли демократической оппозиции Франко. Каудильо ответил суровой двухчасовой диатрибой в кортесах, в которой отрицал, что он — диктатор, и утверждал, что испанский народ еще слишком дик и необуздан для демократии. Заявляя в приступе наивной откровенности, что одно время ему нравилось, когда его считали фашистом-нацистом, поскольку подобные режимы пользовались большим престижем в мире, он признавал, что теперь необходимо «подчеркивать другие, резко отличные черты нашего государства». Злорадно сообщив испанцам, что иностранный остракизм направлен прежде всего против них, а не против него, каудильо назвал помощь, полученную от держав «оси» во время гражданской войны, «каплей в океане». 28 апреля он решительно предупредил испанцев: «Имейте в виду, я вам не Дед Мороз, что приносит подарки, а глава государства».
Когда Совет Безопасности рекомендовал Генеральной Ассамблее ООН, чтобы она призвала всех своих членов порвать отношения с Испанией, надутый каудильо объявил, что «испанскому народу» в высшей степени наплевать на мнение других стран и они не имеют права совать нос в чужие дела. Он подверг уничтожающей критике действительно абсурдные заявления западных политиков, призывавших испанцев «свергнуть Франко, и в то же время заверяя их, что военного вмешательства союзных держав не будет». Отождествляя, по-видимому, политическую изоляцию, в которую он вверг Испанию, с тем, как его в детстве игнорировал, унижал и бил отец, Франко погрузился в написание злобных статей о масонстве, «одной из самых отвратительных тайн современности». Пока он находил утешение в салазаровской Португалии и у симпатизировавшего державам «оси» Хуана Доминго Перона в Аргентине, его сторонники продолжали устраивать впечатляющие массовые манифестации в поддержку вождя. 9 декабря 1946 года, после очередной многолюдной демонстрации фалангистов, Молодежного фронта и ветеранов гражданской войны, ликующий каудильо оптимистично уверял их, что «весь мир лежит у наших ног». А потом он и донья Кармен в течение часа стоя слушали, как проходящие скандировали «Франко! Франко! Франко!».
Эти оркестрованные демонстрации в поддержку каудильо не впечатлили и не убедили
