Поверь своим глазам - Линвуд Баркли

— Садись, — приказал Льюис.

Он завел мои скованные руки за спинку на ощупь обычного деревянного стула и толчком заставил упасть на него. Потом несколькими оборотами клейкой ленты обмотал меня вокруг пояса, надежно прикрепив к стулу. Закреплять лодыжки к ножкам стула не пожелал, и как только у меня появлялась возможность, я делал ступнями круговые движения, восстанавливая циркуляцию крови. Внезапно кто-то пальцами вцепился в мою лыжную шапку-маску и резким рывком стащил ее с меня, вырвав при этом клок волос.

Я заморгал, чтобы глаза привыкли к свету, который, впрочем, оказался тусклым. Прямо передо мной стоял Льюис, но он почти сразу сделал шаг в сторону, чтобы пропустить Николь. Та привела в комнату Томаса. Его таким же образом пристроили на другой стул в паре футов от моего, примотали лентой, и Николь сдернула с него вязаную шапочку. Как и я, он какое-то время моргал на свету, а затем бросил на меня испуганный взгляд.

— Я принесу компьютер, — сказал Льюис, — и заодно сообщу Говарду, что мы уже здесь.

Мы находились в комнате без окон размерами примерно двенадцать на двенадцать футов, и выглядела она как подсобное помещение магазина. В одном углу стояло тяжелое, старинной работы бюро с поднятой выдвижной крышкой, чтобы освободить место для компьютера. Многочисленные полочки и ячейки были буквально забиты счетами, кассовыми ордерами, газетными вырезками. Стены почти по всему периметру покрывали полки, сколоченные из тех же грубых досок, что и пол. Полки же были сплошь уставлены старыми книгами с покоробившимися переплетами, антикварными часами, статуэтками из коллекции фирмы «Ройал Долтон», фотоаппаратами с объективами на мехах, раздвигавшихся подобно аккордеонным. Но больше всего тут было игрушек. Почти столетние легковые машины и грузовики из жести, краску с которых много лет назад соскребли дети. Шеренги оловянных солдатиков. Цельнолитые модели автомобилей, какими малышом играл я сам. Мне бросилась в глаза автоцистерна с надписью «Эссо» — точно такую же отец подарил на мой третий день рождения. Рядом стоял целый парк машин Бэтмана из металла или пластмассы, разнообразных размеров. Набор дротиков и мишеней для игры в дартс на лужайке, какую практиковали и мы сами, пока Томас однажды случайно чуть не насадил на острие соседскую собаку. Красный детский шлем пожарного с названием «Тексако», выведенным золотом по козырьку. Штабеля коробок с настольными играми, основанными на давно забытых телевизионных сериалах вроде «Христофора Колумба», «Мужчины, который стоил шесть миллионов», «Банды Брейди» или «Тайного агента». И конечно же, куклы. Барби всех видов, тряпичные Рэггеди-Энн, «Капустная семейка» в полном составе, младенцы в натуральную величину, закрывавшие глазки, если их клали на спину. У многих не хватало конечностей и голов. На отдельной полке выстроились старые железные роботы, на соседней красовались жестяные паровозы, которые, казалось, пострадали в крупных железнодорожных катастрофах. В трех черных и плотных с виду резиновых шариках размерами примерно с мяч для сквоша я узнал популярные в шестидесятых годах «попрыгунчики» — стоило кинуть такой, как он начинал метаться по всему дому, отскакивая от стен, потолка, пола и мебели. Но, глядя на все эти сокровища прошлого, я не испытывал ностальгии. Мной владело только одно чувство — страх. Сводящий с ума страх.

Льюис вернулся с компьютерным терминалом и поставил его на бюро. Он отсоединил несколько кабелей от уже стоявшего там компьютера и подсоединил к машине Томаса.

Ровным и спокойным тоном к нам с Томасом обратилась Николь:

— Кое-кто приедет, чтобы вас допросить, а потому ленту с ваших ртов придется снять. Если один из вас начнет орать, я сделаю больно другому. Очень больно. Ясно?

Мы с братом кивнули. Николь сорвала с меня обрывок ленты резким и небрежным движением. Я поморщился, облизнул губы, почувствовав привкус крови. Когда она проделала то же самое с Томасом, тот вскрикнул и жалобно сказал:

— Больно же! — как школьник, которого ударили хулиганы на перемене.

Но потом он виновато посмотрел на Николь.

— Простите. Я буду вести себя тихо. Не обижайте Рэя.

— Ты в порядке? — спросил я его.

Он покачал головой:

— Нет. У меня болят губы, а рук я совсем не ощущаю.

Своих я не чувствовал тоже. Пластмассовые наручники почти полностью пережали кровеносные сосуды. И я обратился к Николь:

— У моего брата руки уже посинели. Да и мои тоже. Нельзя ли что-то с этим сделать?

Льюис достал из рюкзака кусачки с оранжевыми ручками.

— Только без глупостей, — предупредил он, обрезая на мне наручники, но тут же прикрутив кисти рук к спинке стула клейкой лентой.

Кровь начала приливать в мои пальцы, и я сжимал и разжимал кулаки, чтобы онемение ослабло. Льюис снял наручники с Томаса, вернулся к компьютеру, еще раз проверил провода и нажал кнопку включения.

— Все материалы в моем компьютере носят секретный характер, — заявил Томас.

Легким голубым свечением ожил монитор, показав рабочий стол компьютера, на котором было всего три «иконки»: одна, чтобы заходить на сайты в Интернете, вторая для почты и третья — «мусорная корзина».

Льюис вошел в Сеть и проверил папку «История», чтобы взглянуть на предыдущие посещения сайтов. На сей раз у Томаса не было возможности по старой привычке очистить ее перед сном, но там ничего особенного не содержалось — десятки ссылок на «Уирл-360», вот и все.

— Ты что, даже порнушку не смотришь? — спросил Льюис.

Томас, для которого так и осталось загадкой, всерьез ли был задан вопрос, ответил:

— У меня нет на это времени.

Льюис между тем переходил с одной ссылки на другую, перемещаясь из города в город. По всем тем местам, какие Томас успел посетить сегодня. Точнее — уже вчера.

— За каким… Впрочем, пусть тебя спросит об этом Говард. Нет смысла повторять дважды.

Он вышел с сайта «Уирл-360» и щелкнул по почтовой программе.

— Ему нельзя читать моих писем, — сказал мне Томас, а затем из него посыпались вопросы: — В каком городе мы находимся? На какой улице? По какому адресу?

Меня тоже это интересовало, хотя мое любопытство не было столь детальным. Нас везли достаточно долго, чтобы мы успели оказаться в Нью-Йорке, Бостоне или Буффало, как и еще в нескольких десятках крупных городов. С таким же успехом это могла быть Филадельфия.

Николь не обратила на вопросы Томаса никакого внимания. Как и Льюис. Брат посмотрел на меня:

— Я хочу домой.

— Знаю, знаю. Потерпи немного.

Льюис открывал одно электронное письмо за другим, в недоумении качая головой и явно не понимая, какие цели преследовал Томас, чуть ли не ежедневно направляя свои сообщения в ЦРУ.

— Это что еще за бредятина?

И он продолжил читать сообщения, а Николь от нечего делать прошлась по комнате. Сняла с полки книгу, открыла обложку, закрыла и поставила на место. Взяла куклу, которую рассматривала как предмет из другой галактики.

— Моя мать запрещала мне играть в куклы, — вдруг произнесла она.

Вскоре все вскинули головы, услышав стук. Он донесся не с той стороны, откуда привели нас. Мне показалось, будто мы вошли в комнату откуда-то с тыла, а стук раздался со стороны улицы. Льюис оставил компьютер и откинул зеленый полог, заменявший дверь между подсобкой и магазином. Когда свет ненадолго проник в торговый зал, я успел заметить множество других стеллажей, на которых более тщательным образом были выложены сотни старых игрушек.

— Это он, — сказал Льюис, не обращаясь ни к кому из нас конкретно, и выскользнул за занавес.

Кто он? Уже несколько раз упоминалось, что какой-то человек хочет с нами поговорить. Некто, кому подчинялись Льюис и Николь. Я был сейчас перепуган ничуть не меньше, чем с самого момента, когда нас увезли из дома, но меня охватило и любопытство. Человеку, который знал, что скоро умрет, каждая новая встреча помогала хотя бы немного отвлечься от мрачных мыслей.

Я услышал, как звякнул колокольчик над входной дверью, когда Льюис открыл ее. Донеслись звуки приглушенного разговора и приближавшиеся к нам шаги.

— Что это за странное место? — раздался мужской голос.

— Им владеет один из тех парней, которые помогли нам перевезти труп Бриджит, — ответил Льюис. — Он повернут на игрушках.

Бриджит?

Вновь появился Льюис, придержав полог, чтобы дать войти плотного сложения коротышке с лысеющей головой, которому я бы дал лет пятьдесят. Он был в пальто из верблюжьей шерсти или кашемира, под ним виднелся дорогой костюм. Он сразу же оглядел нас с Томасом. И меня удивило, что вид у него был скорее ошарашенным, чем угрожающим.

— Значит, это и есть те парни? — обратился он к Льюису.

— Да.

Потом мужчина переключил внимание на Николь. Та уже поставила куклу на место и стояла теперь, опершись спиной на полку с книгами и скрестив руки на груди.