Империя предрассудков (СИ) - Мэра Панна

И даже если бы он любил меня так, как любила его я, проблема всегда крылась в нашем статусе и положении в обществе. Допустив, хоть на секунду, что между нами возможен союз, ни на одном балу, ни один граф или барон никогда не поклонились бы мне, а те, что скрепя сердце все же отвесили бы мне небрежный кивок, все рано смотрели бы с презрением мне в спину. Они никогда бы не начали меня уважать, а я всегда бы мысленно склоняла перед ними голову, ведь так прошла вся моя жизнь.

Я всегда была и оставалась для них обслугой, какой бы чин я ни получила и чего бы не добилась. В любой компании, на любом балу и приеме я была бы чужой, а его знакомые по привычке ехидно бы спрашивали Александра почему он променял Марию Павловну на такое безродное создание. Они превратили бы нашу жизнь в ад, пока бы не разрушили все до основания. И он, и я это понимали. Но сколько бы я ни пыталась с этим смириться и забыть каково это, любить его до безумия, я все равно неустанно думала о нем! Я отчаянно пыталась стереть все барьеры и стать одной из них и каждый раз разбивалась о камни собственных несбыточных надежд. Мне давно было пора понять, что я никогда не смогла бы быть с ним. Ведь его миру не понять меня, а мне никогда не стать ими.

Глава 33

Когда я вернулась во дворец было далеко за полночь. Несмотря на то, что это было самое последнее место, где бы мне хотелось находиться, я не могла сбежать. Меня бы нашли, привели, и все повторилось бы заново. Я просто устала бегать. Я не знала, что ждет меня дальше, но во дворец вошла уже иная Анна. Анна, которая увидела жизнь такой, какой она была.

Зал галдел в привычной для себя манере. Некоторые гости уже давно скинули с себя маски и без стыда, шатаясь между столами, скакали по залу.

Никому не было до меня дела, ведь каждый из присутствующих уже давно обзавелся парой на вечер, по крайней мере, мне так казалось. Я проскользнула между несколькими такими нарядными парочками и уселась на единственный свободный диван. Мне не было никакого дела до того, кто сидит рядом, кто на меня смотрит и, совершенно точно, мне не было дела до своего внешнего вида.

Кругом лишь оголтелая толпа и невнятные шумы оркестра.

Не успело пройти и пары минут, чтобы я хотя бы сообразила, что делать дальше, как ко мне подскочил, до предела разгоряченный после очередной кадрили, Константин.

— Аннушка Георгиевна, — он уже даже не скрывал кривляний, — будьте любезны и станцуйте со мной? За одно это такой дивный повод обсудить условия нашей сделки.

— Нечего тут обсуждать, я отказываюсь от всех ваших предложений, — я знала, что Константина не остановит ничего. Если он хочет танцевать со мной — он станцует. Если хочет сделку — она в любом случае состоится.

Мои догадки подтвердились буквально через секунду. Он лукаво посмотрел на меня, словно говоря «ты же все равно ничего не решаешь, подыграла бы мне для вида», а затем резко схватил меня за руку, подался вперед и, прижимая меня к себе почти вплотную, галопом помчался по залу.

От такой резкости оставалось разве что вскрикнуть и дать этому наглецу пощечину, но он попросту не дал мне такой возможности, тут же перехватив мои пальцы и обхватив оби кисти своими руками.

Миновав несколько не очень уверенных пар, мы оказались внутри танцевального рисунка. В ту самую секунду, когда внимание окружающих было особенно пристальным, Константин, по-видимому, решил поиграть со мной в очередную неизвестную игру, а за одно, похоже, проверить какое еще унижение, я готова стерпеть.

Он резко приблизился к моему лицу, так что между нами оставалось не больше сантиметра. От такого внезапного порыва я ошеломленно застыла на месте, запнувшись в собственных ногах, благо Константин предусмотрительно крепко держал мою талию, тем самым сберег от падения.

Он выждал несколько мгновений, ни на секунду не отдаляясь от моего лица, а потом вдруг приблизился еще ближе и прошептал:

— Чувствуете? — его губы почти касались моих и единственное, что я чувствовала это разящий от него запах алкоголя причем далеко не самый приятный.

— Что я должна чувствовать кроме отвращения? — отозвалась я тут же отстраняясь.

— Чем от меня пахнет? — Константин давно зашел за границу дозволенного, но теперь он видимо считал, что этих границ для него вообще не существует.

— Если вы про запах бренди, то да, чувствую, — отрезала я, в сердцах умоляя вселенную, чтобы танец быстрее закончился. Но, к моему несчастью, все только начиналось, притом шанса скрыться у меня не было.

— Другое, вы почувствуете потом, — в полголоса обронил он, проводя своими пальцами по моим обнаженным плечам, и, по-прежнему, не на сантиметр не отдаляясь от моих губ. Это было просто отвратительно!

И тогда произошло то, чего я меньше всего от себя ожидала. Я резко оттолкнула от себя наглеца, так, что он отлетел на несколько метров, впечатавшись в пару, что плясала сбоку. Я больше не могла терпеть такое отношение к себе.

— Не смейте прикасаться ко мне! Ни потом, ни сейчас. Никогда! Так легко взять того, кто слабее? Унизить, запугать, а потом заставить лизать вам ноги?

Мне казалось, музыка в зале тут же замолкла. Вокруг уже собрались люди, все смотрели на меня разинув рты, а я даже не заметила, как в очередной раз с меня слетала маска.

— Вам должно быть стыдно за себя. Кем вы стали? Жалким шантажистом, что не может получить женщину без угроз и силы. Вы не достойны называться сыном Императора, потому что вы самый посредственный нахал и лицемер. И вся ваша бравада, лишь цирк, за кулисами, которого прячется маленький уродец. Вы можете делать со мной, что угодно, ни во что меня не ставить, но хуже меня вам все равно не стать.

Константин все еще стоял в стороне, глядя на меня округлившимися глазами. С таким же ужасом на меня смотрели остальные гости. Для них я была обезумевшей девицей. Но обезумевшими от тщеславия и фальши были они. И эта Империя была соткана из моих предрассудков. Но увы, эти предрассудки были куда лучше действительности.

— Анна Георгиевна, возьмите немедленно себя в руки! — услышала я из толпы голос Марии Павловны, которая быстро подоспела к месту событий.

Я равнодушно посмотрела не нее. Вероятно, у меня оставалась всего пара минут до того, как меня заберет охрана.

— Вам противно смотреть на меня, не потому что за моей спиной репутация девицы из борделя, не потому что я предатель Императорской семьи, и не потому, что я именно вам чем-то насолила. Вам противно, потому что я отказалась играть по вашим правилам. А сами вы, чего уж греха таить, заложники своих игр. Бесконечно ставить друг друга на колени — вот ваш удел.

Я задыхалась. Все плыло перед глазами одновременно от страха и воодушевления. Я ни о чем не жалела. И вдруг услышала из толпы тонкий голосок Елены.

— Кто-нибудь, пожалуйста, уведите ее отсюда! Она хочет повторить историю своей матери.

Мне показалось, или она действительно только что коснулась темы моей матери?!

— Причем здесь моя мать? Она погибла от чахотки!

— Твоя мать погибла, потому что предала Его Величество!

Вперед выступила Мария Павловна.

— Не сметь продолжать эту перепалку!

Однако похоже в этот раз Елена решила ослушаться свою госпожу. В этом зале не я одна была безумна.

— Фрейлина, приближенная к Императорской семье, знала и видела все, чтобы по кусочкам передавать материалы мятежникам прямо со стола цесаревича той роковой зимой в двадцать пятом году.

— Это все ложь! Зачем ей это? — закричала я, не в силах поверить, что такое в действительности могло произойти.

— Ох, Анна Георгиевна, вы так плохо знаете свое семейство! Ваш дядюшка прослыл чуть ли не главным виновником заговоров против Его Величества. Не думаю, что и ваша мать ушла далеко. А как говорится, ради семейного дела еще и не такое пойдешь, не правда ли? Ну же, признайтесь себе, Анна Георгиевна, семья у вас всегда была небольшая. Почему? Потому что всех сослали. Я уверена, вас и в Институт то никто не собирался отправлять учиться, просто неожиданно что-то произошло. Ваша матушка, что, заболела? А может она вовсе не болела? А потом…такая скоропостижная и такая внезапная смерить.