Рудольф Нуреев. Неистовый гений - Ариан Дольфюс

В Нью-Йорке Рудольф, очевидно, часто посещал «Studio 54», еще более пафосное местечко, чем «Palace». Цена на вход была высокой, VIP-гости тусовались отдельно от прочей публики, но праздники там устраивались грандиозные. К радости Рудольфа, он обнаружил в помещении клуба танцевальную студию, в которой разминался у перекладины по воскресеньям.

Нурееву не составляло труда обольстить кого-нибудь, но иногда «объект обольщения» был недостижим. Именно таким оказался случай Шарля Жюда. Жюд был женат, у него были две дочери, и он никогда не отвечал на домогательства Рудольфа. «Для Нуреева это было постоянным вызовом: дойти с Шарлем до конца», – считала Элизабет Купер45. Без всякого сексуально подтекста в отношениях двух звезд было нечто возвышенное. Они взаимно восхищались друг другом в артистическом плане и поддерживали друг друга чисто по-человечески. Шарль Жюд был верен Нурееву до самого последнего дня, и в итоге он оказался одним из немногих, кто никогда не разочаровал Рудольфа.

Испытывал ли когда-нибудь Нуреев настоящее любовное отчаяние? «Я уверен, что он блокировал все эмоции подобного рода, – считает Луиджи Пиньотти. – Бывая с ним в турне, я жил в соседнем номере и многое видел. К нему приходили парни, но это не было отношениями влюбленных. Впрочем, Рудольф никогда не говорил: „Я хочу любви“ или „Я хочу заниматься любовью“. Он говорил: „Мне необходимо к кому-то прикоснуться“. Это было очень показательным в его категорическом отказе от привязанности»46. На это указывает и Гислен Тесмар: «По-моему, Рудольф был терроризирован любовью. Очень робкий, он не хотел показать никакую слабость. Он считал, что проявление чувства может быть лишь потерей силы. А он не хотел ослабевать»47.

Сам Нуреев подтвердил это в 1968 году, когда ему было только тридцать лет и его отношения с Эриком Брюном закончились: «Любовь – это ярмо, тяжеленное ярмо. Это настоящая тюрьма – любить и быть любимым. Любовь – это то, что мы ищем всю жизнь, каждую секунду, каждый день. И когда появляется кто-то, когда любовь вырывается из вас, но другой ее не хочет, – это вас убивает. Это вас убивает…»48. Нетрудно догадаться, что он говорил о единственном мужчине, которого любил по-настоящему, глубоко и страстно. И безнадежно…

Нуреев и Брюн – они были самыми знаменитыми любовниками шестидесятых годов прошлого века, такими же, как Рэмбо и Верлен, чьи отношения также не продлились долго. К счастью, они не закончились револьверными выстрелами… Но, как и Верлен, Нуреев нашел в Брюне своего «инфернального супруга»49.

Когда они встретились, Рудольфу было двадцать три года, а Брюну – тридцать три, целая жизнь впереди, но… вместе они были как два бешеных пса, хотя по натуре оба интроверты.

После знакомства в Копенгагене они поселились в доме у Брюна. Весной 1962 года, приглашенные в Королевский балет, они переехали в Лондон. В Лондоне они чувствовали себя раскованно: ездили по городу без водительских прав, много пили, часто посещали ночные клубы, но утром вставали и шли в репетиционный зал. Надо было видеть, как они мерятся талантом, стоя у перекладины. Но однажды все закончилось: Брюн потерял уверенность в себе. Закат его карьеры совпал с завершением любовной истории. Брюн сам прекратил эту пылкую страсть через два года, и для Рудольфа это был ощутимый удар. По словам Флемминга Флиндта, Эрик Брюн по натуре был очень завистлив, и он не мог вынести неоспоримого преимущества Нуреева.

Этот разрыв, невероятно болезненный в личном плане, все же не был окончательным. Брюн и Нуреев танцевали вместе и даже ставили друг для друга хореографию50. Когда Брюн умирал от рака легких в 1986 году, Нуреев в спешном порядке сел на «Конкорд» и прилетел в Торонто, чтобы обнять друга в последний раз.

«Мы с Руди были как столкновение двух комет. Однако взрыв не может длиться долго, – размышлял датский танцовщик. – Если Руди хотелось, чтобы все развивалось по-другому, мне очень жаль. С ним было интересно, шумно, часто даже очень, и очень хорошо. Конечно, я делал много такого, что доставляло ему боль или от чего он впадал в ярость. Но то же самое было и по отношению ко мне…»51.

Впоследствии Брюн признался, что Нуреев всегда присутствовал в его жизни. То же самое мог сказать и Рудольф. Датский танцовщик не только оказал влияние на танец и карьеру Рудольфа, но также изменил его взгляд на любовные отношения. Брюн говорил: «По моему мнению, любить – это не значит присваивать себе. […] Те, кто хотел мною обладать целиком и полностью, не имели успеха… Я прекращал любовные отношения, испытывая потребность в одиночестве. Быть одиноким – это значит быть свободным». Точно такие же слова мог бы произнести и Нуреев.

Тем не менее разрыв оставил на сердце Рудольфа очень глубокие раны. Весь мир его обожал, и парни, и девицы бегали за ним толпами, а тот единственный человек, которого он боготворил, вежливо ему отказал. Больше никогда в жизни он ни к кому так не привязывался, как к Брюну. Эрик был единственным человеком, за которым Нуреев был способен отправиться на край света. Впоследствии он говорил он Виолетте Верди: «Те, кто любит меня, должны следовать за мной…»52. Как видите, он усвоил урок.

Попутчиками Нуреева в поезде, несущем его по жизни, были еще двое, и что удивительно, совместное путешествие длилось довольно долго.

Уолласа Поттса Нуреев встретил в 1969 году. Парню шел двадцать первый год, Рудольфу перевалило за тридцать. Разница в возрасте – как с Эриком Брюном, только наоборот, и эта разница, как я считаю, была символической: отныне в роли ведущего мог выступать Рудольф.

Молодой студент-физик из Атланты, Уоллас очень хотел стать кинематографистом. Он был хорош собой и обладал покладистым характером. Он был в меру скромным и хорошо воспитанным. Отличный «эскорт-бой», мальчик для сопровождения… Не знаю, где они пересеклись в первый раз, но однажды Рудольф пригласил его в Метрополитен посмотреть, как он будет танцевать с Королевским балетом. После спектакля он предложил Уолласу поехать с ним. «“Что ты будешь делать летом на каникулах? Не хочешь ли поехать со мной в Европу?“ Я был наивным молодым американцем, который никуда никогда не ездил. И я согласился»53.

В течение семи лет (!) Уоллас Поттс следовал за Рудольфом по всему миру. Он жил с ним в Лондоне, в огромном доме у Ричмонд-парк. Парень снимал Нуреева в моменты репетиций и спектаклей, в их частых вылазках по городу, и эти кадры на 16-миллиметровой пленке сегодня являются ценными свидетельствами жизни Нуреева54.

Если Нуреев и Брюн были «инфернальными супругами», то Уоллас для Нуреева был «идеальным супругом». Он всегда оставался в тени своего солнца, он это солнце успокаивал, усмирял и даже заставлял смеяться. В 1993 году Уоллас признался: «Рудольф был единственным человеком, которого я когда-либо любил». Но русский танцовщик вряд ли был ему признателен. Со своим юным другом он мог быть порой невыносимым.

Уоллас сам ушел от Рудольфа. «Почему? Не знаю. Наверное, хотелось иметь свою собственную жизнь. Но мы остались друзьями. Возможно, даже лучшими друзьями…»

Через два года Рудольф повстречал еще одного молодого американца. Роберту Трейси было двадцать три года. Он окончил Школу американского балета Джорджа Баланчина и был среди двенадцати счастливчиков, отобранных Баланчиным для его постановки «Мещанин во дворянстве». Для Рудольфа это был удачный момент жизни: он наконец-то танцевал для Баланчина! В репетиционном зале он увидел молодого парня с кудрявыми волосами, воодушевленного и техничного – великолепные прыжки и красивые поддержки не могли не вызвать восхищения.

В этом случае Рудольф точно сделал первый шаг. «Он спросил меня, где можно купить можно батарейки для стереосистемы, и пригласил к себе в отель на чашку чая. Именно там все и началось»55. Через день, после репетиций, звездный танцовщик повел своего нового друга посмотреть модный спектакль, а потом фильм Лукино Висконти, закончился вечер в ресторане. За три дня молодой американец уже знал о Нурееве всё: ненасытный, подвижный, требовательный и… не желающий обременять себя обязательствами.

Трейси был уверен, что интерес Нуреева к нему быстро угаснет. Однако их отношения продолжались… четырнадцать лет, хотя пылкими любовниками они были только первые два года. Вскоре Трейси понял, что он был не единственным партнером у Рудольфа, но его это не слишком расстраивало. «Рудольф всегда говорил мне, что вокруг нас могут быть и другие парни. И в моей жизни их было немало. Я никогда не думал, что Рудольф будет жить исключительно со мною…»56.

Появление молодого ньюйоркца в жизни Нуреева совпало с приобретением квартиры в «Дакота Билдинг» напротив Центрального парка. Роберт жил в этой квартире и оставался с Рудольфом до самой его смерти.