Кровные братья (СИ) - Черников Константин

Как же быстро всё переменилось. Ныне главная зала каганской резиденции стояла пустая и тёмная, словно призрак навсегда ушедшей эпохи.

За спиной тихо скрипнула дверь. Князь резко обернулся. Тусклое пламя свечи скупо озарила его бледное лицо. Был он высок и дороден. Широк и «в лице» и «в кости». Светлые, коротко остриженные, волосы убраны под серебряный обруч, а густая борода заплетена, на северный манер, в широкую косу посередине и две узкие по краям. Князь уже был не молод. Было ему под сорок, что по тем временам считалось вполне солидным возрастом. В его больших светло-серых глазах явственно читалась напряжение и беспокойство последних недель. Тёмные мешки под глазами свидетельствовали о постоянном недосыпе и внутренних переживаниях последних недель.

Опасаясь покушений, князь носил тонкую кольчугу прямо под кафтаном и не расставался с большим кинжалом. Вот и сейчас, подняв свечу повыше, он невольно сжал костяную рукоять оружия, пытаясь разглядеть вошедшего. И вздохнул с облегчением. В дверях стоял знакомый ратник из дворовой стражи:

- Чего тебе? – буркнул Севолод недовольно.

- Прости, великий государь, - поклонился ратник, - Но ты сам повелел сообщить незамедлительно в любое время, коли послы с Альтмы вернутся. Да в ложнице тебя не было, пришлось по всему сеннику искать.

- Ну, что? Прибыли? – воскликнул князь с плохо скрываемым нетерпением.

- Точно так, господине. Ужо по темноте въехали в Святоград и сразу сюда. Тебя дожидаются в больших сенях.

- Пошли, - бросил Севолод, стремительно выходя из гридницы.

Князь покинул гридницу не без некоторого облегчения. Севолод не любил этот сенник и эту огромную комнату, способную вместить чуть ли не половину княжеской дружины. Всё здесь напоминало ему о тирании отца, сделавшейся в последние годы невыносимой для его гордого и самолюбивого нрава.

Всё чаще случались его размолвки с отцом. Да и отцом то его он для себя не считал. Просто терпел в надежде, что со временем, рано или поздно, займёт его место. Ещё с отрочества он был прекрасно осведомлён о своём истинном происхождении и о судьбе своего настоящего отца – князя Владислава Судиславовича.

Но перечить властному и жестокому дяде было смерти подобно. Севолод понял это очень рано и не противился, когда Велимир, то ли из раскаяния, то ли из каких-то политических соображений, ведомых лишь ему одному, официально признал его своим сыном и запретил под страхом смерти упоминать о его истинном происхождении. Юный княжич вполне здраво рассудил, что лучше жить и здравствовать «велимировичем», чем быть похороненным «владиславовичем».

А Великий Каган ничем не рисковал. У него уже был старший сын и наследник – Вышеслав, получивший в удел второй по значению город Склавинии – Стар-град. Он и должен был со временем наследовать отцу. Кроме того, был ещё второй по старшинству Изяслав. Оба они были сыновьями от первой официальной жены Велимира Роды.

Севолод же, вместе с остальными сыновьями Велимира, до поры оставался в тени. Но это было и к лучшему для юного княжича. Прошли годы. Возмужав и получив в княжение свой удел, Севолод поспешил побыстрее уехать из столицы в Тургур, где мог спокойно обустроить жизнь на свой лад и вдали от приёмного отца.

Правда, ему все же пришлось принудительно жениться, по настоянию Великого Кагана, на дочери полавского короля. Но Севолод об этом не жалел. Всё вышло даже к лучшему. Во-первых – девица оказалась молода и хороша собой, а во-вторых – родство с одним из могущественных монархов Западных земель сулило немалые выгоды в будущем.

Так что зажил тургуровский князь с молодой женой вполне себе счастливо. Даже привязанность супруги к западному религиозному обряду не слишком его тяготила. К вопросам веры он относился довольно прохладно. Рождённый идолопоклонником, он лишь по воле отца принял новую веру, но в своих делах больше полагался на меч и смекалку, чем на духовное слово. Поэтому не стал противиться, когда набожная жена попросила его приютить в их доме своего духовника Рейдеберна из полавского города Колобжега.

Изначально прав на великое княжение у него было не много – официальным наследником был объявлен старший сын Великого Каган - Вышеслав. Но всё изменилось. После внезапной смерти Вышеслава и опалы, которую наложил вспыльчивый Великий Каган на Роду и её сына Изяслава, изгнав их и навсегда лишив наследства, так вышло, что Севолод формально вдруг оказался самым старшим из всех наследников Великого Кагана. Все эти годы он стоически терпел деспотизм нелюбимого приёмного отца, который с годами всё усиливался. Утешало его только одно - Велимир старел, его некогда богатырское здоровье быстро ухудшалось и, судя по всему, ждать наследства оставалось уже не долго.

Тургуровский князь был разумен и терпеливо ждал своего часа. И каково же было его разочарование и негодование, когда он узнал, что Великий Каган, в обход вековых традиций, объявил наследником одного из младших сыновей – своего любимца Бурислава. Для него это стало настоящим ударом. Вся его предыдущая жизнь, вся его покорность и долготерпение враз стали бесполезными.

И Севолод не сдержался. Давние обиды и злость, копившиеся в его душе за многие годы, разом вышли наружу. Оставив детей в Тургуре, он с женой и Рейдеберном рванул в Святоград и впервые в жизни наговорил много резких слов повелителю Склавинии, заявив, что никогда не признает такого несправедливого завещания.

Это было дерзко и неосмотрительно. Велимир, даже на смертном одре, такое не прощал. Тем более, что недоброжелатели Севолода уже давно нашёптывали на ухо мнительному Великому Кагану, о заговоре, который против него якобы плетёт тургуровский князь в своём уделе, подстрекаемый женой-полавкой и магистром западного культа. В гневе Велимир приказал кинуть своего приёмного сына в темницу. А с ним и его супругу вместе с её духовником, которых обвинил, возможно и не без основания, в шпионаже в пользу полавского короля. Дело было очень серьёзным. Над Севолодом, обвинённом в измене, нависла смертельная угроза.

Повезло ещё, что Велимир, полагая, что пленник уже никуда не денется, не торопился с расправой и решил сначала разобраться с другим отступником своей воли – Яррилой. Все трепетали в ожидании кровавой развязки. Только скорая кончина властелина Святограда спасла тургуровского князя от суровой участи и вознесла его на вершину власти, которой он так давно жаждал.

Тело Велимира ещё не успело остыть, как стольные бояре уже выпустили из поруба Святополка и после коротких переговоров с ним провозгласили его новым Каганом «отца вместо». В нём они, не без основания, видели более «разумного» государя, который, по вековым традициям, будет вершить свою волю не самовластно, а в «дружном совете» с верховными боярскими родами. Севолоду всё это было только на руку. Он легко давал любые обещания, способные приблизить его к власти. Вот только как он собирался их исполнять знал только он один.

И теперь, стоя ночью в главной зале своего предшественника, он мысленно перебирал в голове насыщенные события последних дней, начиная со дня кончины отца.

Похоронные обряды справили быстро и как-то тихо, по-домашнему. Не было ни пышной тризны, ни всеобщего траура с большой скорбью и плачем. Великий Каган умер – ну что ж, на то воля Святого Духа! Да здравствует новый Каган. Больше всех опечалились волхвы. Служители новой религии всерьёз опасались возврата склавинов к старым Богам. Вот и беспокоились всерьёз о возможной потере своей недавно обретённой власти.

- Держаться тебе нужно крепко за веру твоего отца, государь, - наставлял новоявленного Кагана Верховный волхв Исидор, дородный лысеющий роллан, присланный ещё при Велимире сами Патриархом из столицы Империи – Кесарь-града, - В том будет крепость твоего государства.

- Крепость государства не молитвами определяется, владыка, а силой войска, - отмахивался Севолод от Верховного волхва, как от назойливой мухи.

- Ты рассуждаешь как идолопоклонник! - возмущался тот, - Сие недопустимо для Великого государя, - Духовная сила важна для крепости державы не менее, чем воинская. А в иных случаях – даже и более!