Надписи дождя - Энрике Флюенс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Отдышавшись и сообразив, что давно не слышит рядом возни Риза, Джесс подняла голову и с беспокойством огляделась. Бесформенная, скомканная фигура на земле с трудом походила Риза. Он сидел, облокотившись о кирпичную стену, и спрятал голову в локтях. Смятая одежда, штанина порвана. Сквозь дыру виднеется кровоточащий порез. Даже волосы стали другими. Лохматая челка покрылась грязью. Наверное, потому что Риз схватился за нее грязной ладонью.
Риз жалобно застонал, как во сне. Джесс не понравился этот звук. Пахло тошнотворной кислятиной пустого желудка с примесью пота.
Джесс жалела, что не оставила послания Мии.
Банда
В переулке раздались шаги. Это не черные преследователи. У этих есть лица. Но лучше бы таких не видеть.
В движениях парней улавливалась скользкая опасность. В дыхании воняло мерзким куревом. Расхлябанной походкой они обступили Риза. Самый мелкий из ребят вдруг принялся играть коротким ножом, до этого спрятанный в кармане. Толстяк разминал пальцы, прежде чем надеть кастет. Он явно не спешил и тянул удовольствие. Всем видом показывал, какой он молодец.
Риз напрягся. Он подобрал свои грязные босые ноги, сбитые в синяки.
— Удобно устроился. А за удобства надо платить.
— Так это музыкантик с площади. Его рожа. Че, больше не поешь?
— Я хип-хоп признаю. Сопли не уважаю. — вставил толстяк и оскалился своей шутке.
— Слышал, музыкант? Хип-хоп давай. Да постарайся. Тогда сильно не станем бить! — и тронул Риза ногой.
— А тут что за облезлая шкура? Желудок прилип к позвоночнику! Ха-ха! — мелкий как бы только заметил Джесс, хотя оглядывал ее до этого наглым пренебрежительным взглядом. А у самого на подбородке темнела грязная татуировка, как будто он упал в лужу.
— Верно. Она своим видом портит нашу улицу.
— Давай пой! — приблизился толстяк. — А ты не болтун, я посмотрю. Знавал я такого же же чела. Все геройствовал, а кончил как собака.
— Это вы собаки дворовые! — весело закричал Риз. И понеслось!
Хлесткое шуршание одежды, торопливый топот — каждый хотел проучить Риза. Он упал, сжался и его тут же накрыли неприятели. Джесс, пораженная этим сумасшествием, похолодела. Кровь словно застыла в жилах. Тело неподъемным грузом прилипло к земле. Видя, как Риз вздрагивает при каждом ударе, слыша, как он стонет, как воздух из его легких выбивают грязные грубые башмаки, не давая вздохнуть, Джесс сама задыхалась.
Она беспомощно ловила ртом воздух и вдруг закричала. Оцепенение, что льдом сковывало, разбилось на острые осколки. Джесс видела, как лохматая голова толстяка отлетела прочь, искаженное удивление безобразное лицо. Алые борозды от ногтей исказили его. Как спотыкаясь и кувыркаясь по земле, банда обидчиков бежала прочь. Один — хромал, другой держался за глаз, третий наугад так резво махал ножом, что тот выпал из дрожащий пальцев.
Отступив на десять метров, банда вновь почувствовала себя в безопасности и с ненавистью уставились на Джесс. Они тут же принялись материться, уязвленные в трусости и слабости перед маленькой Джесс.
Риз кашлянул. Джесс поспешила к нему, но от прикосновения, Риз заскулил, стиснув зубы. Она отдернула пальцы и смотрела на Риза покрасневшими глазами, полными слез.
Кто-то из обидчиков кинул в Джесс пустую бутылку. Она разбилась о стену, наполнив и без того душный воздух едкой вонью спиртного.
— Сука!
— Ладно, пошли. — буркнул тихо мелкий. — Кастету в больничку надо.
— Бешеная!
— А с тобой, музыкант, еще не закончили. Позже продолжим.
И они ушли.
"Лучше бы сдохли там у себя за углом" — в сердцах кричала Джесс. Риз повернул голову и сплюнул кровью. Он поднял голову на Джесс. Взгляды их встретились. Долго они так смотрели. Даже время остановилось. И тут Риз зажмурился и передернулся всем телом:
— А ты классно двигаешься. — весело хихикнул Риз, улыбаясь.
Почти невидимки
Они шли по вечерней улице. Босой Риз в мятой одежде с орванной штаниной с Джесс на руках превратился в отщепенца. Риза принимали за нищего, бездомного или пьяницу-попрошайку. Отчасти, а где-то и на сто процентов, люди были правы.
Риза и Джесс сторонились, будто моглииспачкаться.
Город хоть и оставался прежним, теперь предстал в чужеродном виде. Здания, заборы, свет фонарей — все здесь было причудливо-уродливым, пугающим. Срубленные черные стволы деревьев, каменные бордюры нагоняли тоску.
Прохожие обходили Риза и отворачивались, осуждая суровыми взглядами. Кто-то косился, с видом полного превосходства и неприязни, словно чувствовал себя обязанным вмешаться и нагрубить, прогнать подальше прочь. Но все-таки Риз был крутого вида, хоть теперь и потрепанного. Поэтому не каждый бы решился связаться с ним.
Не смотря на багровые опухлости на лице, Риз был так же красив. Даже стал выглядеть чуточку мужественнее. Джесс задумалась о нем и о себе.
Они шли по краешку тротуара. Медленно, словно беззаботно прогуливались. Риз нашел телефонную будку и потом еще полчаса выпрашивал у прохожих монетку позвонить. Постояв, Риз бросил трубку и уселся прямо на асфальт.
— Боль мешает думать, блин. — выругался в сердцах Риз. Он попытался привстать, но застонал и остался на земле. — Не могу вспомнить номер.
Асфальт
Трещинки кажутся знакомыми, хотя разве их упомнишь? Мелкие камешки — первые игрушки Джесс. А еще они хрустят под ногами. Давний друг — асфальт. Обжигающий в жаркий день и холодный в сырую ночь. Он — отражение жизни. Вот только в доме про него Джесс не вспоминала.
Джесс рассматривала камешки, выщербленные из полотна дороги ногами прохожих. Потом принялась катать их.
Ей нравилось так играть, когда была совсем ребенком. Юная и наивная, Джесс перебирала камешки и находила в этом радость жизни, отвлекалась от долгого ожидания мамы. Давно? Никто уже не скажет насколько. Может, так было еще вчера.
Мама не пришла. Джесс отложила камешки. Грусть наполнила легкие и разлилась по асфальту. Камешки теперь вызывали неприятный царапающий звук.
Когда очень-очень сильно ждешь, из тумана появляется мама. Но сейчас никто не пришла.
Бомбежка
В минуту улица опустела. А визжащим гул усилился. Он разливался в нестерпимых раскатов грома, успокаивался, чтобы набрать силы на короткие мгновения и ревел снова. Спустя час шум отступил. Тогда в пыльном воздухе прояснился жалобный дребезг сирены. Но и тот скоро прекратился.
Измученная Джесс осмелилась открыть глаза и осмотреться. Она чувствовала как вздрагивает сердце Риза, знала — он рядом. Джесс хотелось убедиться, что некто страшный, вымещающий злость, окончательно ушел так и не найдя их. А в округе царила необычно темная ночь. Все окутал мрак.
