Проклятый граф. Том V. Ночь Большой луны - Татьяна Андреевна Бердникова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Людовик, такой резкости не ждавший, принялся поспешно ловить так и выскальзывающую из его рук веревку, дабы остановить ее бег. Наконец, ему это удалось.
Винсент, успевший ощутить радость свободного падения, повис в воздухе, где-то между небом и землей, не видя ничего ни вокруг, ни внизу.
– Трави помалу, – Чарли, не в силах оставаться в стороне, шагнул вперед, немного вытягивая шею, – Легче, легче… Не урони его, салага!
– Сейчас сам будешь держать, – демонстративно обиделся Луи и, глубоко вздохнув, принялся сосредоточенно спускать хранителя памяти в пропасть.
На несколько секунд все замерло; все затаили дыхание. О том, что Винсент бессмертен было известно абсолютно всем, однако, видеть своего друга пострадавшим и разбившимся не хотелось никому, включая даже извечно каверзного Людовика.
Неизвестно, как долго продолжался спуск хранителя памяти в бесконечную пропасть, как долго Луи, осторожно удерживая, потихоньку травил веревку. Татьяна, нервничающая и переживающая едва ли не больше прочих – все-таки ей Винсент приходился родным дядюшкой, да и Анри бы, конечно, расстроился, пострадай он ненароком, – едва ли не приплясывала на месте, кусая губы и ежесекундно косясь на каменно-спокойного мужа. Тот, сам в известной степени беспокоящийся за своего верного друга, тем не менее, сохранял полнейшее хладнокровие, не отрывая взгляда от действий младшего брата.
– Хватит уже! Веревка на голове лежит! – неожиданный резкий окрик, раздавшийся прямо из бездны, заставил всех, абсолютно всех вздрогнуть, а Людовика едва не выпустить от неожиданности веревку.
Татьяна подалась вперед, осторожно склоняясь над пропастью и всматриваясь в нее. Хотелось что-то спросить, что-то сказать, но что – она не знала, да еще и опасалась быть услышанной отцом.
– Темно здесь, черт… – продолжал ворчать в глубине каземата Винсент, – Жаль, фонарик с собой не захватил… А хотя нет, захватил! – осененный внезапной мыслью, он резко вскинул над головой правую руку, украшенную старинным перстнем с большим прекрасным опалом. Перстень вспыхнул яркой искрой, засиял, как солнце среди мрака, и подземелье озарилось, словно днем.
Девушка, которой некогда довелось пробираться по этому каземату в полнейшей темноте, мимолетно позавидовала дяде. Все-таки очень удобно всегда иметь при себе вот такой компактный и мощный фонарик…
Роман, в свой черед склонившийся над провалом, поморщился, заслоняя глаза рукой.
– Твое колечко меня слепит! – недовольно известил он спустившегося вниз приятеля, – Надеюсь, узник наш там не ослеп?
Ответа не последовало.
Винсент, продолжающий стоять на одном месте, медленно, недоверчиво озирался, не опуская руки. Взгляд его скользнул по нескольким корзинкам, действительно полным еды, валяющимся на полу, метнулся к стене, к одной, другой… Он нахмурился и, сделав несколько быстрых шагов вперед, остановился, хватая свисающие с одной из стен кандалы и осматривая их.
– Чертов мерзавец… – сорвалось с его губ яростное шипение, разнесшееся под высоким потолком темницы громким эхом.
Оставшиеся наверху недоуменно переглянулись. С их точки зрения, в данной ситуации позволять себе такие высказывания в адрес узника было, как минимум, невежливо – ведь он же был обессилен, сидел там, прикованный цепями и страдал.
– Винс?.. – Людовик, не в силах оставаться в стороне от происходящего, шагнул ближе к пропасти, на всякий случай сжимая веревку покрепче, – Ты чего там обзываешься?
– Что, он от голода нагло умер, не взирая на то, что я старательно его кормил? – Роман живо изобразил величайшее возмущение, – Ах он, негодяй! А ведь я честно старался не забывать кормить его, целых четыре раза в месяц!
– В месяц? – Винсент поднял голову, а вместе с нею и руку, так, чтобы свет кольца озарил лица склонившихся над пропастью людей, – Что ж, четыре набитых корзинки здесь имеется. А еще сломанные кандалы, которыми был прикован этот «обессиленный» узник!
– Что?.. – Владислав, по сию пору в беседе особенно не участвующий, стоящий, привалившись к дальней стене, дернулся вперед, ошарашенно приоткрывая рот, – Что, он… он что…
– Альберт сбежал, – голос хранителя памяти, мрачный и уверенный, прозвучал из подвала глухо, как из бочки, и от этого особенно угрожающе, – Вытаскивай меня, здесь больше нечего делать.
***
Обратно в гостиную они вернулись довольно понурыми и ощутимо сникшими. Ричард, который в походе в подземелье участия не принимал, занятый изучением оставленной племянником газеты, поднял голову и, окинув друзей взглядом, удивленно приподнял брови.
– Он что, отказался помогать нам? – он отложил газету и, не дожидаясь ответа, негромко вздохнул, – Ладно, не стоит так переживать из-за этого, справимся…
– Альберт сбежал, – Эрик, остановившись возле стола, глубоко вздохнул, внимательно глядя на ощутимо растерявшегося дядю, – Мы… понятия не имеем, как ему это удалось. Он ведь был обессилен, даже кольцо на его пальце разрушилось!
– Должно быть, кандалы было сломать проще, чем поддерживать кольцо, – пробормотал Людовик и, сев на ближайший к нему стул, уставился в столешницу, – Или, что тоже вероятно, силы его по каким-то причинам начали восстанавливаться.
Ричард, совершенно сраженный неожиданной новостью, медленно перевел взгляд со старшего своего племянника на младшего, затем глянул на среднего, осмотрел всех, прибывших из подвала людей, и недоверчиво покачал головой.
– Но столько лет… Когда он сбежал? Может, мы уже несколько лет как думаем, что он там, а на деле…
– Корзинок с едой четыре штуки, – Винсент устало поморщился и, потерев шею, сам присел за стол, – В каждой корзинке еды и питья на неделю. Продукты, конечно, уже подпортились, но не думаю, что он сбежал раньше месяца назад. Значит, на восстановление сил ему потребовалось немногим больше шести лет…
– Значит, он с самого начала планировал побег! – девушка всплеснула руками и, проведя ладонью по собственным волосам, мотнула головой, – Значит… теперь все заново? Мы опять не знаем, чего ждать от него, будем томиться в неведении, пока он не нападет… Где он может быть? Неужели опять заодно с Чеславом и Анхелем?..
– После того, как Чес его предал? – Чарли, мрачный не меньше прочих, саркастически ухмыльнулся, – Что-то я сомневаюсь, чтобы мастер совершил такую глупость и вновь поверил предателю. Он бы скорее пошел к кому-то, кому можно доверять, хотя… вряд ли кто-то из ныне живущих захочет поддержать мастера после того, что вытворил он сам. А сына в этом мире, насколько понимаю, у него нет.
Татьяна вздрогнула. Чарли, говоря совершенно правильные, разумные вещи, сам не зная того, угодил в больное место, в самое сердце ее сомнений, терзающих на протяжении всех этих лет. Сомнений не высказанных, скрываемых, сомнений, которые самой ей казались достаточно глупыми… но вместе с тем представлялись почти однозначными.
– Нет?.. – тихо переспросила она, и что-то
