Тень маньяка - Роберт Блох

– В общем-то, особенно нечего описывать. Разве что выглядел он очень спокойным. Слишком спокойным.

– Ушедшим в себя?

– Пожалуй, можно сказать и так. Он подолгу сидел. Не читал, не смотрел телевизор – просто сидел. Не проявлял никакого интереса к тому, чтобы встретиться с друзьями, сходить куда-то поужинать или в театр. А потом у него вошло в привычку спать до полудня.

– Он жаловался на усталость?

– Нет. Брюс никогда не жаловался. Он вообще никогда не говорил о своем самочувствии.

– А о чем он говорил?

– Ну, сначала он собирался разослать резюме о своей профессиональной квалификации, попасть на собеседование в различные фирмы. До призыва в армию он работал программистом. Но не думаю, чтобы он успел сделать что-то конкретно.

– Вы его не расспрашивали об этом?

– Нет. Потому что я видела – что-то не так, хотя он не хотел говорить о том, что его угнетало.

– Но вы должны были обсудить это до того, как принять решение поместить его в клинику.

Карен заставила себя выдержать взгляд доктора Виценте.

– Брюс решил все сам. Он знал, что у него проблема, и хотел получить помощь.

– Понимаю, – доктор Виценте откинулся в кресле. – Но, насколько мне известно, клиника была очень дорогой. Вы, разумеется, знали, что можно получить бесплатное лечение через управление по делам ветеранов.

– Нет, Брюсу претила мысль о госпитале для ветеранов…

– Почему?

– Он говорил, что палаты для душевнобольных как тюрьма, только хуже. Он не мог вынести мысли, что будет заперт как какое-нибудь животное…

Голос доктора Виценте звучал мягко:

– Ваш муж когда-то был в палате для душевнобольных госпиталя для ветеранов, миссис Раймонд? У Карен на глаза навернулись слезы:

– Не говорите так о Брюсе. Я же сказала вам, что он добровольно лег в клинику, и доктор Гризволд считал, что он готов к выписке. Он не сумасшедший, и никогда им не был.

Только много позже ей пришло в голову, что, должно быть, лейтенант Барринджер прослушивал их разговор из соседней комнаты. Но в тот момент, когда он появился на пороге, перед ней был просто усталый мужчина, которому давно следовало побриться.

– Надеюсь, не помешаю? – спросил он. Доктор Виценте покачал головой. Карен промокнула глаза платком, который достала из сумочки. Барринджер подошел к столу.

– Хотел только вам сообщить, что мы организовали обращение к населению. Все радио – и телестанции будут передавать его в течение дня. Мы попросили семьи пропавших пациентов клиники связаться с нами – опознать своих родственников или дать информацию об их местонахождении.

Доктор Виценте вздохнул:

– На вашем месте я бы не особенно рассчитывал на их помощь.

– Почему?

– Боюсь, что эти люди рассуждают так же, как миссис Раймонд, – они боятся, что могут быть дискредитированы муж, жена, сын или дочь. Не забывайте, что все пациенты клиники были помещены туда именно для того, чтобы не предавать их болезнь огласке. Убийства только усилят стремление защитить своих родных от возможных обвинений.

– Я понимаю, что вероятность мала, – сказал Барринджер. Он посмотрел на Карен. – Поэтому я надеялся на благоразумие миссис Раймонд.

Карен бросила на него быстрый взгляд:

– Это вам не хватает благоразумия. Если Брюс был пациентом клиники, то это еще не значит, что он замешан в убийствах. Для чего ему было убивать этих людей и убегать, если его должны были выписать?

Лейтенант Барринджер пожал плечами:

– Машины Гризволда вчера вечером не было у клиники. Около часа назад ее нашли – в переулке, на расстоянии одного квартала от квартиры Дороти Андерсон.

Карен отвернулась, но голос Барринджера преследовал ее.

– Все еще считаете, что это совпадение, миссис Раймонд?

– Говорю вам – Брюс не может обидеть даже…

– Мы не обвиняем вашего мужа. – Доктор Виценте встал из-за стола и подошел к Карен. – Все, что мы можем утверждать на данный момент, – это то, что он один из пяти пациентов, сбежавших из клиники. А на основе имеющихся данных можно предположить, что по крайней мере один их этих пяти беглецов совершил убийства.

– Но вы признаете, что не знаете, кто из них убийца? – сказала Карен.

– Совершенно верно, – Виценте поджал губы. – Однако есть очень много признаков того, что он из себя представляет. Социопатологическая личность. Некто, кто внешне ведет себя вполне рационально, иногда может проявлять даже незаурядный ум, – но может быть и абсолютно беспощадным, если что-то подтолкнет его к насилию. Тот, кто убил тех людей, точно знает, что он делает и почему. Сейчас он пытается уничтожить все, что может помочь опознать его. Все или всех. А это означает, что вы тоже в опасности.

– Но это просто смешно…

– Вы так думаете? – вмешался в разговор Барринджер. – Утренние газеты сообщили об убийствах на первой полосе. Там упоминается и ваша фамилия.

Карен ничего не сказала, но руки ее крепче сжали ободок сумочки.

– Пожалуйста, не поймите нас превратно. Мы не стараемся вас запугать. Но, может быть, сейчас вы поймете, как важно полностью нам довериться. Речь идет о вашей безопасности. Все, что вы могли бы нам сообщить и что способствовало бы аресту убийцы…

Пальцы Карен впились в складки сумочки, но она покачала головой:

– Я уже рассказала вам все, что знаю.

– Ну хорошо, – сказал лейтенант Барринджер. – Думаю, нам пора ехать в центр.

– В центр?

Барринджер утвердительно кивнул.

– Я вынужден буду задержать вас – взять под охрану.

– Нет! – Карен вскочила со стула.

– Сожалею. Но вы материальный свидетель.

– Но у вас же есть мои показания!

– Если возникнут какие-то новые обстоятельства по делу, нам, возможно, опять придется говорить с вами.

– Для этого меня не нужно сажать под замок! Я не собираюсь уезжать из города. У меня здесь работа, и вы можете меня найти в любое время дня и ночи.

– Так же, как и убийца, – лейтенант Барринджер покачал головой. – Мы обязаны обеспечить вашу безопасность.

– Но это может затянуться на несколько недель. Я потеряю работу.

– Но сохраните свою жизнь.

– Ну, пожалуйста! Должен быть какой-то другой выход, – Карен говорила торопливо. – Что если вы дадите мне телохранителя?

– Вы представляете, сколько человек уже работают по этому делу? У нас и так не хватает сотрудников. Чтобы обеспечить вам круглосуточную охрану, мы должны выделить не меньше трех человек, чтобы они сменялись через каждые восемь часов. Но дело не только в людях. Мы должны думать о деньгах налогоплательщиков.

– Я тоже налогоплательщик. Это и мои деньги. И если я из-за всего этого потеряю работу в агентстве, – Карен почувствовала, как подступают слезы, и сделала усилие, чтобы не расплакаться. – Пожалуйста, вы должны дать мне шанс!