146 часов. Путевой отчет - Дмитрий Данилов

Прибытие на станцию Тыгда. Население вагона заметно выросло. Станция Тыгда подарила вагону десять — двенадцать мужчин, занимающихся тяжелым физическим трудом. Некоторые из них (большинство) пьяны, в том числе один из трех новых непосредственных соседей. Новые непосредственные соседи моментально легли на свои полки и уснули. Наверное, они сильно устали на своих тяжелых физических работах.

Один из новых пассажиров примерно на третьей минуте своего пребывания в вагоне разбил стеклянную дверь, ведущую в предбанник перед туалетами.

Наголо бритый наглый парень спрашивает у проводницы, сколько стоит услуга застилания постельного белья. А то я не умею, я в армии не служил. Если ты такой беспомощный, я тебе бесплатно застелю, говорит проводница.

Некоторые из мужчин, занимающихся тяжелым физическим трудом, пытались пить водку, но быстро уснули. Вагон погрузился в тишину, нарушаемую разве что точечным индивидуальным храпом.

Проводница сказала, что теперь состав пассажиров будет постоянно меняться, чем ближе к Владивостоку, тем поезд все больше будет напоминать трамвай.

Вспомнилась идиллическая полупустота вагона, когда пробирались через горы к Байкалу и ехали байкальским берегом.

Отправление поезда от станции Тыгда.

Шестой день

Сопки практически сошли на нет. Природа снова, как и перед Красноярском, напоминает природу Средней полосы.

Прибытие поезда на станцию Свободный. Состав пассажиров вагона пополнился пареньком с сумкой и мужичком без сумки. Отправление поезда со станции Свободный.

По мосту через широкую и даже отчасти величественную реку Зея.

Храп одного из непосредственных соседей.

Непосредственные соседи, соседство с которыми началось на станции Тыгда, должны выйти на станции Бурея, совсем скоро. А там, глядишь, появятся новые непосредственные соседи. Остается надеяться, что это будут порядочные, совестливые, высоконравственные, тактичные, деликатные, а главное — малоразговорчивые (можно немые) люди.

По мосту через широкую, но в этом месте пока еще не очень величественную реку Томь.

Прибытие поезда на станцию Белогорск. В соседний отсек заселяется группа военнослужащих срочной службы, демобилизовавшихся из Российских вооруженных сил.

Окончание путешествия обещает стать интересным, ярким, насыщенным событиями.

Ох, ох.

Отправление поезда со станции Белогорск.

Станция Завитая не принесла никого и ничего нового, хорошо, очень хорошо.

Дембеля куда-то ушли, но, кажется, не насовсем.

Непосредственные соседи покидают вагон на станции Бурея, как и предполагалось. На их месте пока никто не появился.

Природа за окном поражает своей средне-русской обычностью, особенно по сравнению с тем, что было вчера и позавчера.

Сейчас уже можно говорить со всей определенностью: от того измененного состояния сознания (извините за выражение), которое имело место на третьи и четвертые сутки пути, не осталось и следа. Это была своего рода экстатическая, хотя при этом ровная, спокойная радость от самого факта нахождения в таком непривычно дальнем путешествии, от того, что уже пройдено несколько тысяч километров и еще больше предстоит пройти. В этом состоянии все объекты кажутся в равной степени интересными и даже прекрасными, будь то заснеженные горные вершины, воды Байкала, электровозы ВЛ-10 и ВЛ-80, нелепые серые гаражи или руины промышленных зданий.

О причинах возникновения этого состояния остается только догадываться. Есть некоторые основания предполагать, что дело именно в расстоянии, в пройденных километрах. Возможно, сыграли некоторую роль проносящиеся мимо пейзажи (некоторые из них были, мягко говоря, необычны). А может, это просто так получилось. В конце концов, человек способен иногда впасть в необычное состояние где угодно — на собственной кухне, на лекции по основам бухгалтерского учета или в книжном магазине «Москва».

Еще вчера ощущались слабые отголоски этого состояния, а сегодня уже ничего такого нет. Теперь надо просто доехать до места назначения, спокойно и без происшествий, и кратко запротоколировать увиденное. Надо довести дело до конца, раз уж было затеяно это описание.

Время еще раз передвинулось на час вперед, в последний раз в этой поездке.

Средне-русская равнинность опять сменилась сопками, и поезд петляет между ними.

Проехали два туннеля — поменьше и большой.

По вагону трудно ходить — его все время мотает из стороны в сторону на поворотах, когда поезд объезжает сопки.

Еще туннель, совсем короткий. И почти сразу еще один.

В облике станции Облучье есть что-то курортное: розово-белое здание вокзала и спускающаяся к платформе парадная лестница с синими перилами и белыми балясинами.

Поселок Облучье расположился между двух сопок. С высоты открывается красота.

Сопки мало-помалу обретают масштаб гор.

Белый служебный железнодорожный домик, рядом, подбоченясь, стоит суровый дядька с топором.

Поезд въехал в Еврейскую автономную область, постоял минуту на станции Бира.

В Еврейской автономной области природа снова становится плоской. Только где-то далеко, на горизонте, виднеются сопки.

Пыльные, унылые окраины Биробиджана. Серые советские дома и промышленные объекты.

В Биробиджане долгое время жил один из двух нынешних главных раввинов России Адольф Шаевич. Он работал в Биробиджане инженером, кажется, в строительстве. В какой-то момент он понял, что еще год-два в атмосфере советской стройки — и он окончательно сопьется. Тогда он поехал в Москву, пытался там устроиться на работу, как-то прибился к синагоге (будучи обычным советским атеистом), по случаю попал на раввинские курсы в Венгрию, постепенно уверовал во все, во что положено веровать раввинам, и со временем стал главным раввином России. Необычный случай биробиджанского еврейского счастья.

Амур широк, мост через него длинен (больше двух километров). Поезд едет по Хабаровску, стоит на станции Хабаровск, потом еще долго едет по Хабаровску.

Покосившийся частный сектор Хабаровска; маленький домик сползает в овраг, если не принять мер, он скоро туда окончательно сползет.

Двухэтажные деревянные дома барачного типа, мрачные, рассохшиеся.

Новые дома Хабаровска, обычные.

Очень большой город, поезд все едет и едет по нему.

И вот наконец он заканчивается.

В Хабаровске были обретены новые непосредственные соседи — молодая семья (прапорщик, его жена, их сын Арсений лет трех) и пожилая дама.

А на соседних боковых местах тоже появились люди — мужчина и женщина.