Босиком по небу (Крупинки) Сборник рассказов - Крупин Владимир

Сыновья были молоды, их легко было обмануть. Старик же сердцем понимал: идет нашествие на Россию. Теперь мы знаем, что так оно и было. Это было сознательное убийство русской нации, опустошение, а вслед за этим одичание земель. Какое там расширение пахотной площади! болтовня! Гнать трактора с центральной усадьбы за десять-пятнадцать километров — это разумно? А выпасы? Ведь около центральной усадьбы все будет вытоптано за одно лето. И главное — личные хозяйства. Ведь они уже будут — и стали — не при домах, а поодаль. Придешь с работы измученный, и надо еще тащиться на участок, полоть и поливать. А покосы? А живность?

Ничего не сказал старик. Оставшись один, вышел во двор. Почти все, что было во дворе, хлевах, сарае, — все должно было погибнуть. Старик глядел на инструменты и чувствовал, что предает их. Он затопил баню, старая треснутая печь дымила, ело глаза, и старик думал, что плачет от дыма. Заплаканным и перемазанным сажей он пошел на кладбище.

Назавтра он объявил сыновьям, что никуда не поедет. Они говорили: «Ты хоть съезди посмотри квартиру. Ведь отопление, ведь электричество, ведь водопровод!» Старик отказался наотрез.

Так он и зимовал. Соседи все перебрались. Старые дома разобрали на дрова, новые раскатали и увезли. Проблемы с дровами у старика не было: керосина ему сыновья достали, а что касается электричества и телевизора, то старик легко обходился без них. Изо всей скотины у него остались три курочки и петух, да еще кот, да еще песик, который жил в сенях. Даже в морозы старик был непреклонен и не пускал его в избу.

Весной вышел окончательный приказ. Сверху давили: облегчить жизнь жителям неперспективных деревень, расширить пахотные угодья. Коснулось и старика. Уже не только сыновья, но и начальство приезжало его уговаривать. Кой-какие остатки сараев, бань, изгородь сожгли. Старик жил как на пепелище, как среди выжженной фронтовой земли.

И еще раз приехал начальник: «Ты сознательный человек, подумай. Ты тормозишь прогресс. Твоей деревни уже нет ни на каких картах. Политика такая, чтоб Нечерноземье поднять. Скажу тебе больше: даже приказано распахивать кладбища, если со дня последнего захоронения прошло пятнадцать лет».

Вот это — о кладбищах — поразило старика больше всего. Он представил, как по его Анастасии идет трактор, как хрустит и вжимается в землю крест, — нет, это было невыносимо.

Но сыновьям, видно, крепко приказали что-то решать с отцом. Они приехали на тракторе с прицепом, стали молча выносить и грузить вещи старика: постель, посуду, настенное зеркало. Старик молчал. Они подошли к нему и объявили, что, если он не поедет, его увезут насильно. Он не поверил, стал вырываться. Про себя он решил, что будет жить в лесу, выкопает землянку. Сыновья связали отца — «Прости, отец» — посадили в тракторную тележку и повезли. Старик мотал головой и скрипел зубами. Песик бежал за трактором, а кот на полдороге вырвался из рук одного из сыновей и убежал обратно в деревню.

Больше старик не сказал никому ни слова. Вскоре он умер.

Великое на Великой

Дорога до села Великорецкого от областного города Кирова (Вятки) какая-то очень русская. Редкие деревни вдалеке, увалы, печальные поля, лес, то подбегающий к дороге, то удаляющийся и дающий простор взгляду, мосты через тихие заросшие реки и постоянное ожидание радости. Мы едем в Великорецкое! А Великорецкое — это святое место вятской, а значит, и русской земли.

После Великорецкого дорога приводит нас к реке Великой, к часовням над целебным источником и исчезает, выполнив свое назначение. А дальше Великорецкого ехать уже никуда не хочется. Тут не просто хорошо — тут благодатно. Это счастье, что в России есть такое село. Оно живет сегодняшней жизнью и оно как бы застыло в вечности.

Слава на это село упала с небес. Здесь, на высоком берегу Великой, явилась чудотворная икона святителя Николая. Она приносила исцеления от болезней: слепые прозревали, разбитые параличом вставали на ноги, бесплодные рожали… Быстро понеслась молва об иконе по всей Русской земле.

Когда мы стоим на Красной площади в Москве и смотрим с радостью и замиранием сердца на собор Василия Блаженного, то вспоминаем, что среди его церквей есть церковь, освященная именно во славу пресвятителя Николая. Собор этот обращен к Спасским воротам Кремля, а названы они так потому, что над воротами ранее был образ Спаса Нерукотворного, обретенного тоже в Вятской земле. Вот как влияли на судьбы России святыни такой далекой от Москвы северной русской земли!

Москва и Вятка, Кремль и Великорецкое. Непостижима связь между ними. Познание России не может произойти без прикосновения к ее национальным святыням. Великорецкое — святыня в самом прямом смысле. Село возрождается. Медленно, трудно, но возрождается. А то, что трудно, что медленно — это даже и хорошо. Вспомним слова старцев о том, что настоящее дело делается медленно и с трудом.

Зрелище Никольского собора, Преображенской церкви, Ильинской колокольни всего архитектурного собрания зданий села незабываемо. Глядя на них, думается о красоте душевной, о том высоком настрое ума и сердца, который помогал рукам наших предков возносить в небо это чудо.

Ступаешь на Великорецкую землю — и будто останавливается время, будто нет городов, телевизора, политики. Хочется ходить степенно, говорить негромко. Становишься сразу добрее к тем, кто рядом с тобою. И это не от того вдруг, что среди лесов, среди безлюдных просторов такие жемчужины мирового значения, такая музыка в камне, но от того, что весь охватываешься духом любви к людям, которые созидали храмы. Видимо, состояние намоленности, накопленное в них за столетия, не исчезло, не растворилось во времени и пространстве, а осталось здесь, окружает эти места, подобно ангелу-хранителю, поставленному от Господа при освящении престола в церкви.

Сколько молитв тут вознесено в это северное небо!

Если человек сможет приехать сюда в начале июня, когда в Великорецкое приходит крестный ход из Вятки, то он навсегда запомнит это время. Паломников-трудников, как их зовут в Вятке, бывало в начале века свыше двадцати тысяч, в годы гонений, например, в 1962-м, шло всего тридцать человек, а сейчас идет примерно полторы тысячи. На литургию 6 июня собирается более пяти тысяч. В деревянной церкви, открытой своим алтарем к собранию молящихся, служится молебен, возглавляемый обычно архиереем Вятским и Слободским. Поет архиерейский хор. После службы — чин освящения воды, крещение желающих.

Пришел и ушел крестный ход, и снова тихо в селе. У источника никого. Лишь иногда прилетит лихой автомобильный свадебный поезд, это едут новобрачные, чтобы по возрожденному обычаю испить чудодейственной воды, умыться, а кто посмелее, и окунуться в Великорецкую купель.

Было несколько путей крестного хода: водный, пешеходно-водный, когда икону несли до Медянской пристани, там устанавливали на палубе парохода «Святитель Николай» и против течения двигались к пристани губернского Богоспасаемого града Вятки. Дошедшие фотографии и свидетельства говорят, какое же это было всенародное торжество — весь город встречал икону. Военный оркестр играл гимн «Коль славен наш Господь в Сионе», духовенство во главе с архиереем выносило кресты и хоругви, паломников встречали, как встречают избавителей от бед и напастей. Теперь крестный ход полностью пешеходный.

Новый мост через Вятку восстановил древний путь, позволил не только охватить крестным ходом новые пространства, но и совершать молебны в двух новых храмах города Кирова: Новомучеников российских и храме Веры, Надежды, Любови и матери их Софии.

Те, кто не шел крестным ходом или просто неверующие, не могут понять, почему совершенно измученные люди, искусанные комарами, оводами, а кто и клещами, с избитыми, стертыми в кровь ногами, почему эти люди плачут, расставаясь, и говорят: «Дай Бог до следующего крестного хода дожить, ой, дай Бог!»

Верующий же человек понимает, на что решается: почти полную неделю, каждый день надо идти часов по шестнадцать-восемнадцать, ложиться в десять-одиннадцать, в час ночи вставать, в два выходить. А жара, а дожди, а мороз (семь лет назад шли по снегу, шесть лет назад по жаре в сорок градусов), а гнус!

Ради чего же так мучаются люди? Ради чего некоторые старики и старухи ходят уже по пятьдесят-шестьдесят лет? Почему деточки, у которых заплетаются ножки, которые вязнут среди глинистых кочек, на следующий год будут реветь, если мама скажет: «Нынче не ходи».

Теперь уже и среди детей есть будущая Маргаритушка. А Маргаритушка прошла уже семьдесят раз. А идут они ради того, чтоб и свою душу спасти, и помолиться за родных и близких, за Вятскую землю, за Россию. Ведь даже в годы дикого атеизма все видели: пока крестный ход не побывает на Великой, тепла нет. Свет и тепло на землю несет крестный ход.