Мото (ЛП) - Невер М.
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Тебе может быть сто двадцать шесть лет, а я всегда буду слишком опекать тебя. Станешь матерью – поймешь.
– Могло быть и хуже. Могла бы вообще не заботиться.
Не могу сказать, скольких я знала детей, чьим родителям было на них наплевать. Их не кормили, не одевали и всем оказывалось пофиг, когда детей арестовывали в возрасте двенадцати лет за кражу или употребление наркотиков. Таково бедственное положение этого Богом забытого края. Неотесанные болваны, самогон и полицейские досье длиной в милю.
– Это правда. Просто думай головой, хорошо? Обещай мне.
– Обещаю.
* * *
После обильного завтрака из яичницы и жареной картошки я въезжаю в гараж «Мерси Медикал». Придется пробежать десять миль после работы, чтобы сжечь съеденные калории.
Выпрыгиваю из джипа, став на пять фунтов тяжелее, и направляюсь к лифтам. Приближаясь к ним, слышу нечто похожее на лай, эхом отдающееся в почти пустом гараже.
Какого хрена?
Шагаю быстрее, слушая, как агрессия становится все громче и громче. Похоже, здесь появилась собачья будка. Завернув за угол, обнаруживаю, что доктора Липшица притесняют двое мужчин, лающих на него, словно дикие собаки. Не вижу их лиц, но вижу доктора Липшица и явный ужас в его глазах. Прижавшись к кирпичной стене, он выглядит так, будто вот-вот сходит под себя.
– Оставьте меня в покое! – визжит доктор в истерике.
Я получаю небольшое удовлетворение от шоу, учитывая, что Липшиц – гребаный мудак, но знаю, что меня сожрет совесть, если оставлю его, буквально говоря, на растерзание волкам.
– Эй! – кричу из-за спины двух мужчин. Оба поворачиваются на мою фразу. Они совершенно разные – один высокий афроамериканец с узлами волос, скрученными по всей голове, а другой – более низкий, коренастый белый парень с татуировкой слезы под глазом. – Убирайтесь! – огрызаюсь я. – Сделайте миру одолжение, испаритесь!
Они молча переглядываются, в их глазах искрится веселье.
Коротышка безумно хихикает, и я делаю шаг назад.
– Ты милашка, – бормочет он, дергаясь.
А ты страшила.
Стою с поднятыми руками, ожидая их следующего шага. Пусть во мне всего 164 см роста и 57 кг веса, но я вооружена перцовым баллончиком и не боюсь ослепить их свирепые задницы.
Если до этого дойдет, разумеется. Надеюсь, что нет.
– Сваливаем.
Высокий и, откровенно говоря, устрашающий негр пихает своего напарника. «Слеза» кивает. Но прежде, чем уйти, они поворачиваются к доктору Липшицу и снова притесняют его, злобно лая. После чего парни прыгают на свои спортивные байки. Доктор Липшиц стоит в полном шоке, пока придурки заводят оглушительные двигатели и уезжают.
Закатываю глаза. Идиоты.
– Вы в порядке? – я быстро подхожу к доктору Липшицу. Пожилой мужчина с редеющими волосами и хмурым взглядом едва замечает мое присутствие.
– Дикари! – сплевывает он и исчезает на лестнице.
Шокированная, я просто стою столбом.
Всегда, мать твою, пожалуйста.
Фыркаю, глядя на лестничный колодец, и совершенно раздраженная поднимаюсь наверх. Где благодарность?
Придя на работу, проверяю список и решаю сначала проверить самого грубого пациента на планете. Сорвать пластырь, так сказать, чтобы разобраться со всем дерьмом с самого утра.
Войдя в палату Риза, я резко останавливаюсь. Вместе с Дэвом у его постели стоят два дикаря.
– Сестра Кинкейд. Мы только что о тебе говорили, – сообщает Риз с сарказмом.
– Неужели? Даже не знаю, с чего бы.
Скрещиваю руки на груди и смотрю на мужчин.
У тех хватает наглости улыбаться мне.
– Следовало догадаться, что они твои друзья.
– Что их выдало? Байки? – спрашивает Риз.
– Нет. Скотское поведение.
– Мы просто не очень хорошо относимся к злоупотреблению властью, – говорит высокий, мускулистый мужчина цвета мокко. С глазами черными, как чернила.
– Значит, вы решили, что будет неплохо ткнуть змею палкой? И все? – я пристально смотрю на Риза и Дэва.
– Мы не можем контролировать то, что происходит за этими стенами, – коварно добавляет Дэв.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})Я считаю его виноватым больше всех. Он – медицинский работник. И должен быть уравновешенным, пытаясь предотвратить подобные вещи, а не поощрять их.
– Ты же знаешь, что от доктора Липшица будет вонять. Особенно, если он узнает, что ты помог организовать это, Дэв.
– Я ничего не организовывал, – он притворяется невинным.
– Доктор Говнюк не побежит к начальству. Мы оставили дохлую крысу на лобовом стекле в качестве предупреждения. Он поймет послание, – мрачно сообщает мне Риз.
– Ты шутишь!? Вы четверо просто ищете неприятностей.
– Мне нужно чем-то себя занять, пока я прикован к постели. А что может быть веселее неприятностей?
– Я могу назвать по крайней мере двадцать вещей.
– Ты должна благодарить нас, а не раздражаться, – высокомерно говорит Риз. – Мы защищали твою честь.
Я закипаю. Честь? Почему все пытаются защитить меня в последнее время? Что происходит? Средневековье?
– Спасибо... – резко отвечаю я, не испытывая ни малейшей благодарности. Риз самодовольно улыбается, но я еще не закончила. – Спасибо, что чуть сильнее разворошил горшок с дерьмом, – огрызаюсь я.
Выражение его лица становится жестким.
– Я старался, – отмахивается он от моего гнева, еще больше приводя меня в бешенство.
Смотрю на Дэва. Кажется, тот на стороне Риза и нисколько не раскаивается.
Полагаю, медицинская степень не выделяет человека среди незрелых идиотов. Мои ожидания оказались явно завышены.
– Риз, можешь развлекаться сколько угодно, только не впутывай в это меня.
– На тебе ничто не отразится, – заверяет меня Дэв.
– Надеюсь.
Не знаю, что меня бесит больше всего: то, что они взяли дело в свои руки, или полное отсутствие благодарности со стороны доктора Липшица после моего вмешательства.
А иногда это и сама больница, клянусь.
Смотрю на лица мужчин передо мной и улыбаюсь уголком рта.
– Надо было положить крысу ему на стол. Больше народу услышало бы его крики.
Все четверо вспыхивают от смеха.
Глава 8
Риз
Вот. Отстой.
Смотрю в окно на закат, на то, как исчезает очередной потерянный день. Горизонт окрашивается оранжевым и красным, пока я лежу здесь, недееспособный и ненавидящий свою жизнь. У меня трудности с малоподвижным образом жизни. Честно говоря, мне некомфортно долгое время оставаться на одном месте. Это не в моем стиле. Я путешественник. Если не отжигаю по полной на треке, то поднимаюсь в горы Италии или занимаюсь серфингом на Бали. А здесь словно в ловушке – слишком душно. Прошло четыре дня, а я уже схожу с ума. Понятия не имею, как переживу следующие три месяца.
Ерзаю на каменной плите матраса, мышцы уже окоченели от недостатка движения. Самый дальний путь, который я проделал – в уборную и обратно. По крайней мере, теперь, когда сняли дурацкий катетер, я самостоятельно могу отлить.
Раздраженно фыркая, хватаюсь за пульт и случайно опрокидываю столик на колесиках, который летит через палату.
– Черт! 5-4-3-2-1, – я веду обратный отсчет, чтобы не закричать.
– Проблемы? – смеется Кайла, ставя столик на место.
– Можно и так сказать. Откуда ты взялась?
– Оттуда, – девушка указывает на дверь. – Не хотела прерывать шоу.
– Ты все видела, да? В кайф подсматривать за людьми?
– Мне нужно чем-то занять себя, пока я здесь, – Кайла бросает мои же слова прямо мне в лицо. У меня аж губа дернулась. Девушка чертовски умна. Умница с прекрасной задницей.
Почему мне сразу лучше, когда она рядом?
Наверное, потому, что ты охренеть как возбужден, а она в тысячу раз красивее ночной сиделки Джаббы Хатт.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})– Кстати, что ты здесь делаешь? Смена еще не закончилась? – ворчу я.
Кайла пожимает плечом, что выходит почти кокетливо.
– Взяла ночную смену. У одной из медсестер возникли семейные проблемы.