Амнезия - Антон Никитин

Я выбрался на улицу по всем законам: через пыльный до тошноты чердак спустился в соседний подъезд, долго плутал по задним дворам, и на первом же светофоре поймал такси.

Начинало темнеть.

В переходе к нашей станции снова восстановили освещение.

Я постоял немного около разменных автоматов. На полу, там, где еще с утра лежал регулировщик, ничего не было - ни следа, ни капельки.

Снаружи, в переходе, мимо входа в метро, прохаживался постовой. Заметив, что я стою, не спускаюсь на платформу, он тоже остановился, пытаясь сквозь двойное стекло рассмотреть мое лицо. Думаю, он не пошел бы внутрь, даже если бы и узнал меня, но проверять догадку не хотелось - я отвернулся и направился в медпункт.

В медпункте никого не было.

На столе лежала книга. Я подошел поближе и увидел фотографию древнего папируса: божество с головой ибиса и Солнце на его протянутых руках. На соседней странице было подчеркнуто:

"Человек состоит из тела (Хет), души (Ба), тени (Хайбет), имени (Рен) и, наконец, из Ка, что лучше всего передать словами "двойник, невидимый двойник". Последний рождается вместе с человеком, неотступно следует за ним повсюду, однако, Ка не умирает необходимо со смертью человека. Он может продолжать свою жизнь в могиле, которую и называют поэтому "домом Ка". Трудно сказать, всегда ли человек представлялся столь сложным существом, однако сегодня можно уже уверенно отметить определенную ограниченность трактовки христианства в вопросе человеческой организации."

В коридоре послышались легкие шаги и в дверном проеме показалась доктор. Едва увидев меня, она отшатнулась, коротко вскрикнула и бросилась прочь. Опрокинув по пути стул, я кинулся ее догонять.

Она бежала туда же, куда утром уходили мы с майором.

Доктор бросилась вниз, на помост, в пасть каменного каземата. Я подумал, что доктор хочет сбежать от меня по лестнице, а потом попробовать улизнуть по переулкам, но она пробежала мимо лестницы. Я видел впереди ее белый халат, бабочкой бившийся в сырой темноте узкого туннеля. Вдруг впереди раздался слабый вскрик - доктор уже не убегала, убегать было некуда - помост кончился. Она стояла лицом ко мне и судорожным криком выдавливала из себя слова:

- Я не знаю ничего, не знаю!!! Уходи только, уходи, нечисть, не было ничего, я же сделала все, что они велели мне, сделала... - доктор билась в истерике, едва не переваливаясь через поручень, вниз, на пути.

- Кто они, что ты несешь, дура!!! Говори, в конце концов, говори! - я подошел к ней вплотную и схватил за плечи - я подумал, что так я сумею остановить ее припадок страха.

Она вздрогнула, услышав мой голос и замерла.

- Как?.. Ты же живой совсем, ты же говоришь, как человек, может быть, ты еще и чувствовать умеешь да?

- Ты по делу говори, дура, по делу!!! Кто?!! - я тряхнул ее, что, похоже, прибавило ей осмысленности.

- А я не знаю, они где-то за полчаса до тебя пришли, один в куртке синей, у него еще зуб золотой был, а второй - низенький такой, чернявый, неприятный. Я еще удивилась, почему его не арестовали, раз он кавказец, сейчас же всех кавказцев задерживают...

- А чего ты их слушалась?

- Они мне удостоверения показывали...

- Какие?

- Я не запомнила - только герб помню и фотографию...

- Вот ведь дура! Что они тебе говорили?

- Они мне сказали, что тебя уже нет почти, что ты их предал, сказали, что это так - видимость одна, зомби. Только тело, оболочка одна, пустая. Ты думаешь, я зря придуривалась там с тобой, с утра? Я же тебя проверяла - ты же на мой бред не реагировал совсем. Я и подумала, что ты и вправду пустой... И бинты эти они мне дали, и мазь. Я еще заметила, что ты так порезаться часами не мог - это они тебя каким-то специальным инструментом исполосовали. Хочешь, мы бинты тебе снимем, я покажу...

- Ну, пойдем, - я пропустил ее вперед, - а ты чего от меня по лестнице не сбежала?

- А... Думаешь, там всегда открыто? Ее открывают раз в год, для капитального осмотра вентиляции, монтеры сверху обычно залезают, им так удобнее.

- Ну, а укол мне кто делал?

- А мне-то откуда знать? Я вообще не знаю, делали тебе его или нет. Я же всего третий месяц практикую. Если начальство узнает, во что я тут вляпалась - погонят с работы обязательно. Не Бог весть какие деньги, но я ведь институт кончала все-таки! Три раза поступала...

В медпункте было тихо и светло. Лампочка под потолком слегка качалась, отмечая проезжающие на поверхности автомобили.

Доктор пошла к шкафу с банками и инструментами.

- Подожди. Сначала паспорт мне покажи, потом уже будем разбираться.

- Паспорт? А, ну конечно, я же с ними заодно, правда? - она подошла к столу, вытащила из под него небольшую сумочку, достала паспорт, - Держи, козел.

Я взял документ, осторожно, с опаской, открыл.

Ирина Леонидовна фон Фирсофф.

Я так и знал - дура. Безмозглая дура. Только бешеные провинциалки сегодня способны на онемечивание фамилии. Да еще "фон"! Тоже мне графиня!

Детей, естественно нет. И спрашивать не буду, откуда она эту пигалицу взяла. Скажет - сирота, или сестренка младшая, или еще чего...

- А про Светланочку ты не думай, у нас с ней родители рано умерли, она мне сестренка, но я ей вместо мамы, - доктор стояла передо мной, словно на допросе, только в руке у нее уже блестели загнутые ножницы.

Прописана... Понятно... Вот: военнообязанность. Пусто. Ну, это, конечно, не значит ничего, но все же...

- Ну держи свой паспорт.

Я снял куртку, бросил ее на кушетку и засучил рукав.

- Давай, снимай свое произведение.

Она разрезала узел и стала сматывать посеревшие за день бинты. Когда работа была завершена, доктор достала с полки спирт и вату и протерла мне кисть.

Рука была абсолютно чиста. Ни единого следа, ни намека, ни белых полос едва наросшей кожи - ничего вообще.

Доктор отступила на шаг, выронила вату. Рот ее был скошен.

- Неживой, они же говорили - неживой. На живом так не бывает... Отойди от двери... Выпусти меня, мертвечина...

- Да брось ты придуриваться, совсем с ума сошла что ли?

Доктор бросилась к шкафу так стремительно, что пустые банки внутри зазвенели. Когда она обернулась, в руках у нее была склянка. Не знаю почему, но я догадался, что это кислота. Наверное, по цвету пробки. Пробка была зеленой. Истеричка. Последняя мода экзальтированных идиоток - носить в сумочках пузырьки с кислотой для встречи с хулиганьем. Эта дура хранила в шкафу целых пол-литра кислоты. Может, она ей тут еще и торговала...

- Уйди, пожалуйста, с дороги... Я знаю, что ты восстановишься... Но убежать-то мне времени хватит... Давай не будем, а? - доктор почти плакала. Все-таки, она не пробовала ни разу никого поливать кислотой - боялась. Видимо, знала по учебникам, что зрелище не из приятных.