Эхо смерти - Робертс Нора

Пибоди обхватила руками стаканчик с кофе.

– Тогда ограбление – это просто обманка. Кто-то хотел его убить. – В подтверждение своей догадки Пибоди кивнула головой. – Но зачем убивать и насиловать его жену?

– Чтобы помучить Страццу, или, возможно, его жену. Либо убийце просто нравится избивать и насиловать женщин.

Ева порадовалась, что движение не слишком оживленное и можно насладиться кофе по дороге к кондоминиуму, где жили доктор Люси Лейк и доктор Джон О’Коннор. Проехав несколько кварталов, Ева одним глотком допила остатки кофе, когда сворачивала к бордюру перед отремонтированным зданием. Она решила, что хорошая порция кофеина будет приятным дополнением к возможности щелкнуть по носу швейцара в темно-зеленой ливрее.

– Не обольщайся, – заметила Пибоди, почувствовав ее настроение. – Я проверила. Это собственность Рорка.

Слегка разочарованная, Ева потянулась было к дверной ручке, но портье услужливо распахнул дверь.

– Лейтенант Даллас, чем могу служить?

Ева напомнила себе, что покладистый швейцар помогает сэкономить время, даже если удовольствие от общения теряется.

– Нам нужно поговорить с докторами О’Коннором и Лейк.

– Не стойте на морозе, заходите. Я сейчас им позвоню.

Глава 3

Покладистому швейцару потребовалась пара минут, чтобы связаться с нужной квартирой и вернуться с ответом.

– Квартира номер тысяча восемьсот, – сообщил он, сопровождая Еву и Пибоди к лифту. – Вас ждут.

Швейцар был так чертовски услужлив, что Ева решила присмотреться к нему поближе.

– А что вы думаете о Лейк и О’Конноре?

Он поскреб затылок, выбирая между долгом и этикой.

– Ну, они живут здесь лет десять. А я работаю здесь двенадцать. У врачей ненормированный рабочий день, так что они то задерживаются допоздна, то уходят рано утром. Но почти всегда находят время, чтобы перекинуться со мной словечком. У них двое взрослых детей и парочка внуков, которые часто их навещают. С этими жильцами никогда не было хлопот. Более того, несколько лет назад, когда мой мальчик упал с аэроскейта, ударился головой и угодил в больницу, они оба его навещали. Это о чем-то говорит.

– Хорошо. Вы работали, когда они вернулись прошлой ночью?

– Я заступил на дежурство в шесть. С полуночи и до шести у нас дежурит дроид Дениза. Она в кладовой, если вы захотите ее активировать. Или я могу связаться с Питом, он сейчас дома после вечерней смены.

– Пока не надо. Спасибо.

Они поднялись на восемнадцатый этаж в благословенно бесшумном лифте с плавным ходом.

– Вполне в стиле Рорка, – прокомментировала Пибоди. – Я имею в виду здание: старинная элегантность с современной рациональностью. А когда люди выкраивают время, чтобы навестить ребенка швейцара, это действительно о чем-то говорит.

– Возможно. Посмотрим, что они сами скажут.

На восемнадцатом этаже было так же тихо, как в лифте. В воздухе пахло чем-то травянистым, похоже, розмарином. Тысяча восьмисотая квартира занимала западный угол. Ева нажала на кнопку звонка, и почти сразу двухстворчатые двери распахнулись.

Женщина, которая встретила Еву и Пибоди, словно состояла из шаров: круглое тело, круглое лицо и даже белокурые волосы собраны на макушке в шар. На женщине были ярко-голубые брюки, а из-под накрахмаленного белого фартука виднелась блузка с крупным рисунком.

– Лейтенант, детектив, проходите! Мой муж сейчас на работе. Сержант Том Клэттери из сто третьего участка. Двадцать два года службы. Вот он удивится, когда я расскажу, кто заглянул к нам ни свет ни заря! Присаживайтесь!

Не переставая весело болтать, экономка проводила их в комнату, довольно уютную благодаря узкому электрическому камину, встроенному в дальнюю стену.

– Хотите кофе? У меня свеженький – доктора как раз заканчивают завтракать. Не знаю ни одного копа, который отказался бы от кофе.

– Не будем нарушать традицию, – так же весело ответила Пибоди. – Черный для лейтенанта, а мне с молоком.

– Я мигом. Вы пока устраивайтесь поудобнее. Доктора сейчас придут.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Она удалилась, жизнерадостный колобок в крепких черных башмаках.

– Миленько, – заметила Пибоди. – Громадная квартира для парочки врачей в шикарном здании, но по-домашнему уютная.

Она погладила одну из многочисленных подушек, разбросанных по диванам и стульям.

– Кто-то здесь вышивает, и весьма неплохо.

Ева мысленно признала, что мягко пружинящий под задницей диван вполне подходит под определение «домашний уют». Фотографии в рамочках – дети разного возраста, снимки праздничных событий или из отпуска – тоже ему соответствовали, но наметанный глаз Евы сразу заметил и ценные картины на стенах, и благородное поблескивание предметов искусства, расставленных с большим вкусом.

Ну да, по-домашнему уютно, но и без приличных доходов тоже не обошлось, решила Ева.

Супруги вошли вместе. Женщина была высокой и стройной, темные, коротко подстриженные волосы обрамляли резко очерченное лицо с глубоко посаженными серо-зелеными глазами. Безупречная кожа казалась чуть темнее цвета кофе с молоком, столь любимого Пибоди. По официальным данным, доктору Люси Лейк исполнилось шестьдесят три года, и она носила свой возраст с тем же шиком, что и приталенный костюм синевато-стального цвета. Мужчина был выше и стройнее, с черными густыми бровями над проницательными голубыми глазами. Темные волосы на висках посеребрила седина, и такие же серебристые нити виднелись в узкой эспаньолке. Дымчато-серый тон его костюма гармонировал с нарядом жены. И внешний вид, и язык телодвижений говорили о близких отношениях и сплоченности супругов. Прежде чем шагнуть вперед, Лейк положила руку на плечо мужа.

– Лейтенант, детектив, здравствуйте. Элис вас узнала, вы расследуете убийства. Это ведь не связано с нашими детьми?

Ева не успела ответить, как заговорил О’Коннор:

– Насколько нам известно, у них все хорошо. А кому не повезло?

– Энтони Страцце.

Лейк опустилась на стул, шумно выдохнув.

– Мы же вчера вечером с ним виделись! На званом ужине у него дома. Впрочем, вы это уже знаете… – Она глубоко выдохнула, снова вдохнула. – Мы ушли около одиннадцати, да, Джонни?

– Да, примерно в одиннадцать. – О’Коннор сел рядом с женой. – Вообще-то, мы ушли самыми первыми. У меня сегодня утром обход, а у Люси ранняя встреча.

– Может, перенести? – спросила Лейк.

– Думаю, мы вас долго не задержим, – ответила Ева.

– Я…

Она замолчала, когда Элис вкатила сервировочную тележку с кофе.

– Элис, позвоните, пожалуйста, в мой офис. Пусть Карл перенесет утреннюю встречу на час.

– Конечно, не беспокойтесь. Вот ваш черный кофе, лейтенант. А вот ваш, детектив. Сейчас дам вам по второй чашке, – сказала экономка супругам, наливая и подавая кофе. – Я буду на кухне, если вдруг понадоблюсь.

С этими словами она вышла из комнаты.

– Если бы что-то произошло сразу после того, как мы ушли… – Лейк бросила взгляд на мужа, – нам бы наверняка сообщили. Если бы что-то случилось с Энтони во время ужина.

– Его убили уже после приема.

– Я не понимаю, как… О, господи, Дафна! Его жена. – Держась за сердце, Люси привстала со стула. – Ее тоже убили?

– Она в больнице. В вашей больнице.

– Как она себя чувствует? – требовательно спросил О’Коннор, доставая из кармана коммуникатор.

– Пока не звоните. Я недавно узнавала. Состояние Дафны стабильное, она под воздействием успокоительных.

– Кто ее врач?

– Доктор Делрой Нобл.

С лица О’Коннора исчезло напряжение, и Люси погладила мужа по бедру.

– Дафна в хороших руках, – заметила она. – Не могли бы вы сказать, что с ней? Ради Энтони мы сделаем все, что только можно.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Вам нужно уточнить медицинские подробности у Нобла, я могу лишь сказать, что она подверглась физическому и сексуальному насилию.

– Изнасилована.

Ни один мускул не дрогнул на лице Люси, только взгляд стал жестче. Ева подумала, что, раз супруги все равно узнают детали происшествия, можно ничего не скрывать.