Фартовый. Лихие 90-е - Георгий Лавров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я резко подскакиваю к столу, хватаю бронзовый бюст Ленина и с силой обрушиваю на голову азиата.
Раздаётся треск, и человек, называемый Ханом, валится на пол, как мешок картошки. Блондинка, которую, как выяснилось, зовут Ирина, стоит, дико выпучив глаза, и закрывает обеими руками рот.
— Не надо! — твёрдо говорю я ей и возвращаю бюст на место.
Похоже на компьютерную игру.
— Интересно, — замечаю я, — почему он Хан? Ведь если полное имя звучит, как Хамсул, тогда он должен быть не Хан, а Хам?
Управляющий растирает шею и крутит головой. Кинув на меня быстрый взгляд, он замечает:
— А он и есть хам…
Он снимает трубку телефона и набирает номер.
— Игорёк! — недовольно бросает управляющий. — Быстро бери ребят и ко мне. Тут Хан! Как вы его пропустили, мать вашу? Что Князь? Ни Князя, ни Хана, я тебе сказал! Не надо! Не надо вот только сейчас оправдываться, не надо я сказал!
Он швыряет трубку и поворачивается ко мне.
— Ну, а с тобой что такое? — раздражённо одергивает пиджак.
— Так он же хотел вам голову отрезать, — удивлённо пожимаю плечами.
— Это всё понятно, тут молодец, но что такое в зале было? Ты обкурился, что ли? Забыл, как рулетка выглядит?
— Виталий Андреевич, — вступает Ирина. — Так у него же травма. Хан когда всё проиграл… и тут ещё этот свет… он пивной кружкой Роме по голове звезданул. Причём так, что тот сознание потерял. Мы уж хотели скорую вызывать.
— Вы бы ещё ментов притащили, — качает головой управляющий. — Ладно, чтоб последний раз такое, понял? Не в состоянии — не выходи на смену.
— Извините, — оправдывается за меня девчонка. — Я думала, он придуривается, ну, в смысле, может работать.
— Ладно, в этот раз прощаю, — он устало опускается в кресло. — Со светом вы правильно сделали. Хана давно пора было проучить.
— Ну так каре на штуку — не каждый день такое бывает. И он ведь играл обычно по десять баксов, а тут сразу сто поставил. Явно нечисто что-то.
Ирина довольно улыбается. Ого, вот, значит, у них какой способ борьбы с везением.
— Ну ты и чудило, — хмурясь, заявляет мне Серов. — Ирка, может, его снова на школу отправить? Потренируется карты мешать, чтобы каре больше не выпадало. Ладно, вот вам за старания. За то, что не растерялись
Он достаёт из кармана брюк сложенную вдвое плотненькую пачку баксов и, вытащив из неё соточку, протягивает мне. Надо же, щедрость какая. Ну, ладно, давай, бабки мне нужны.
— И чтобы в зале я тебя сегодня не видел, ясно? Тебе память не отшибло, случайно?
— Нет-нет! — поспешно отвечает Ирина. — Отдохнёт до завтра и всё хорошо будет.
— Ладно, идите, — командует Виталий Андреевич.
Такую же купюру он торжественно вручает Ирине. Она заискивающе благодарит и подталкивает меня к выходу.
— И чтоб ни слова никому!
— А-а-а… — начинает стонать Хан.
В кабинет залетают четверо амбалов.
— Ну, нахера я вам такие бабки плачу⁈ — вскипает управляющий. — Это что? Дилер, сосунок, мальчишка, может этого урода вырубить, а бл*дские качки клювами щёлкают! Охрана, вашу мать! Служба, в натуре, безопасности! Выносите его отсюда, бля!
— Ром, ну ты герой, — улыбается Ирина, когда мы выходим в коридор. — Ты как, болит голова?
— Если голова болит, — немного рисуюсь я, — значит она есть.
— Ну, давай, поезжай домой, отдохни как следует, анальгинчика хлопни. Видишь, как всё сложилось. Ещё и героем стал. Босса спас. Мне кажется, Хан точно бы ему башку отчекрыжил.
— Кажется тебе, — хмыкаю я. — Как бы он теперь мне её не отчекрыжил или ещё что, кроме башки.
Она хихикает. Личико похоже на крысиную мордочку. Но милую.
— Если хочешь, можешь в стафе подождать, как закруглимся, я тебя до дома подброшу. до конца смены часа три осталось.
— Спасибо. Я уж сам как-нибудь.
Она встает на носочки, подтягивается к моему лицу и снова меня целует. Это происходит так неожиданно, что я не успеваю толком среагировать и нелепо её отталкиваю.
— Ну ты дурак, — бросает беззлобно она и скрывается в зале, а я спускаюсь по лестнице и оказываюсь в фойе гостиницы «Заря».
Ох, ё-моё… Хрень какая-то… Когда меня уже отпустит⁈ Рядом со стойкой киоск с сонной девицей, глядящей с тупой отрешённостью. Ну да, уже почти утро. Пять часов, если верить большим круглым часам над парикмахерской… Только это не парикмахерская, а… художественный салон. С хера ли?
Бред какой… «Зарю» уже двадцать лет, как перестроили, сделали из неё крутой пятизвёздочный отель. Подхожу к киоску. Ну надо же… «Спид-инфо», капец, прям лавка древностей.
— Здрасьте, девушка.
Продавщица смотрит с ленивым безразличием.
— У вас что тут, блошиный рынок?
Она ничего не отвечает и с чувством оскорблённого достоинства отворачивается. «Сникерс», «Марс», «Херши-кола», «Юппи», солнечные очки, видеокассеты, «Аргументы и факты», презервативы… О! Спирт «Рояль». Пипец!
— Своеобразный ассортимент…
— Брать будешь что-нибудь?
— А это не музей? Действительно купить можно?
Она смотрит на меня как на докучливого остряка-самоучку и немного надменно спрашивает:
— Тебя кто из зала выпустил? Синякам здесь проявляться запрещено. Забыл, где твой вход?
— Почему синякам?
— А ты на жилетку свою посмотри, — продавщица вываливается в окошко и застывает в ожидании моей реакции.
А, ну понятно. Синяя жилетка, значит, синяк. Оригинально, капец.
— А какое число сегодня? — спрашиваю я.
— Иди давай, не мешай работать, — теряет она ко мне интерес.
— Двенадцатое мая сегодня, — доносится из-за стойки регистрации.
Печальная уставшая ночная дежурная с тусклыми глазами называет сегодняшнюю дату. Я ее не сразу заметил.
В кресле дремлет немолодой мужик в чёрном костюме. Хотя какой уж он «немолодой», мой ровесник, по сути.
— А год?
— Девяносто третий с утра был, — невесело усмехается она. — Выпил, что ли? Или заработался совсем в казино своём?
Лучше бы выпил… Срочно нужно на воздух! Иду к выходу, мешок в кресле оживляется и вяло ругается вслед, что синякам здесь ходить запрещено. Не обращаю на него внимания.
Выхожу на крыльцо. Там курят
