Крупнейшие шпионы мира - Чарльз Уайтон

Свое первое задание она выполняла под видом негра-раба. Мужчины! Ей удалось благополучно пройти через линию фронта на сторону конфедератов и сделать тщательные наброски и заметки об укрепленных сооружениях Йорктауна. Однако краска, которой она мазала лицо, оказалась нестойкой, и «негр-раб» неуклонно превращался в белого человека. Офицеры-южане заметили перемену. И тогда, бормоча что-то о том, что она полукровка, шпионка бежала, спрятав свои заметки во внутренней подметке туфель.

Следующую вылазку она совершила под видом женщины-ирландки, занимающейся торговлей вразнос, причем говорила она с таким ирландским акцентом, который можно было приобрести только в самом Типперери. Торгуя кексами, пирогами и всякой всячиной, необходимой в солдатском быту, она прошла через всю конфедератскую армию, собирая информацию. Вскоре Эмма вернулась на север, чтобы отчитаться о выполненном задании. Впоследствии она еще девять раз выходила на шпионские задания – и каждый раз в новом обличье.

К этому времени о ее деятельности стало известно конфедератам, и ей пришлось остаться на Севере и заняться контрразведывательной работой. В этой роли ей удалось накрыть шпионскую сеть южан, один из членов которой был схвачен и расстрелян. После этого Эмма заболела лихорадкой. Доставленная в госпиталь, она совершенно расклеилась и расхворалась и уже никогда больше не смогла восстановить свою нервную систему. Вскоре она вернулась домой в Новую Англию, где, всеми забытая, стала писать книгу о своих приключениях.

Величайшим шпионом второй половины девятнадцатого века был, как и многие другие агенты, немец. А именно Вильгельм Иоганн Карл Эдуард Штюбер, родившийся в 1818 году в маленьком городке Мессебург в Прусской Саксонии, где его отец служил мелким правительственным чиновником. Спустя несколько лет после рождения сына семья переехала в Берлин, куда был переведен отец, и в Берлине молодой Вильгельм Штюбер сначала учился на лютеранского священника, но потом намерения его изменились и он стал юристом.

Как только Штюбер приобрел квалификацию, он тут же окунулся в полицейско-судебную работу и вскоре уже стал хорошо известен как защитник в берлинских криминальных кругах, что неизбежно привело его к близкому контакту с берлинским департаментом полиции, где он стал числиться в списке полицейских информаторов. Когда ему стукнуло 27 лет, он был уже процветающим полицейским шпиком. С характерной тевтонской бесчувственностью, о которой так сожалел Шопенгауэр, Штюбер хладнокровно донес на дядю своей жены в прусскую политическую полицию за его радикальную политическую деятельность.

К середине сороковых годов девятнадцатого века в Европе вовсю шли процессы политического брожения, и Штюбер под видом либерального адвоката и защитника германского рабочего класса стал одним из ведущих агентов-провокаторов в Берлине.

В то время Пруссией правил один из слабоумных Гогенцоллернов, Фридрих Вильгельм, который поддерживал в стране непрерывный, безостановочный террор, действуя руками толпы. Во время волнений в «Год революции» в 1848 году Фридрих Вильгельм неожиданно столкнулся на улице с шумной и буйствующей толпой, гнев которой искал выхода. Во главе одной из самых шумных и грубых группировок был Вильгельм Штюбер. Вытолкнутый вперед под давлением демонстрантов, стоявших за ним, Штюбер неожиданно столкнулся нос к носу с панически испуганным королем, уверенным, что пробил его последний час.

Штюбер выступил вперед, стараясь выглядеть как можно свирепее, но, улучив момент, наклонился к уху Фридриха Вильгельма и зашептал, что на самом деле он полицейский агент, и сказал полусумасшедшему монарху, что никакая опасность ему не грозит, если он сохранит спокойствие и постарается выглядеть как можно дружелюбнее.

Каким-то образом Фридрих Вильгельм ухитрился последовать совету Штюбера и, как оказалось, не забыл шептуна, и вскоре в возрасте тридцати лет Штюбер, с одобрения короля, становится ответственным чиновником прусской политической полиции, не прекращая при этом расширять весьма прибыльную адвокатскую практику. Вскоре после 1848 года у него было уже не менее трех тысяч клиентов из криминального мира, из чего нетрудно заключить, что он, как адвокат, обслуживал большую часть берлинских подонков. У него была репутация защитника, гарантирующего оправдательный приговор.

Сотрудничая с политической полицией, он имел возможность узнавать о секретах департамента уголовных расследований и использовать их в интересах своих клиентов. Однако данные относительно истинной подоплеки его удивительных побед привели к скандалу. В конце концов его положение стабилизировалось, когда в 1850 году он был назначен полицейкомиссаром Берлина. Назначение, однако, не афишировалось, поскольку Штюбер фактически официально приступил к делу, которому посвятил всю оставшуюся жизнь – шпионажу.

Власти Пруссии поручили ему заняться проблемой, которая вызывала у них все растущую тревогу – и которая станет еще большей заботой для европейских разведывательных организаций в следующем веке. Короче, Штюбер должен был следить за деятельностью одного из отцов-основателей международного коммунизма.

Германский агитатор еврейского происхождения по имени Карл Маркс поселился в Хайгете, в Лондоне, и отсюда с помощью другого прусского эмигранта, дворянина Фридриха Энгельса, выливал устойчивый поток революционной пропаганды левого толка. Маркс уже пользовался значительным влиянием среди германских левых и рабочих движений, и потому Штюберу поручили поехать в Лондон и побольше разузнать о Марксе.

Как прусский полицейкомиссар Штюбер сделал осторожные запросы в соответствующий департамент Скотленд-Ярда, позднее ставшего известным как Особый отдел.

В викторианской Англии ни лорд Пальмерстон, ни другие политики не очень-то тревожились относительно деятельности группы германских памфлетистов, которые, похоже, почерпнули большую часть своих идей в читальных залах Британского музея. Англичане просто не видели в этом никакой угрозы своим интересам, а потому первые попытки создать англо-германский антикоминтерновский фронт не увенчались успехом.

Штюбер вернулся в Париж. Под видом политического ссыльного он обратился за помощью к германским социалистам и радикалам, живущим в городе, и получил ее. У них он сумел выудить список их друзей и единомышленников на родине, и когда Штюбер вернулся в Берлин, последовала волна арестов по политическим мотивам.

Где-то между 1850 и 1858 годами Штюбер спровоцировал начало великого исхода германских либералов, таких как Шурц, Якоби и Зигель, потомки которых стали одними из самых выдающихся граждан Америки.

В 1858 году высокородный патрон Штюбера, Фридрих Вильгельм, окончательно свихнулся и был помещен в аристократическую психбольницу. Место регента занял его брат, тоже Вильгельм, который больше известен в истории как Вильгельм I Германский. Он не одобрял ни самого Штюбера, ни его тайной деятельности, и потому Штюбер вынужден был отказаться от планов баллотироваться – в качестве либерала – в прусский парламент, и вскоре многие из его врагов получили возможность совместно выступить против него.

Штюбера арестовали и предали суду, но несмотря на это он по-прежнему оставался классным адвокатом и потому сумел блестяще организовать свою защиту. В суде он сумел доказать, что все, что он делал, он делал с одобрения короля. Он доказал, что никогда не был ни предателем, ни непатриотичным, ни лично мстительным. Все, что он делал, было лишь верной службой прусской короне. И потому осудить Штюбера фактически означало обвинить Фридриха Вильгельма и прусское государство. Вот почему суду не оставалось ничего другого, как оправдать его. Однако должности он был лишен.

Столь способный шпион недолго оставался без работы. Как-то раз ему удалось замять скандал, в который оказалась замешана жена русского дипломата в Берлине, после чего был приближен русским правительством. Штюберу было поручено создание в Санкт-Петербурге службы внешней разведки. Таким образом он фактически стал отцом иностранного отдела царской тайной полиции – «охранки», предшественницы Чека, ГПУ, НКВД и КГБ.

Как настоящий германец, все время, пока он занимался организацией русской секретной службы, Штюбер оставался прусским шпионом. Не во время ли своей русской ссылки встретился он с блестящим молодым прусским дипломатом графом фон Бисмарком, который некоторое время был прусским послом в Санкт-Петербурге, доподлинно неизвестно. В 1863 году, когда Бисмарк уже взял под эффективный контроль всю Пруссию, эти двое были представлены друг другу владельцем газеты «Nord-deutsche Allgemeine Zeitung». Оба нашли друг друга близкими по духу, и эта встреча стала началом грозного партнерства, продолжавшегося до самой смерти Штюбера. Будучи бисмарковским «королем ищеек», Штюбер играл ключевую роль во всех последующих триумфах Бисмарка.