Страсть огня - Карина Демина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Что терзает тебя, мой господин, ты не болен? — спросил рыжебородый.
— Олаф, я здоров как бык. С чего это ты, решил превратится в заботливую няньку? — хмыкнул он, насмешливо осматривая верзилу.
— Хаук, мы все твои братья, и все мы чувствуем, что с нашим вахнутом происходит неладное. Может девушка нуса*,господин? — не ходя вокруг да около, сразу перешёл к делу помощник. — С тех пор, как она здесь появилась, ты утратил покой, будь проклят тот день. Да и воины не спускают с неё глаз…все до единого.
Хаук мрачно молчал.
— Продай её, господин, — продолжал увещевать Олаф-и дело с концом, тем более, мы скоро зайдём в порт Шихайны. Или же отдай кому-то из воинов. Избавься от девушки, пока мы все не пергрызли друг другу глотки из-за неё.
— Мы? — Хаук удивлённо поднял бровь, глядя на Олафа. Тот виновато опустил глаза.
— Тогда возьми её, сделай своей, чтобы все ощутили кто её господин.
— Я не спрашивал твоего совета, друг мой, — хмуро ответил вахнут. Но Олаф озвучил то, о чём думал и сам Хаук.
Что она такое? Может и вправду нуса, раз так действует на всех. Но скорее всего, она вальмида*.Иначе как объяснить то, что с ним творилось? К Хауку всё время подходили его люди с предложением выкупить у него рабыню. Одним из первых был Инг. Но всякий раз он отказывал. И они терялись в догадках, не понимали почему, ведь все чувствовали, что Хаук не отметил её, как свою. Но никто не понимал, что он просто не мог отдать её, подарить или продать. Не м-о-о-г! Представляя, что кто-либо другой будет обладать ею, он становился безумным. Лишь от мысли. А иногда, бывая в отчаянии, думал: не избавиться ли от рыжеволосой ведьмы, бросив её в морскую пучину, в подарок Ёларсборфу*? Но тогда бы он и сам бросился за ней.
Она вонзилась огненной стрелой прямо каменное сердце северного воина, проросла в его костях, влилась ядом в его кровь. И теперь Алия-его личный и особенный ад. Пусть все думают, что он ненавидит новую рабыню. Но ни у кого даже мысль не должна возникнуть, что у вахнута Хаука появилось слабое место, куда можна ударить, сломив его.
* * *
Алия тяжело переносила плаванье. До этой беды, случившейся с ней, она никогда не была на судне в море. И хорошо, что её не мучила морская болезнь, но девушка очень тяготилась вынужденным одиночеством и однообразностью дней: из дня в день шум волн, скрип дерева, бескрайнее море и неизвестность впереди. Хаук не разрешал ей повидаться с соотечественницами, такими же пленницами. Быть может она нашла бы среди них своих знакомых. Хотя… лучше, чтобы их минула её участь. Всех, кто находился в трюме, выпускали на прогулку утром, в разные дни. Алии же разрешалось покидать каюту только вечером. Иногда вахнут давал ей какую-то работу. Девушка штопала и стирала одежду, убиралась в каюте. Чтоб не сидеть без дела, как-то пришла на камбуз, и предложила помочь с приготовлением пищи. Но Хаук немедленно узнал об этом и прогнал её, сильно при том разозлившись, говоря, что ей нечего тереться возле мужчин.
* * *
В один из дней, переделав всю работу, Алия приготовила мыльную воду из орехов, которыми Хаук разрешил ей пользоваться. Она принялась раздеваться, зная, что никто нигода не заходит в это время сюда. Алия неспешно вымылась и уже потянулась за платьем, как вдруг в каюту открылись двери. Девушка испуганно обернулась. На пороге стоял Хаук, поражённо замерев и неотрывно глядя на Алию. Девушка, от пережитого страха и стыда, несколько секунд не могла пошевелиться. Потом пискнув, ухватила свою нехитрую одежду и мигом скрылась за шторкой. Но всё было напрасно. Мужчина за секунду преодолел расстояние между ними, резко дёрнул слабое препятствие, скрывавшее девушку от него, и жадно схватил её в объятия. Как потерявший разум, как оголодавший и вдруг попавший на пиршество, он неистово целовал её губы, глаза, лицо, шею и не мог остановиться.
*Вальмида- у северного народа прекрасная дева искусительница, живущая в лесах и пещерах. По поверью, если мужчина увидит одну из них, теряет себя навсегда.
*Нуса-ведьма
*Ёларсборф-в представлении северных людей правитель подводного царства, получеловек-полузмей.
Глава 6
Хаук направлялся к каюте, для того, чтобы взять карту. По ходу раздумывая, в какой порт им зайти, где можно было бы продать рабов подороже, он резко открыл дверь и….обомлел.
Она стояла совершенно обнажённая, застыв, как дивная статуя, которые он видел на Огненном Востоке. Хаук опустил взгляд и с трудом сглотнул: красивая высокая грудь девушки тревожно поднималась и опускалась, как волны за бортом их ящеррана, тоненькая талия и грациозный живот с маленьким пупком, округлые, невозможно прекрасные бёдра, длинные стройные ноги, изящные щиколотки и маленькие ступни. Заставив себя оторвать взгляд от её тела и посмотрев девушке в лицо, он встретился с мятежным, тёмно синим небом её глаз. Уплывая в сладком дурмане Хаук вдруг обнаружил, что Алия исчезла, спрятавшись от него. Он метнулся вслед за чудесным видением и наконец-то поймал в объятия своё наваждение, своё безумие, свою слабость.
"Она моя, она только моя", думал Хаук, зацеловывая девушку с отчаянием побеждённого. С каждым поцелуем осознавая, что это его первая из множества битв, которая проиграна им безвозвратно.
" Хёёёд, моя прекрасноволосая, — простонал он ей в губы. — Откуда ты взяться на мою голову?! О Великий, ты прекраснее любой вальмиды. Это боги послать тебя, чтобы свести меня с ума, скажи мне, скажи мне, Алия, за что мне это проклятие? — шептал мужчина, как одержимый. Но он и был одержим нею.
Почувствовав, что что-то не так, Хаук на секунду оторвался от девушки и увидел, что она очень напугана, и стоит на ногах только потому, что он удерживает её в объятиях. Алия была белее их северных снегов и она тряслась, как маленький листик на ветру. Мужчина нахмурился и протянул руку, чтоб пригладить её растрепавшиеся косы.
— Пожалуйста, не надо-девушка вдруг стала прикрывать руками голову.
— Ты так сильно бояться меня? — но она молчала. — Думаешь, я буду бить тебя? — догадался Хаук, удивлённо подняв брови.
— Разве нет? — тихо ответила она. — Ты же ненавидишь меня. Аббас…он тоже ненавидел.
Алия не понимала, отчего господин, не переносивший, казалось, даже её тени, злившийся и презиравший её все эти дни, набросился
