Генерал армии Черняховский - Владимир Васильевич Карпов

— Онищук, быстро развернись, упреди противника, атакуй его, пока он в колонне!

Быстро развернув полк, Онищук тридцатью танками атаковал колонну противника. Черняховский видел, как танковая рота лейтенанта Литвиненко с ходу уничтожила восемь автомашин с пехотой, расстреляла в упор и раздавила гусеницами два противотанковых орудия. На нее обрушился мощный шквал артиллерийского огня, один за другим выбывали из строя легкие танки. Лишившись боевых машин, танкисты продолжали сражаться в пешем строю.

Против полка Онищука немцы развернули подошедшую из глубины новую колонну из танков, мотопехоты.

Черняховский для наращивания удара ввел в бой 56-й танковый полк майора Герко. Головной танковый батальон капитана Алексеева, сметая на своем пути не успевшую развернуться пехоту, расстреливая и давя гусеницами вражеских мотоциклистов, быстро преодолел открытое поле, ворвался в примыкавший к полю лес. Там размещался немецкий штаб. Водитель сержант Кириллов прибавил скорость, со всего маху врезался в дом и развалил его.

Черняховский внимательно следил за ходом боя из своего командирского танка, командовал:

— Онищук, не зарывайся вперед. Слева от тебя вражеские танки, не подставляй им борта. Дави пехоту, по танкам я сам дам огоньку.

И тут же давал указание артиллеристам. А бой все разгорался. Уже горят танки Алексеева. Черняховский вызывает по радио командира 56-го полка:

— Герко! Помоги Алексееву!

И тут же видит: помогать надо уже не Алексееву, а самому командиру полка — его танк подбит. Прикрыв своей броней вспыхнувший танк командира полка, капитан Алексеев помог майору Герко выбраться из горящей машины и пересесть в другой танк.

А тем временем донесся до Черняховского знакомый голос:

— Ранен! Горю!

Его обошли немецкие танки, отрезали пути отхода и подожгли его танк. «Спасти! Спасти во что бы то ни стало!» — мелькнула мысль у Черняховского, и он кричит водителю:

— Вперед!

Командирский танк понесся по ржаному полю.

— Онищук, держись!

В наушниках переплетались десятки команд и распоряжений, но знакомый голос Онищука больше не появлялся. Дымились подбитые наши танки. Из леса била противотанковая артиллерия. Около танка Черняховского рвались снаряды. Недолет, перелет, вправо, влево.

— Выходи из-под огня! — приказал комдив механику-водителю. И все же опоздал!

Подбитый на окраине Пашиле танк Онищука окружили фашисты, предложили сдаться. В ответ через приоткрывшийся люк полетели гранаты, а затем из объятой пламенем машины послышался Интернационал. Советские танкисты позорному плену предпочли смерть.

Нанеся врагу большой урон и потеряв значительное количество своих танков, части дивизии отошли в лес северо-восточнее Пашиле. Здесь сосредоточились штаб дивизии, отдельный разведывательный батальон, артиллерийский полк, остатки 55-го и 56-го танковых полков — всего около 30 боевых машин — и уцелевшие экипажи подбитых и сгоревших танков.

С ночи 22 июня и до ночи 26 июня Черняховский, как видно из предыдущего хода боев, не спал. Собрав дивизию, Иван Данилович намеревался хоть на несколько часов заснуть. Но разведчики, высланные начальником штаба, доложили:

— Обтекая оголившиеся фланги дивизии, противник перекрыл все пути отхода.

Не до сна в такой ситуации, надо вырываться, пока противник не закрепил кольцо наглухо! Черняховский принял решение — прорвать сжимавшееся кольцо и выйти из окружения в северном направлении. В голову колонны комдив выделил семь наиболее боеспособных танковых экипажей 55-го танкового полка. Прикрывал выход отдельный разведывательный батальон майора К.В. Швейкина.

В 16.00 коротким ударом фронт противника был разорван, и дивизия к вечеру сосредоточилась в лесах восточнее местечка Ужвентис.

Не у всех так удачно завершился бой в этот день. Вот что происходило у соседа Черняховского во 2-й танковой дивизии (цитирую из книги П.Г. Кузнецова):

«…тяжелая катастрофа постигла 2-ю танковую дивизию, которой командовал генерал-майор Егор Николаевич Солянкин. Вначале ее действия в направлении Скаудвиле развивались успешно. В районе Расейняя она уничтожила до 40 танков и 40 орудий 6-й немецкой танковой дивизии, а затем так же, как и 28-я танковая, оказалась без горючего. Подвижные войска противника обошли ее с флангов.

Будучи уже в окружении, расстреляв боеприпасы и израсходовав последнее горючее, генерал Солянкин приказал взорвать оставшиеся танки, чтобы они не достались врагу. Сам он, самоотверженно сражаясь, погиб на поле боя, а остатки дивизии, прорвав кольцо окружения, отошли в северном направлении вместе с частями 11-го стрелкового корпуса».

Вечером 25 июня Черняховский получил приказ на отход:

— Дивизии совершить марш по маршруту Куршенай, Груджай и к 22 часам 26 июня сосредоточиться в лесах южнее Груджая (15–20 километров севернее Шяуляя).

Выйти в свой район к указанному времени дивизии не удалось. Авиация противника была полной хозяйкой в небе. Части дивизии почти непрерывно подвергались бомбежкам, несли потери.

В ночь на 27 июня на командный пункт комдива прибыл генерал Шестопалов. Он сообщил общую обстановку на шауляйском направлении и поставил новую задачу Черняховскому:

— Наша 8-я армия с боями отходит на рубеж Западной Двины (Даугавы). 23-я танковая дивизия прикрывает отход 10-го стрелкового корпуса в направлении Риги, а 202-я мотострелковая — 11-го стрелкового корпуса восточнее Шяуляя. Вашей 28-й танковой дивизии приказываю занять оборону по южному берегу реки Муша с задачей прикрыть переправы через реку и задержать продвижение противника на Ионишкис и Пашвитинис.

К полудню 27 июня дивизия вышла к реке. Перед Черняховским встала почти невыполнимая проблема, как закрыть врагу пути к переправам и выиграть необходимое время для отходивших войск. У него остались 30 танков, четыре батареи полевых гаубиц, около сотни спешенных танкистов, немного разведчиков, саперов, связистов. Вот и все реальные силы. А ширина оборонительной полосы, порученной дивизии, более 10 километров! Но закон войны гласит: приказы не обсуждаются, а выполняются!

Черняховский собрал боевых соратников.

— Обстановку напоминать вам нечего, вы и сами хорошо ее знаете, — сказал Иван Данилович. — Давайте подумаем, посоветуемся, как лучше выполнить предстоящую задачу.

Все командиры измучены до предела, как и остатки их частей, это особенно хорошо понимал батальонный комиссар Шалаев. Он высказал свое мнение первым:

— Большие потери в людях и наш отход породили у слабых духом уныние, — сказал он. — Как ни печально, но это факт. Мы потеряли много опытных, стойких и преданных командиров, политработников, рядовых бойцов — членов партии. Наша опора в войсках сузилась. Теперь на ответственных участках нам придется быть самим и воодушевлять людей личным примером.

Подполковник Маркелов предложил: силы дивизии не распылять, прикрыть только важные дороги к переправам, а на северном берегу реки Муша иметь в руках комдива маневренный резерв, которым сбивать противника там, где ему удастся переправиться. Предложение начальника штаба поддержали и другие участники совещания. Оно и легло в основу решения Черняховского. Вступил в силу еще один закон войны: при выработке решения можно