Глубокое синее море (др. пер.) - Чарльз Вильямс

— Датчане всегда держатся друг за друга, — продолжала она. — Когда умер мой муж, я поинтересовалась в пароходстве, нет ли у них работы для меня в Южной Америке. И поскольку я бегло говорила по-испански, мне предложили место в Лиме. Там я проработала год, а теперь меня перевели в Манилу. Так как мое пароходство не обслуживает рейсы на Филиппины, то мне просто пришлось купить билет на пароход другой компании.

Такая безыскусная и простая биография в какой-то мере даже может послужить защитой, подумал Годдер. Но тем не менее она почему-то не объяснила, почему столь милая вдовушка в одиночестве пересекает Тихий океан на таком корыте.

В салон заглянул человек. Если верить описаниям Барсета, это был тот самый пассажир с польским именем. Он действительно выглядел болезненным и даже в своем белом льняном костюме и пурпурно-красной рубашке очень походил на гробовщика. Раньше он был, видимо, сухим и жилистым мужчиной, но теперь от него остались кожа да кости, а одежда болталась на нем, как на вешалке. Его изможденное лицо и лысый череп были белыми, как мел, словно он уже несколько лет не видел солнца.

— Доброе утро, мистер Красиски, — сказала Керин. — Я очень рада, что вы сегодня на ногах. — Она познакомила мужчин, и они пожали друг другу руки.

— Вы были… как это сказать… вы очень повезло, так? — сказал Красиски с сильным акцентом. — И вы должны меня извинять. Я плохо говорить по-английски.

— Вы поляк? — спросил Годдер.

— Да, но уже много лет живу в Бразилии.

Вероятно, это один из тех людей, которые остались без отечества после второй мировой войны, подумал Годдер. На мгновение в дверях появилась Мадлен Леннокс. К этому времени Красиски уже ушел.

— Как я вижу, вы уже наслаждаетесь своей знаменитостью, — заметила она лукаво.

Годдер сразу понял, что за нарочитой и броской моложавостью скрывается довольно умный человек. Это, как правило, объясняется тем, что пятидесятилетние часто вынуждены конкурировать с тридцатилетними. Но здесь? О каких конкурентах могла идти речь на этом корабле?

А она действительно выглядела очень моложаво, особенно это касалось фигуры. Впрочем, железная диета и регулярные занятия спортом любую талию сделают стройней. Лицо было миловидным, но имело только более резкие черты, чем, скажем, у актрисы в том же возрасте. И глаза были красивыми и даже умными — но только в те моменты, когда она не собиралась очаровывать мужчин.

«Тин-Хан» она тоже видела, и этот фильм ей очень понравился.

— Не правда ли, такой эпический размах? — повернулась она к Керин. А если окажется, что мистер Годдер был старым моряком и вдобавок знал ее покойного мужа, то это будет вообще фантастично. Он служил лейтенантом на одном крейсере, который участвовал как раз в том бою, который показан в фильме.

Годдер ответил, что, к сожалению, ему не довелось знать лейтенанта по имени Леннокс.

Она жонглировала именами людей, которых знала в Сан-Диего, в Бень-Эре и Беверли Хиллсе, но Годдеру эти имена ничего не говорили. При этом, словно нечаянно, она коснулась своей ногой ноги Годдера. Он даже не обратил на это внимания. Должно быть, у нее это вышло случайно — ни одна дама не будет вести себя так вызывающе.

Разумеется, она рассказала ему также, почему она оказалась на борту «Леандра». Она взяла билет на другой пароход, но потом заболела и должна была в Лиме лечь в больницу. Ее коленка снова коснулась ноги Годдера и осталась прижата к ней. А сама миссис Леннокс перешла тем временем на другую тему, заговорив о погоде. Напоследок она сделала даже несколько недвусмысленных намеков. И это при том, что они знали друг друга всего десять минут.

Не может быть, чтобы это было ей так необходимо, подумал Годдер. Возможно, она просто боялась более молодой женщины и пыталась, как говорят американцы, «застолбить участок». Он даже не знал, пожалеть ли ее, посмеяться ли над ней, или просто не обращать на нее внимания. Он уже несколько месяцев не имел общения с женщинами, и иногда даже подумывал, а не развивается ли у него импотенция.

Прозвучал гонг, призывающий к обеду. Годдер извинился и отнес бутылку обратно в свою каюту. Остаток коктейля он выпил, думая при этом о Мадлен Леннокс.

Войдя в столовую, он увидел два стола — каждый на восемь персон. Капитан Стин сидел во главе одного стола. Справа от него сидела Керин, слева — Мадлен Леннокс. Другой стол был полностью свободен.

Годдер вопросительно посмотрел на стюарда.

— Ваше место — здесь, — сказал тот и указал ему на место рядом с Мадлен Леннокс. Годдер сел и подумал, как же теперь будут играть ноги этой пятидесятилетней вдовушки? Потом появился мистер Красиски. Казалось, он тоже не знал, где ему сесть, и стюард показал ему на стул рядом с Керин. Обе женщины улыбнулись ему, а капитан даже сказал:

— Мы рады видеть вас в полном здравии, мистер Красиски.

Поляк кивнул, попытался выдавить улыбку, но ничего не ответил. Годдер заметил еще два свободных прибора. Один из них, вероятно, был предназначен для Линда. Стюард не торопился наливать суп, и капитан, казалось, тоже ожидал чего-то.

— Мистер Эгертон просил передать, что он не хочет есть, и мистер Линд тоже не придет, — доложил стюард.

Капитан кивнул, наклонил голову и начал произносить молитву. Когда он кончил, Красиски спросил:

— Мистер Эггер… Эдгер… или как там зовут того, другого пассажира?

— Да, ведь вы с ним еще не знакомы? — спросила миссис Леннокс. — Его зовут Эгертон. Он вам наверняка понравится. Это очень милый человек. Он англичанин. Полковник в отставке.

— Говорите, англичанин? — переспросил Красиски с каким-то напряженным выражением.

— Да, — ответила Мадлен Леннокс. — Но жил в Аргентине.

Стюард начал разливать суп, но Красиски продолжал упорно смотреть на миссис Леннокс.

— И долго он там жил? — спросил он. Годдер заметил, что Керин задумчиво смотрит на поляка, а Мадлен Леннокс ответила, что этого она не знает.

— Вы должны меня извинить, — пробормотал Красиски, — я плохо говорить по-английски. — Уголки рта его задрожали, и он начал торопливо есть суп.

Обе женщины очень хотели узнать, что же такое приключилось с яхтой Годдера. Тот извинился перед капитаном, который уже знал всю историю, и довольно подробно рассказал обо всем, надеясь, что ее не придется повторять в третий раз в присутствии Эгертона.

Поскольку напряжение последних дней все еще оставалось, Годдер решил после обеда поспать. Когда он проснулся, было уже почти пять, и он почувствовал себя разбитым и усталым. Он принял душ и вышел на палубу, чтобы согнать с себя плохое настроение.

Сделав несколько кругов по средней палубе, он поднялся на верхнюю. На мостике стоял Линд, и Годдер в знак приветствия поднял руку. Будучи пассажиром, он имел право подняться на мостик только в том случае, если его туда пригласят. Мимо него прошел радист, который посмотрел на него каким-то безучастным взглядом. В следующий момент из рубки вышел капитан. Радист протянул ему формуляр, и Стин окликнул Годдера.

— Чудесно! — воскликнул тот. — Быстро же вам удалось связаться.

— Это пришло подтверждение наших агентов из Сан-Педро, что они подучили деньги, — объяснил Стин.

— Станция в Буэнос-Айресе имеет для нас сообщение, — сообщил радист, — но я до сих пор не смог с ними связаться.

— В таком случае, возвращайтесь к себе, Спаркс, — ответил капитан. Тот кивнул и ушел. — Буэнос-Айрес? — удивленно повторил капитан. — Кому мы там могли понадобиться? Или, может быть, речь идет о радиограмме для кого-нибудь из пассажиров?

— Одна из моих подруг желает мне всяческих благ и здоровья к дню моего рождения, — со смехом сказал Линд и сделал Годдеру знак. — Они есть у меня во всех частях света.

Годдер вернулся к себе в каюту и сделал новую порцию коктейля. Потом лег на койку и уставился в потолок. Что он будет делать по приезде в Манилу? И ни на минуту не забывай, что ты — всего лишь обезьяна. Так думает о себе каждый разумный человек. Все свое время ты тратишь на какую-нибудь мышиную возню, а потом останавливаешься, с трудом переводя дыхание, оглядываешься назад и спрашиваешь себя: а к чему все это?

Гонг к ужину отвлек его от мрачных мыслей. Когда он вошел в столовую, Керин и Мадлен Леннокс уже были там. Они разговаривали с капитаном. Кажется, он обещал угостить Мадлен мартини.

Как вскоре выяснилось, она этого не забыла. Одетая чересчур элегантно, она крикнула ему, как только он появился:

— Мистер Годдер, ваши обещания не стоят даже той бумаги, на которой вы это пишите!

— Прошу прощения, — ответил он с ухмылкой, — дело в том, что я незаметно задремал. — Он повернулся к Керин: — Миссис Брук, если я типичен для людей, которых вы спасаете, то я посоветовал бы вам подыскать другое поле деятельности.

Она рассмеялась.