Несломленный. Сборник прозы и стихов - Евгений Николаевич Михайлов

всё словно замерло и насторожилось. Ни малейшего дуновения ветерка, ни трепетания листвы, а раскалённый воздух обжигает своим пламенным прикосновением!

Солнце совсем заслонили чёрные, грозные тучи, сплошь обложившие так недавно прекрасное, лазурное небо, и нависли большими хлопьями на груди скал. Сразу потемнело, пробежал порывистый ветер, поднимая пыль и срывая сухие листья, закрутил их в воздухе, послышался отдалённый раскат грома … и снова та же удручающая глушь и томление, как вообще всегда бывает перед грозой. Туча синяя, местами подернувшаяся черными пятнами, надвигалась всё ближе и ближе, уже отчетливо слышались сильные раскаты грома, зигзаги молний чертили небо над самой головой. Сделалось темно; налетел страшный порыв ветра – грозного буревестника, сверкнула ослепительная молния, оглушительный удар грома … и первые, тяжелые капли дождя упали на разгоряченную землю, а черная, страшная туча медленно ползла по небосклону. Снова всё озарилось огненным блеском молнии, ударил гром, – пронёсся вихрь, срывая листья и ветви, сгибая верхушки дерев и кустов, закрутился на дорожке – и поднял вверх громадный столб пыли; застонали деревья под бешеным напором, покатились с гор камешки, взбаламутилась речка, с тревожным шорохом гнулись плакучие ивы и прибрежный камыш пугливо шептался в низине, а сильные порывы ветра всё ещё бушевали с остервенением; всё потемнело, горы потерялись в клубах чёрных туч, – страшный шум, треск, рёв обезумевшей речки, грохот от падения камней и ужасные, оглушительные раскаты грома, повторённые стотысячным эхом скал и ущелий, наполнили воздух, а яркая молния, непрестанно бороздившая всё небо огненными зигзагами, придавала всей картине разбушевавшейся стихии поистине великолепный вид.

Страшнейшие раскаты грома, следовавшие за ослепительными молниями, завывание бури в ущельях, наполняли гулом и рёвом окрестности, а крупный дождь, как из ведра, лил целыми потоками, поя усталую и истомлённую землю! Вдруг страшный треск и шум падения… то сломленное бурей дерево рухнуло на землю, – там, подмытый потоками дождя и не устоявший против напора вихря, с рёвом перескакивая с места на место, ломая встречные кусты и деревья, с грохотом ударяясь о глыбы и пни, стремительно несётся вниз огромный камень, увлекая за собой бесчисленные трофеи своего пути; – последняя встречная горка… и он с силой падает, глубоко врезавшись в землю, а сзади, по пройденному им пути, спеша перегнать друг друга, мчатся мутные струи дождевой воды.

Переполненная, вздувшаяся речка вышла из берегов, затопив прибрежные кусты и камыш; не только с горы, а даже с маленького пригорка, бегут быстрые, грязные ручейки, образуя местами водопады. Дорожка моя уже покрыта огромными лужами, а дождь всё ещё с неослабевающей силой превращает ручьи в речки, речки – в реки и мгновенно образует непролазные болота грязи. Буря всё ещё беснуется, всё ещё раздаются удары грома, сверкают молнии, но постепенно туча переносится дальше, дождь перестаёт. С усилием врывается в последний раз сердитый ветер, обдавая градом брызг с наклонившихся ветвей; раскаты слабее, только молния по-прежнему заливает небо пламенными полосами.

Быстро проносятся причудливые обрывки туч, местами уже виднеется ярким пятном голубая лазурь, да кой-где блеснёт косой луч солнца.

Дождь прошел; тяжелые, запоздалые капли его медленно падают сверху; освеженная растительность с усилием поднимает свои отяжелевшие от влаги ветки; быстрые каскады струек падают с камня на камень, мелодично журча и плескаясь; неугомонно-сердитая речонка несет свои полные мутные вод вперёд, всё вперёд, – небо прояснилось и заблистало чистейшей лазурью; только вдали громоздятся иссиня-белые облака в виде фантастических башен, пирамид и куполов, но скоро очертанья их расплываются, тают и они уносятся разрозненными клочками по синему небосклону; захватив полнеба, красуется чудная радуга, а жаркое горнее солнышко бросает огромные снопы ярких лучей на освеженную землю.

Загорелись мириадами искр разноцветных огней крупные капли на листьях, стеблях и ветвях; потянулся от речки молочно-белый туман; встрепенулись, защёлкали, засвистали и рассыпались громкими трелями малютки-певцы; цветы раскрыли свои венчики навстречу свету и теплу; нежный фимиам пьянящего аромата благоухающей волной разлился в чистом воздухе, а высоко стоящее солнце щедро купало природу в своих ослепительно-ярких лучах.

Исчезли последние остатки облаков и тумана с горных вершин, загорелись огоньками снежные поля и мощный конус Белухи, властно поднимаясь ввысь, отчетливо прорисовался в чистом небе.

Между тем, солнце поднимается всё выше и выше, быстро исчезает прохладная влага с листьев, ветвей и цветов, мокрые камни скал незаметно обсыхают, излишняя влага сохраняется только в природных каменных чашах кристально-чистыми озерками разных размеров, – и снова входит в обыденную колею мгновенно-изменчивая жизнь!

Незаметно летит время, – настал период сбора ягод, – кое-где звучит несмелое «ау», теряясь в глубинах скал; – суеверный страх мешает здешним обитателям проникать вглубь ущелья и весь обильный урожай ягод достаётся миллионам пернатых гостей! С громкими радостными криками, стрекотанием и писком, стая за стаей спешат они опустошать это ягодное изобилье, с раннего утра и до позднего вечера гремит разноголосый хор

жадных гостей!!

Хлопоты обитателей огромного ущелья по заготовке ягод, трав и кореньев в своих норах и дуплах на суровую, долгую зиму невольно воскрешают в памяти поэтические строки:

Надо белых грибов насбирать,

Нанизать их по веткам сосновым,

Трав и листьев в гнездо натаскать,

Конопатить дупло мохом новым.

Оттого-то в лесу суетня

И без ветра в движеньи верхушки,

Оттого вкруг косматого пня

Взрыты мхов разноцветных подушки…

Дни становятся постепенно короче и короче, чаще налетает сердитый ветер, блекнут цветы, покрывается желтизной трава на лугах, а пурпурно-золотистое одеянье осинок придаёт местности неподражаемо-прелестный вид.

Высоко на горных плато, поросших группами ярко-зелёных пихт, лиственниц и огромных кедров, заметна перемена: яркая и сочная зелень уступает место более матовому оттенку, а крепкие и могучие ветви кедров сплошь усеяны шишками спелых орехов: потянулись тонкие паутинки от ветки к ветке, зажелтела местами кудрявая берёзка и холодноватый ветерок, налетая внезапными порывами, закрутил в воздухе опавшие пожелтевшие листики – признаки наступающей осени. По ясному лазоревому небу чаще проносятся свинцовые тучки и плачут над уходящим летом, роняя холодные капли дождя.

Но порой, в ясные и теплые дни, когда солнце уже не так печет, когда лёгкий ветерок навевает грустно-приятные грёзы, когда кусты и деревья не потеряли ещё своего убора, а лишь стоят, чуть задетые холодным дыханьем осени – эти осенние дни неподражаемо хороши; в увядающей природе так много тихой прелести, так много непостижимой красоты умирающей жизни, в чистом воздухе сквозит какая-то чарующая прозрачность, необыкновенная ясность и лёгкость; окружающие предметы сквозь эту чистоту встают во всей неповторимости своих причудливых форм!

Пусть осень – олицетворение увядающей жизни, пусть тщетна борьба природы с наступающими холодами, пусть этот