Неуловимый прайд - Сергей Павлов

– Спасибо, Русанов. – Балмер кивнул.

– Собственно, не за что. Я понимаю цель ваших расспросов... Но могу лишь посоветовать вам выяснить, какие именно исследовательские материалы специалисты по альбастезии заполучили у Маккоубера.

– Я выяснил. На борту «Ариадны» для альба-сеансов используют запись «гравитационного мерцания ЭЮ-объекта».

– Да? – Леонид задумался.

– ЭЮ-объект – это, я как я понимаю, облако стержней. А вот насчет мерцания...

– Попробую вам объяснить. Видите ли, после того, как стержни были собраны в облако, это облако приняло форму круглой плоской подушки, из-за чего мы иногда называем его «камбалой». Однажды кто-то заметил, что внутри нашей «камбалы» то и дело возникают области довольно интенсивных завихрений. Кто-то другой неожиданно вспомнил, что нечто подобное наблюдается в Кольце Сатурна, причем именно в тех его зонах, где сосредоточен наиболее мелкий обломочный материал. Догадку решили проверить. Так появилась запись «гравитационных мерцаний». Но, по-моему, до сих пор никто не удосужился обратиться за консультацией к сатурнологам-кольцевикам. И можно это понять, ведь нам приходится решать бездну более важных вопросов. К тому же записи «мерцаний» Маккоубер держал у себя, и они как-то перестали попадаться нам на глаза.

– Благодарю вас, Русанов. – Балмер поднялся. – Разрешите пожелать вам всего доброго. Впрочем... последний вопрос: вы возвращаетесь из отпуска?

– Нет. Я участвовал в работе Конгресса космогенологов. Этим должен был заниматься Маккоубер, но в последний момент он изменил свое решение и в качестве представителя от нашего Ю-Проекта отправил на Конгресс меня. В то время я был очень занят обработкой экспериментальных данных первого запуска «Физлеров», однако Маккоубер настоял, и мне пришлось прервать работу. Я полагал, что это ненадолго. К сожалению, обстоятельства сложились так, что это затянулось на три месяца. И вот, наконец, возвращаюсь...

– Ну что ж, – сказал Балмер. – Успешного вам продолжения. Чрезвычайно рад был познакомиться с вами.

– Я тоже. Будьте здоровы, Балмер. Если у вас возникнут какие-то новые соображения по поводу альба-фантомного прецедента, я думаю, вы найдете возможность проинформировать меня об этом.

– Непременно. Полагаю, что вправе ожидать того же от вас. Дело весьма любопытное... Будьте здоровы. Русанов. До встречи.

Балмер покинул каюту. Леонид постоял у двери в глубокой задумчивости. Альба-фантомы, запись «мерцаний», Маккоубер... После бесед с доктором Балмером романтичный блеск альба-фантомных событий слегка потускнел, но по-прежнему Леонид не знал, что и думать. Его начинало тревожить неясное и нехорошее предчувствие.

– Наш рейс окончен! – жизнерадостно сообщил знакомый голос Кариолы. – Пассажиров приглашаем к посадке на орбитальные катера. Не забудьте набрать свой багажный индекс на лицевой панели информатора. До свидания. Всего вам приятного!

НАДИЯ, КРАМЕР, КРУШЕНИЕ «ФИЗЛЕРОВ» И РАЗМЫШЛЕНИЯ ВСЛУХ

Орбитальный полет продолжался недолго, и Леонид понял, что посадка будет на территории главного космопорта Европы.

Катер мягко сел на платформу, и платформа втянулась в заиндевелую трубу кессона. Поток подогретого воздуха растопил иней, труба открылась с другого конца, катер медленно въехал в большой, освещенный желтым сиянием зал, остановился перед широким лестничным маршем перрона. Пассажиры «Ариадны» встали с кресел, нетерпеливо сгрудились у дверей.

Встречающих было много. Гораздо больше, чем обычно.

Леонид пожимал протянутые руки, здоровался, улыбался, кивал, отвечал на вопросы, прощался с попутчиками и все время шарил глазами в толпе.

– Ищешь кого-то? – спросил знакомый пилот-шахматист с «Ариадны».

– Нет, – сказал Леонид.

– Ну-ну... – Пилот был заметно расстроен. Его, наверное, тоже не встретили. – Мне показалось, что ищешь.

– Нет, – повторил Леонид, все еще вглядываясь поверх голов.

Надии не было. Сквозь вакуум-защитный купол глядел Юпитер, и на фоне его огромного диска пульсировали красные огни на мачтах и чашах антенн дальней связи главного космопорта. Значит, у нее дежурство, решил Леонид, выбираясь из толпы. Если бы не дежурство, она непременно пришла бы... Он вспомнил, что забыл попрощаться с пилотом, обернулся и помахал рукой.

Пилот смотрел ему вслед.

Спустившись на эскалаторе к трубе пневматической дороги, Леонид постоял на платформе в ожидании поезда. Подошел поезд, открылись прозрачные двери, впустили и проглотили нескольких пассажиров, и поезд ушел. Леонид зачем-то еще постоял, потом вернулся на эскалатор, спустился на ярус ниже. Среди встречных почти никого знакомых не было, но он заметил, что все на него смотрят. Он не сразу понял, почему на него так смотрят, а когда понял, то мысленно обругал свой новомодный дурацкий костюм и тут же об этом забыл.

Все кабинки видеотекторов были заняты. Леонид выбрал крайнюю и подождал. Сквозь стекло он видел ярко освещенное лицо человека с густыми пшеничного цвета усами. Человек улыбался и часто кивал изображению на небольшом экране, потом заметил ожидающего Леонида, закончил разговор и вышел.

– Вам придется все время давить на рычаг, – сказал он. – Там ослабла пружина и контакт иногда прерывается. Вы с «Ариадны»?

– Да, с «Ариадны», но сейчас мне ужасно некогда.

Незнакомец одобрительно пошевелил усами, отступил от двери, и Леонид подумал, что усы очень идут этому человеку. Человек был молод и весело щурил глаза. Молодой усатый человек представился:

– Юрий Двинский.

– Леонид Русанов, – представился Леонид.

– До свидания, Леонид. И не забудьте давить на рычаг.

– Спасибо, я не забуду. Всего хорошего, Юрий.

Леонид прикрыл за собой стеклянную дверь, набрал на пульте нужную комбинацию цифр и надавил на рычаг, Яркий свет ударил в глаза, вспыхнул экран.

Он увидел ее лицо. Оно было задумчивым и немного усталым. А когда она увидела Леонида у себя на экране, ее лицо просветлело, и он понял, что она ждала его вызова. Она была занята на дежурстве, но не могла не знать, что он прилетел, и находилась возле видеотектора, чтобы сразу ответить на вызов.

– Здравствуй, Надия! – хрипло сказал он.

У него не было времени попрощаться с ней перед отлетом, он очень спешил – «Калькутта» уже закрывала вакуум-створы, и его доставили на борт спецрейсовым катером. В радиограмме с Земли он обещал ей вернуться на месяц раньше, но не сумел выполнить обещания, потому что Маккоубер неожиданно и самовольно сложил с себя полномочия, все перепуталось и нужно было что-то решать...

– Ты должна взять меня в руки и приучить, наконец, к дисциплине, – сказал он. – Ну куда это годится – я самый недисциплинированный человек в системе Юпитера!

– Юпитера?.. Бедный мой! Ты хотел сказать: в нашей Галактике!

– И за ее пределами, – охотно согласился он.

– Не подлизывайся ко мне. Ты хоть раз вспомнил меня за все это время?

– Не надо, родная! Это слишком злая штука – так говорить! Ты постоянно была со мной, я ни минуты не жил без тебя. Ни секунды...

– Хотелось бы в это поверить, – сказала она. – Но ведь я тебя знаю, ты постоянно занят, тебе всегда недоставало времени для меня...

– Да, – сказал он. – Я постоянно занят, но все мое время – твое. Без тебя мое время было бы мне, наверное, и не нужно. Это было бы страшно пустое время... Я даже боюсь себе это представить.

– Я тоже боюсь... – тихо сказала она, и он вздохнул с облегчением.

– Все будет у нас хорошо. Во всяком случае, я постараюсь, чтобы у нас все было отлично. Веришь?

Она молчала, и он подумал, что не расслышал ее из-за плохого контакта, и налег на рычаг.

– Повтори мне, пожалуйста, что ты сказала, Надия.

– Кажется, я ничего не сказала... Прости, я немного задумалась.

– Можешь не говорить. Если веришь мне, просто кивни. Веришь, да?

Она испуганно и торопливо кивнула.

– Я верю, что у нас все будет отлично, – произнесла, так произносят формулу заклинания. – Я тоже буду стараться. Это значит, что я должна быть готова снова я снова ждать тебя месяцами...

Он этого не ожидал и не сразу нашел, что ответить.

– Что нового у тебя? – спросила она.

– Особенного ничего. – Он пожал плечами, надеясь, что это получилось у него естественно и беспечно. Новым было то, что он вернулся руководителем Проекта, вместо Маккоубера, но все это было так сложно, что говорить об этом сейчас не хотелось. – Ничего нового, кроме костюма.