Странный уик-энд инспектора Веста - Джон Кризи

— А где правда?

— Я не думаю, чтобы это было правдой, но, может быть, и не было совершенной ложью, так как после ужасного спора Поль наделал много глупостей. Он стал пить, и его находили мертвецки пьяным в разных местах. Потом он стал ходить в подозрительные бары, у него происходили отвратительные истории с женщинами, он много проиграл на бегах. Короче, семья устроила совет и его просто убрали с фабрики.

Вест выслушал рассказ своего коллеги с большим вниманием и интересом, после чего наступило долгое молчание.

Но вскоре Вест нарушил его.

— Мне кажется, вы хорошо знаете Чарли Блека. Вы можете себе представить причину, по которой Блек не заявил об исчезновении своей жены?

Тентенден с несчастным видом пожал плечами.

— Нет, я не нахожу никакого объяснения.

Оба детектива приблизились к тому месту, где немного времени тому назад они обнаружили разбитую фару и насос от велосипеда.

Инспектор Броун полностью развернул свою работу под удивленными взглядами местных агентов. Он достал весь набор своих инструментов и одновременно давал распоряжения.

Суперинтендант Тентенден отвел Веста в сторону:

— Я не думаю, чтобы наше присутствие было здесь необходимо. Я отдал распоряжение всем не произносить имени Дорис Блек, но вы знаете, как это происходит в меленьких местечках. Все очень быстро узнают все. Так что если в самом деле вы имеете намерение атаковать неожиданно, я советую вам не терять времени даром и отправиться повидать Чарли сейчас же.

Роджер Вест признал справедливость предложения инспектора:

— Согласен: лучше всего нам будет удалиться отсюда так, чтобы нас никто не заметил.

Они пересекли Корби, возбуждая любопытство прохожих и вскоре подошли к номеру 17 на Парк Террас.

Чарли сам сразу же открыл им дверь и не высказал никакого удивления при виде их. Он провел их в довольно большую комнату, обставленную вышедшей из моды мебелью. Тем не менее здесь было очень уютно, хотя вещи и были поношенные. Целая серия серебряных кубков украшала камин.

Он указал им на стулья, и все уселись. Суперинтендант Тентенден взял на себя инициативу начать разговор.

— Мистер Вест попросил меня сопровождать его к тебе, чтобы задать несколько вопросов относительно неисправности, о которой мы недавно говорили.

— О максикоте?

— Да.

— Что вы хотите знать, мистер Вест?

— Пользуетесь ли вы этой машиной регулярно?

— Да. Раз в неделю, примерно, в обычное время, но гораздо чаще в случае срочной работы.

— Когда ею пользовались в последний раз?

— Во вторник.

— Она была на ходу?

— Да.

— Вы можете это утверждать?

— Да, и абсолютно официально.

— Тогда, по вашему мнению, почему она оказалась в неисправности сегодня утром? — спросил Вест.

— Из-за болта, который удерживает лезвие. Он был недостаточно хорошо закреплен: вот почему резка была с дефектом. Я полагаю, вам известно, как действует максикот?

— Да, я уже имел возможность видеть, как он работает.

— Тогда я не открою вам ничего нового, сказав, что в таком инструменте все должно идеально находиться на своих местах. Это точный инструмент. Один миллиметр смещения, и все — он испорчен. Вместо того, чтобы аккуратно разрезать страницы книги, машина буквально рвет их.

— А во вторник вы заметили, что этот болт не держится?

— Нет, но это должно было случиться в один из дней.

— Значит, проверку во вторник вы произвели сами?

— Да, мистер Вест, я всегда лично провожу ее. Эта машина очень опасна, если она не налажена. Если гильотина упадет на секунду раньше или позже, или, если один из болтов ослабнет, она может отрезать палец, или даже руку так быстро, что человек не успеет опомниться. Это и есть причина, по которой Маллой каждое утро проверяет ее состояние, прежде чем начать на ней работать. Если он замечает малейшую неисправность, он сразу же вызывает меня. Вот что и произошло сегодня утром. Это нас здорово задержало, конечно, но мы не могли действовать иначе.

— В котором часу сегодня утром он известил вас?

— После восьми часов.

Он, казалось, колебался, потом с легким пожатием плеч продолжал:

— Из-за несчастного совпадения я сегодня пришел с опозданием. Я… я провел очень плохую ночь, заснул лишь под утро, не услышал звонок будильника. Только около девяти часов я смог подойти к максикоту. Если бы я был там вовремя, неприятность была бы ликвидирована раньше. Это по моей вине машина так долго не могла быть использована, я признаюсь в этом.

— Ты опоздал! — воскликнул Тентенден с изумленным видом. — Скажи мне, с тобой это случается часто?

— Нет, конечно.

— А нельзя ли узнать, что заставило вас провести такую бессонную ночь, мистер Блек? — спросил Вест.

И так как старший мастер не ответил на этот вопрос, Тентенден поспешил заставить его ответить.

— Разве нельзя узнать об этом, Чарли?

Последний с усталым видом закрыл глаза, глубоко вздохнул, потом ответил едва слышным голосом:

— Хорошо, хорошо, я вам все скажу, хотя предпочел бы оставить это про себя. Моя жена не ночевала дома. За последнее время я заметил, что она переменилась… я должен был спросить ее… Теперь я боюсь, что будет уже слишком поздно спрашивать у нее объяснений и что она покинула меня ради другого, который моложе меня.

— У вас есть подозрения? — спросил Роджер Вест.

— Нет, но я думал всю ночь и пришел к убеждению, что в ее жизни есть кто-то другой.

После небольшого молчания Блек продолжал безжизненным тоном:

— Она намного моложе меня, и я должен признаться, что никогда не говорил с ней о том, что могло ее интересовать. Так мало помалу, я вернулся к своим холостяцким привычкам. Каждый вторник и субботу, а иногда и в другие дни, я отправлялся в таверну на встречу с друзьями. Мы играли в карты и выпивали по стаканчику или два. В это время Дорис скучала одна в доме. Я это хорошо понял. Потом она взяла в привычку в свою очередь проводить вечер вне дома с одной из своих подруг, с очень хорошей женщиной. Я не видел в этом ничего плохого, наоборот, я был рад — это давало мне возможность проводить вечера с друзьями. Затем, постепенно, я увидел, как изменилась моя маленькая Дорис. Она становилась менее приветливой, более озабоченной. А теперь я узнал, что вечера, проведенные у подруги, были лишь фальшивым алиби.

— Но было время, когда вы не были уверены в этом?

— Да, как я вам уже сказал, она изменилась не сразу. У нее иногда была странная манера смотреть на меня, когда она думала, что я этого не вижу. Потом этот странный запах табака, который она приносила с собой. Я не курю, она тоже. Отсюда вывести заключение очень легко — всего один шаг. Теперь, вероятно, она меня бросила… она без сомнения отправилась к этому курильщику.

Суперинтендант Тентенден обратился к Весту.

— Роджер, я хотел бы сказать вам два слова наедине.

«Ты, — подумал Роджер Вест, — ты пытаешься вставить мне палки в колеса, потому что растроган рассказом твоего друга Чарли. Но ничего не выйдет, я пойду до конца, хочешь ты этого или нет.»

Он громко ответил:

— Одну секунду, Артур, если не возражаете. Сначала я хочу задать еще несколько вопросов мистеру Блеку.

Он отлично понимал, что Тентенден дружит с Чарли и потому попытается избавить его от огорчений, но он, Вест, не собирается входить в эти подробности. Он должен воспользоваться тем, что некоторые факты еще не были известны, и действовать в своей обычной решительной манере.

Чарли безусловно мог быть убийцей своей жены. Он сам рассказал им о причине, а в таких случаях нельзя пренебрегать ничем, чтобы обнаружить мотив.

Тентенден казался очень огорченным ответом своего коллеги и сразу же взял официальный тон:

— К вашим услугам, — ответил он.

Вест обратился к Блеку:

— Теперь я хотел бы услышать, вы знаете человека, к которому отправлялась ваша жена каждый раз, когда вы отсутствовали?

— Я вам уже, кажется, ответил… Нет, я не знаю, о ком идет речь.

— Позвольте мне усомниться в этом.

— Я не могу вас убедить, мистер Вест, но вы ошибаетесь. Если бы я знал, кто это, то клянусь вам, не стал бы дожидаться сегодняшнего дня, а стал бы сам действовать. Я помешал бы моей маленькой Дорис уйти к нему. Прежде всего в этом моя вина: я не дал ей понять, до какой степени я люблю ее. У нас огромная разница в возрасте, и я забыл о ее интересах. Теперь она меня покинула, и все кончено.

— Имя этого мужчины?

— Я вам сказал правду, я его не знаю.

— Я в это не верю.

— Я вас предупреждаю, полицейский вы или нет, но я не допущу, чтобы меня называли лжецом. Потом, даже если бы я его знал, по какому праву вы требуете, чтобы я вам его назвал? Я не думаю, что это дело полиции, если моя жена покинула меня.

— Это верно, при условии, что с этим человеком ничего не случилось.