Совенок. Вода и пламя. Шестая часть - Екатерина Александровна Боброва

— Мы бы забыли, да кто нам даст⁈ — с горечью отозвался Рельгар. — А против империи мы, даже со всем огнем, лишь надоедливая блоха. Ишь, чего захотели… Вассалитет.

— Мокрицы, — согласно отозвался огонь, постанывая от удовольствия.

— Если они сдержат свое слово, то у нас тридцать лет, чтобы подготовиться к противостоянию. И тут я согласен с Кайлесом, учеба Цветтары — инвестиции в собственную безопасность. Ты знаешь, что последние тысячу, если не больше лет Лифгана ни с кем не воюет? Калкалосы не в счет. В этом мы должны у них поучиться, как управлять мягкой силой.

— Ишь, чего захотел! — обиделся вдруг огонь. — Головы дурить решил вместо драки! А как же я?

Рельгар вздохнул. Больше всего огонь проявлял себя именно в бою, в этом была сила и слабость огненной стихии. За свое правление Рельгар каких только обвинений не получал: в мягкотелости, трусости, нерешительности и в предательстве высоких идеалов стихии: гореть до конца. Последние годы спасали игры Огня. Но стихия все равно была недовольна: с Такией не сцепились, калкалосам хвост не надрали, Лифгану и ту не стали выжигать.

— Даже в Пятом больше огня, чем в тебе! — обвиняюще ткнул в него пальцем огненный двойник.

Рельгар вздохнул. Наверное, так и есть. Он слишком мягкий король. Влюбился в Шестую. Не смог избавиться от слабого сына. Разрешил женщинам учиться, работать. «Погонять мужиков во все места», — как говаривали подданные.

И это правда, что вместо войны Рельгар предпочитал переговоры. Сына и того отправил на заклание ради мира… Нет, он точно никудышный король.

— Зато теперь у тебя есть время, чтобы воспитать из Шестого достойного правителя, — не сдержал горечи Рельгар. Одна надежда, ассара не позволит сделать из воспитанника идеального в понимании стихии короля.

— Ладно, погорячился я, — признался с тяжелым — рой искр долетел аж до противоположной стены кабинета — вздохом огонь. — Вулкан вы усмирили. Приятно было посмотреть. Цепь собрали. Даже мне легче стало, а то эти источники лавы вечно хаос наводили. Не хочу я войны. Но сегодня едва сдержался, чтобы не подпалить бороду мокрюку. Такое унижение… Бедный мальчик. Если бы не вода — почуяла ведь! — пеплом клянусь, эта плесень остался бы без бороды!

— Спасибо, — искренно поблагодарил Рельгар. — Ты всегда на нашей стороне.

— Что делать, — усмехнулся огонь, — вы у меня одни такие… Преданные. И что стоишь? Сыпь давай. У меня еще вся левая сторона чешется. Шутка ли… Так далеко распыляться.

Его величество послушно полез в коробку за порошком.

Асмас встретил Пятого солнечной погодой. Они прибывали днем, но он проснулся еще в потемках и не смог больше заснуть. Лежал, прислушиваясь к умиротворяющему плеску волн за бортом. Представлял, как ступит на родной берег, как встретится с братьями. Наверное, навестит мать.

После свидания со смертью он многое пересмотрел из прошлого, отбросив ненужным мусором давние обиды, иначе стал смотреть в будущее. У принцев королевской ветви с рождения была расписана судьба: выучиться, пройти ритуал взросления, жениться, стать во главе тэората и принять власть избранного огнем брата. Для высочеств не существовало иных вариантов, кроме как стать частью королевской ветви и быть готовым отдать жизнь ради Асмаса или ради короля. Огонь связывал их не только ради вулканов, но и ради друг друга. Ветвь делала их сильнейшими магами в мире. Но теперь все в прошлом, и они могли выбирать другую судьбу.

Арвэл вышел на палубу, поежился от свежего утреннего ветерка, кивнул пробегавшему мимо боцману и вгляделся в сереющую за бортом тьму. Еще нескоро появятся огни острова, но внутри зудело нетерпение, и он остался стоять, положив ладони на поручни.

Море было спокойным, от воды тянуло теплом. Здесь, в Асмасе, середина осени радовала солнечными днями, и Арвэлу подумалось, что некоторые упрямцы будут купаться до снега — огневики не боялись холодной воды. А он… При мыслях о воде в памяти восстал дворец Шакри-нару, в ушах послышался звенящий шепот. Н-да… с огнем проще как-то. С водой же не знаешь, как и реагировать: то ли всерьез она, то ли издевается. Понятно, почему женщинам с этой стихией легче общаться.

Арвэл напряг глаза — где-то там, слева от курса, лежали острова Пятого тэората. После того, как он устанет от дипломатической суеты, женится, сможет осесть в собственном дворце, став правителем тэората. Погрузится в круговорот рутинных дел: школы, дороги, целительские. Будет выделять деньги, ругать нерадивых подчиненных, присутствовать на собраниях и быть властью для своих людей.

Арвэл стиснул зубы: скука.

«Хочется большего?» — шепнула насмешливо волна за бортом, облизала бок корабля, плеснув горсть соленой воды в лицо.

Арвэл стер капли, сердито поджал губы.

Да, тесно. После того, как он побывал во многих странах, Асмас стал казаться маленьким. Нет, он не стал любить его меньше. Видел во снах. Тосковал на чужбине. Но вернувшись, ощущал эту тесноту, а через какое-то время уже выискивал новую цель для поездки.

«Ты словно воздушник — ни дня покоя», — шутил отец. Арвэл и сам не понимал, в кого он такой — неуемный. Он словно испытывал жизнь на прочность, берясь за самые рискованные миссии, находя особую прелесть в риске.

«Просто он еще не нашел своего якоря, вот и мотыляет его, — мудро замечал Второй, добавляя со вздохом: — Я тоже был таким, пока не встретил свой огонек».

Якорь… Кажется, он нашел один, но совсем не был уверен, что осилит удержать его рядом. Да и… Вода и пламя. Звучало дурной шуткой.

И он с мрачным видом уставился на начинающий розоветь кусок неба.

— Сын! — отец с силой обнял его, крепко прижал к себе, и Арвэл удивленно затаил дыхание. Обычно отец не позволял себе проявлять чувства, тем более при посторонних. Только когда Пятый был маленький и жил с мамой ему доставалась порция скупых ласк вечно занятого родителя.

А тут… при всех…

— Я так рад, что ты