Лекарь-воин, или одна душа, два тела (СИ) - "Nicols Nicolson"

Дашка с мамой начали читать молитву, а я только, как дурак, хлопал глазами, ну не знаю я молитв, ни одной. И абсолютно правильно поступал, из образа нужно постепенно выходить, как, если бы это было правдой, обезьяна когда-то якобы превращалась в человека.

Дашка взяла ложку, посмотрела на меня, и показала язык. Тут же ей в лоб прилетела мамина ложка, с пожеланием не баловаться за столом. А я почему-то мигом вспомнил бабушкину науку: «Когда я ем, я глух и нем».

Борщ и хлеб я проглотил за считанные секунды. Мама, покачав головой, снова наполнила мою тарелку и дала кусок хлеба. Теперь я ел не торопясь, пытался включить свои вкусовые рецепторы, установить, из чего вкуснятина приготовлена. То, что картофеля нет, я понял, но вот овощ, его напоминающий, присутствовал. Почувствовал привкус свеклы, лука, и еле уловимый запах копченого сала. Ну, конечно — это какой-то борщ — по одной из версий народной этимологии на старославянском языке свекла и называлась труднопроизносимо: бърщъ, хотя подтверждающих это документов вроде бы не имеется! А в щи никогда свеклу не кладут — свекла по-большому счету превращает щи в борщ. Примерно так я понимаю эти кулинарные тонкости и особенности. Хорошо, не бедная у меня семья, если едим сало, да и кухонная утварь с посудой подтверждают мое предположение. Запивали обед вкусным прохладным хлебным квасом янтарного цвета, слегка сладким, с каким-то медовым вкусовым оттенком — очевидно мама подслащивает квасок медом — тоже отлично!

— Даша, помоешь посуду, а мы с Васильком сходим в церковь, — строго распорядилась мама. — Когда вернусь, пойдем на огород грядки полоть, а то, не дай Бог, зарастут бурьяном и не найдем мы там ни морковки, ни бурячка, ни лучка, вообще ничего.

— Хорошо, мама, — послушно ответила сестра и, пока мать не видела, показала мне язык.

Ответил ей тем же, но молча. А что, надо соответствовать легенде прикрытия. Назвался груздем — полезай в кузовок.

В церкви было тихо и прохладно. Пахло ладаном — этот запах мне знаком, наверное, этим запахом пропиталось все здание церкви.

К нам вышел дородный чернобородый священник, в черной до пола рясе и в черной скуфье на голове. Священник перекрестил маму, а она — поцеловала ему руку.

— С чем пожаловала, Наталья? — густым басом спросил священник.

— Батюшка Павел, свершилось чудо, мой Василек неразумный заговорил, — быстро ответила мама.

— На все воля Господа нашего. А как случилось сие чудо?

— Я сама не видела. Дети на Резвой рыбу удили. Там их дождь и застал. Дочка говорит, что головы Василька коснулось копье Перуна. Одежда на нем вся погорела. После чего Василек ругаться начал последними словами, но я не верю, он не знает этих слов. А когда приласкала сыночка, то увидела на голове обожженное пятно, а все тело чистое.

— Думаю, то не копье языческого бога было, — священник перекрестился, — а длань Господня. — Ты молилась за своего неразумного сына, потому Господь и внял твоим мольбам.

Отец Павел подошел ко мне ближе. Посмотрел внимательно мне в глаза, повертел в разные стороны, обратил внимание на мою голову.

— Ну, отрок, молви, что знаешь, — приказал священник.

— Васька, мама, Даша, — выдал я, и показал язык отцу Павлу.

— Добре отрок, но язык показывать мне без надобности. Ты меня понял?

Я пока еще не совсем умный, мне кивать головой и отвечать рано, я просто спрятался маме за спину.

— Раньше я за ним такого страху не замечал, — пробасил отец Павел. — Обычно Василий стоял, не реагировал на слова, смотрел неизвестно куда и шел, куда вели.

— Он ел дома не сам, я ему всегда помогала. А сегодня две миски борща с курицей и двумя ломтями хлеба съел, как за себя бросил. Ложкой орудовал так умело, не скажешь, что увечный.

— Поправится твой сын, я в его глазах более безумия не вижу.

— Батюшка, я, когда молилась, обещала Богу, что если сыночек поправится, то отдам его Господу в услужение. Как мне теперь быть?

— Слова сказаны, они дошли до ушей Господа, отказываться не имеешь права. Делай, что обещала. Да и трудно тебе с двумя детьми без мужа.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Второй год пошел, как пропал мой Иван в походе на ногайцев. Я уже все слезы выплакала. Землю отдала старшему брату мужа в пользование, он мне зерно и овощи за это по осени запасает. Живности у нас хватает, не бедствуем. Огород хорошо родит. Дочка мне его в порядке содержать помогает. Один Василек был хворым.

— Ты, Наталья, ступай, помоги моей матушке, а я над Василием почитаю молитвы. А где его крест нательный?

— На шее серебряный крестик висел, где и положено, сейчас посмотрю.

Мама распахнула мою рубаху.

— Матерь Божья, — воскликнула мама глядя мне на грудь. — Посмотрите, батюшка.

Отец Павел заглянул и провел пальцем по моей груди. Я почувствовал только прикосновение его пальцев к ожогу в форме распятия.

— Да, Наталья, знак Иисуса на теле сына говорит о том, что Господь принял твои молитвы и просьбу о принятии Василия в услужение. Тогда поступим так. Сейчас у нас конец травеня (а ведь я сразу угадал месяц, значит прав и в том, что где-то я в южной части России!), в начале осени отправлю твоего сына в монастырь к отцу Ионе, он собирает под свою руку всех обездоленных и сирот. Посмотрим, может быть из Василия хороший человек вырастет, долго он пребывал в омуте безумия. Ты до осени учи его словам и делам разным, да корми хорошо, а то что-то тощий какой-то он у тебя. Не в коня, что ли ранее был корм?

— Спасибо, батюшка, все исполню, как вы велели.

Отец Павел поставил меня на колени, начал читать молитву. Разобрать слова было трудно, язык какой-то непонятный, вроде бы нормальный, славянский, но отдельные слова звучали странно. Ничего, дайте время, освоюсь, все понимать буду.

Церковь мама покидала с улыбкой, а я в растерянности. Не хотелось мне в монахи записываться, хоть убей, но ничего не поделаешь, я пока лицо не самостоятельное, за меня взрослые думают и решают. Сбежать? И чего я этим добьюсь, буду оборванным и голодным скитаться. Куда я пойду? Я в этом мире ничего не знаю и не умею. Хотя первичная информация уже есть.

Внешностью моя мама и священник походят на славян, значит, я и сестра тоже этого корня. С вероисповеданием определился, православные христиане, я видел в церкви образы Иисуса Христа. Крестятся двумя перстами. Пища привычная, щи-борщи, курица, сало, хлеб, про каши не скажу, пока не ел, ну и, как говорится, яйко-млеко. Речка Резвая имеет правый берег подмытый, а левый пологий, по всей видимости, течет с севера на юг. В Европейской части все реки текут в этом направлении. Травень, если не ошибаюсь, это май. Довольно тепло здесь для этого месяца, вон как дружно деревья цветут. Допустим, что я оказался где-то ближе к югу, еще раз подтверждаю свой первичный вывод. Обильная растительность, много травы и деревьев, хвойных пород пока не видел. Еще бы что-то увидеть, я только одни вербы на берегу и рассмотрел. Отец пропал в походе на ногайцев. Выходит наше село выставляло воинов для похода. Ногайцы, ногайцы, слышал что-то о них, но вспомнить с точностью не могу. Воинственный кочевой народ, жил недалеко от Азовского или Черного моря, большего моя память выдать не смогла, хотя она у меня отличная была и есть.

Дома меня мама усадила на крыльце, а сама, кликнув Дашку, отправилась в огород на прополку. Странно как-то они пропалывают огород, подумал я — тяпок то в руках не заметил. Посидел минут десять, скучно стало. Наверное, мама со мной поступила, как ранее: меня усадила, а сама занялась делом. Дурачок с места никуда не уйдет. Но я не дурак, мне надо собирать информацию. Поэтому пошел в сторону огорода. Неслабый у семьи огородик, я бы сказал огородище, соток двадцать, не меньше. Дашка с мамой, согнув спины, выдергивали сорняки. Прошелся по дорожке, пытался идентифицировать растущие овощи. Морковь, свекла, капуста, лук, чеснок и огурцы мне показались знакомыми. Культуру с ботвой, похожей на картофельную, ни с чем сравнить не мог, видел впервые. Родные пропалывали морковь.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})