Грех Кабила - Иман Кальби
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
–Эли, не стоит принимать в штыки слова папы. Он желает тебе и нам всем только хорошего…-тихо успокаивала дочку мама за чашкой чая.
Девушка сохраняла молчание большую часть времени, пока Амаль пыталась оправдать категоричность своего мужа в глазах дочери.
–Тебе было также сложно, мам?– подняла на нее печальный взгляд, наконец,– ты ведь тоже училась в Париже. Наверное, дедушка тоже ставил тебя перед фактом. И ты это принимала?
Амаль улыбнулась и нежно погладила красавицу- дочь по шелковым волосам.
– Не скрою, меня тоже сильно штормило в первые годы жизни во Франции. Это нормально, детка. Ты фрустрирована. Попадаешь в новую культуру, с которой раньше сталкивалась только как туристка или сторонняя наблюдательница. Тяжело сохранять верность нашему образу жизни, когда вокруг все ведут себя иначе, когда столько соблазнов. Это пройдет, Эли. Ты успокоишься. Вернешься к своим истокам. Поверь, у меня произошло именно так. Да что там говорить, даже у твоей отчаянной бунтарки-тети Маду всё произошло именно так4. Кровь не вода, Эли. Эту фразу очень сильно любил говорить твой дедушка.
Элисса печально усмехнулась.
–Обиднее всего то, мама, что у меня с Тариком и правда ничего нет! Мы просто друзья! Он и помыслить не может ни о чем таком! Я уверена!
Амаль снова улыбнулась. Знающе и примирительно. Снова погладила дочь по плечам.
–Моя милая малышка. Понимаю, что ты будешь изо всех сил сопротивляться этой истине, как и любая другая девушка в твоем положении. И я в свое время сопротивлялась, но поверь мне, дружбы между мужчиной и женщиной нет и быть не может. Это не означает, что каждый парень, с которым ты общаешься якобы без задней мысли, будет иметь на тебя какие-то виды. Равно как и наоборот. Просто изначально в основе такой дружбы лежит половой интерес, пусть и подсознательный. Пусть и сам мужчина не отдает себе в этом отчет. Кто-то в такой паре обязательно испытывает чувства к другому. Если только это не представитель другой ориентации. Ты еще придешь к этому пониманию, Эли. Ты слишком еще неопытна в этом мире. Слишком тепличными были условия твоей жизни. А красота твоя слишком яркая, чтобы мужчины терпимо воспринимали твое присутствие. Так что папа прав, как ни крути. И то, что он отпустил-таки тебя так далеко от себя, говорит как раз о его безграничной любви к тебе, готовности идти на уступки и доверии. Мне мой папа, кстати, так не доверял. И правильно делал. Ты умнее меня, Эли. Умнее, мудрее и спокойнее… Просто пока еще маленькая девочка.
–И ты туда же… Мама, я не ребенок! Мне обидно слышать такие вещи!-возмутилась искренне Элисса,– говорите со мной, как с пятилетней…
Амаль сохраняла царственное спокойствие. Снова примирительная улыбка. Снова знающий блеск любви и заботы в глазах.
–Поверь мне, детка, время, когда ты можешь полагаться на поддержку старших, когда они защитят и прикроют, когда еще не нужно предпринимать самостоятельных шагов и брать на себя ответственность, пройдет так быстро, что ты даже не заметишь. Наслаждайся своей молодостью и беззаботностью. Ты дочь правителя Дубая, Эли. В твоей крови с моей стороны течет кровь основателя современного Сирийского государства, что уж говорить о бабушках- и Влада, и Эмма, пусть и не были дочерями этого региона, настолько сильные женщины, что моги бы померяться своими характерами с самыми жесткими мужчинами. Они и мерились всегда, строя свою любовь и свое счастье. Ты обречена на то, чтобы быть сильной. Ты обречена быть королевой. И я про жизнь, а не про престол в прямом смысле этого слова. Голова королевы очень тяжелая. Поэтому наслаждайся ролью принцессы, дорогая моя. Это легче. А теперь пойдем к столу. У нас сегодня такая большая радость- ты дома, наконец. Собрались все! Сегодня мы снова вместе! Париж подождет, вылетишь туда завтра, в воскресенье.
Эли выпила таблетку от головы, закономерно разболевшуюся после эпичного разговора с отцом. Посмотрела в зеркало в своей такой родной комнате. Она любила это личное пространство, менявшееся пропорционально ее взрослению. Родители всегда были очень чуткими ко всем ее потребностям. Тем обиднее сейчас было слышать такую категоричность со стороны отца. Да, Элисса понимала, что данная тема очень щекотливая и, видимо, даже болезненная для ее семьи, но всё же… Собралась с силами. Нужно было спускаться вниз, скоро ужин. Поддерживать милые светские беседы сейчас совершенно не хотелось. И все- таки взяла себя в руки, чтобы не обижать домочадцев. Вышла в гостиную внутреннего ансамбля дворца, что называется, только для своих. Сегодня дома вообще должны были быть только самые близкие, поэтому не стала заморачиваться с внешним видом- джинсы, футболка, кеды…
Спустилась вниз и поймала себя на мысли, что совершенно отвыкла от этих широких пространств, огромных помещений, величия, которое ощущалось в интерьере гостиной.
Родителей еще не было. Зато на диване- лежаке вальяжно растянулся ее старший брат Шериф и дядя Али, показывающий на телефоне племяннику с типичной похотливой улыбочкой на лице какой- то очередной похабный ролик, что можно было понять даже без его просмотра по доносящимся звукам истошно кричащей, как кошка, женщины.
–Эли, салам!– воскликнул брат, подрываясь к сестре.
Шериф был хорошим парнем, пусть и находился сейчас в самом невыносимом возрасте, когда положение, деньги и красивая внешность кружат голову от вседозволенности и жадности вкусить поскорее все возможные грешные плоды. А когда рядом есть такой «хороший наставник», как дядя Али, сделать это проще простого.
–Здравствуй, детка!– Али поднялся с дивана и, сделав к Эли несколько шагов, одарил ее таким оценивающим взглядом, что стало не по себе.
Он всегда заставлял чувствовать себя напряженно. Всегда давил своим присутствием, душностью и испорченностью, которую не получалось спрятать даже под личиной добропорядочного родственника.
–Здравствуйте, амму (араб.-дядя), яхаля ( араб.-привет), Шериф!– ответила приветливо Эли.
–Папа тебя еще на обрядил в абайю? Пора. Такую красоту нужно прятать от посторонних глаз мужчин, куколка.
Элисса лишь опустила глаза. Она была воспитана не вступать в бессмысленные споры, а речь сейчас шла именно о таком.
