Сумасшедшее танго (СИ) - Вик Лазарева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Кайлеб: Ты будешь не один?
Я: с дамой.
Кайлеб: иди ты!
Я: я серьёзно. Это деловая встреча.
Кайлеб: смайлик весёлый. Я уже испугался за тебя.
Я: иди к чёрту!
Я ни с кем никогда не имел длительных и серьёзных отношений, то есть официально статуса моей девушки ни у кого никогда не было, а девиц одноразовых я по ресторанам не вожу. Думаю, поехать на такси или на своей? Поеду на своей, а из ресторана возьму такси. Сворачиваю на Итон-сквер и еду к себе.
Принимаю душ. Решаю не бриться, лёгкая щетина мне идёт, побреюсь утром. Выбираю чёрный вечерний костюм, чёрную рубашку и оксфорды. Смотрюсь в зеркало и поправляю волосы, немного небрежно взъерошив чёлку наверх. Подумав, расстегиваю две верхние пуговицы на рубашке. Никакого галстука, днём надоел. Надеваю часы и смотрю на время.
В 19:30 спускаюсь вниз и еду в Сохо. Останавливаюсь у её дома в 19:55 и пишу Селене сообщение.
Я: Я на месте
Селена: Ок.
Включив сборник с классической музыкой, жду её в машине, пытаясь унять волнение. «Твою мать! Как мальчишка на первом свидании. Что за…» — снова ощущаю, как сердце бьётся чаще. Через десять минут ожидания выхожу из машины. Ещё через пять минут смотрю на часы. «Чёрт! Первый раз жду девушку под домом». Поднимаю голову и вижу приближающуюся Селену в чёрном коктейльном платье бандо, которое облегает её грудь и талию, длиной чуть выше колен. Красивые белые плечи. Волосы распущены, но красиво уложены набок мягкими волнами. На тоненькой, еле заметной цепочке, в ямочке между ключицами, сияет подвеска с маленьким, как капля росы, бриллиантом.
— Ты на всех деловых ужинах так потрясающе выглядишь? — шутливо спрашиваю я.
— Могу пойти переодеться, — улыбается она и показывает назад большим пальчиком.
«Чертовка! Дразнит. Догадалась же, что ужин не совсем деловой. Иначе бы так не принарядилась». Открываю пассажирскую дверь, она садится. Обхожу машину и сажусь за руль.
— Скорость любишь? — спрашиваю я, чтобы зря не пугать.
— Не очень. Скорее нет.
Улыбаюсь и отъезжаю.
— Значит, поедем неспешно.
Смотрю краем глаза на неё. Она не напряжена. Её рука лежит на дверной ручке и пальчиками отбивает мелодию Вивальди.
— Тоже любишь классическую музыку?
— Да, — улыбается она.
— Значит, и оперу любишь?
— Люблю, — утвердительно кивает.
— Какая любимая?
Она задумывается и на губах появляется очаровательная улыбка.
— Трудно сказать. «Риголетто», «Аида», «Тоска», «Мадам Баттерфляй». Они все разные и каждая по-своему хороша, — улыбается. — Верди и Пуччини больше всего по душе, хотя «Кармен» тоже очень нравится.
— Я из Верди больше «Травиату» и «Риголетто» люблю, — Селена с удивлением смотрит на меня. — Правда, — смеюсь я. — Любовь к классической музыке мне мама с детства привила. Она была музыкантом и играла в симфоническом оркестре. Дома всегда звучала музыка. Она водила меня на концерты и в оперу. Даже отдала меня в музыкальную школу, которую я окончил по классу фортепиано, но отец сказал, что я буду юристом.
— Удивил. Никогда бы не подумала, — она задумчиво смотрит на меня с лёгкой улыбкой.
Заезжаю в Мэйфер. Еду по Пиккадили, сворачиваю на Беркли-стрит и останавливаюсь у ресторана «Новиков». Идём к ресторану молча. Даже не знаю как начать разговор, словно первый раз с девушкой. «А разве нет, Алекс?» — а ведь, действительно, на свидания я не ходил уже почти лет десять, наверное. Жил в своё удовольствие, не обременяя себя близкими отношениями и привязанностями.
Открываю дверь ресторана и пропускаю Селену вперёд. В фойе нас встречает Кайлеб с расширенными от удивления глазами.
— Добрый вечер, мистер Хардфорд, — расплывается он в улыбке.
— Мисс Доусон, — добавляю я.
— Прошу, — он ведёт нас к столику в итальянский зал.
Отодвигает стул Селене и пялится на меня, как ненормальный. Незаметно у неё за спиной поднимает большой палец вверх и я улыбаюсь. Официант приносит меню.
— Что будешь?
Селена, не открывая меню, говорит:
— Моцареллу Буффало с помидорами Даттерино и базиликом, морской окунь и бокал Пино-блан San Michelle Appiano.
А у неё отменный вкус, Пино-блан из Альто-Адидже самый лучший, как я считаю.
— Прекрасный выбор. Мне тоже самое. А десерт? — обращаюсь к ней, она задумывается. — Фигуру бережёшь? — улыбаюсь я.
— Мороженое с солёной карамельной крошкой, — говорит смеясь.
— Отлично! Мне тоже, — говорю официанту и смотрю на её улыбку.
Она какая-то другая сегодня. Более расслабленная что ли, нет этого делового напора. Наверное, неформальная обстановка помогает.
Мой телефон издаёт звук сообщения.
— Извини, секундочку, — достаю телефон из внутреннего кармана пиджака.
Кайлеб: мороженое? Ты серьёзно?
Я: иди ты!
Выключаю телефон совсем.
СЕЛЕНА
Он просто потрясающе выглядит в таком неофициальном вечернем костюме. Смотрю на расстёгнутый воротничок рубашки, который открывает его шею, и сглатываю. «Почему ты такой потрясный?» — одёргиваю себя. Аж мурашки по коже бегают, кода он улыбается, ещё и говорит своим баритоном с хрипотцой». На работе всё по-другому. Мы там оба другие. Он тоже сейчас более расслабленный. Это видно по движениям и улыбке.
— О чём думаешь? — неожиданно спрашивает Алекс.
— О деле, — вру я.
— Не верю, — ухмыляется.
«Я что так сильно пялилась на него? Вроде старалась не пристально смотреть», — ругаю себя.
— Серьёзно, — отпиваю вино с нежными фруктовыми оттенками.
— Не переживай. Они за эти три дня ничего не нароют, чтобы прижать нас. Примут наше предложение и пойдут на мировую. Кроуфорд не любит освещения в прессе личной жизни. Он очень дорожит репутацией, поэтому примет наши условия, чтобы решить всё тихо.
— Всегда было интересно, — улыбаюсь я, — почему они не вспоминают о своей репутации, когда заводят интрижки на стороне, любовниц и детей вне брака? А только при разводе пытаются сохранить репутацию? Смешно.
Алекс задумывается с приподнятой бровью и после паузы говорит:
— Никогда не думал об этом, — пожимает плечами.
— Все вы не думаете, — серьёзно говорю я и улыбка сползает с его лица.
— Только не говори, что ты мужененавистница? — отпивает вино.
— Нисколько. Можно даже сказать наоборот, — вижу, что глаза у Алекса загораются.
«Довольный сразу какой. Пёрышки распушил». Продолжаю: — Только такой мужчина, как мне нужен, всегда был редкостью, а в наше время уже вообще стал ископаемым.
Я улыбаюсь, а он смотрит на меня, сведя свои густые брови так, будто пытается прочитать в моих глазах серьёзно я говорю или шучу.
— Но женщины сами виноваты, — улыбаясь, добавляю я. — Хотя нет, скорее виновата сексуальная революция, которая изменила их принципы и стёрла морали.
— Не понял. Поясни.
Подходит официант с заказом. Я отпиваю вино и приступаю к моцарелле.
