Власовщина. РОА: белые пятна. - Виктор Филатов

С февраля по май 1939 года „Волков“-Власов состоял советником при маршале Йен-Цзишане, командующим 11-м военным районом северо-западного фронта на участке Шаньси. Власову на выбор представили трех переводчиков. Он выбрал Сун-Куеши – самого молодого, ему было 29 лет. Почему именно этого 29-летнего парня? Потому что Сун-Куеши был не просто „перевошка“, а окончивший на Западе университет, юридический факультет. Потому что этот „юрист“ работал не в какой-то адвокатской конторе, а в бюро печати министерства иностранных дел. Зорге у нас ведь тоже был журналистом, Тургенев – писателем… А найдите мне и сегодня хоть одного выпускника университета США, Англии, Германии, Франции, допустим, из России, и чтобы он за время учебы не был бы завербован местной спецслужбой или не пытались бы его завербовать? Не найдете. В 50-х годах в Штатах учился будущий член Политбюро ЦК КПСС А. Яковлев, будущий генерал КГБ Калугин, кем они оказались на поверку? „Агентами влияния“. Власову, по „легенде“ ГРУ, требовался канал, человек, который „изучал“, „работал“ бы его, доносил о каждом его шаге, а роль Власова – роль подыгрывающего. Сунь в этом смысле для ГРУ оказался настоящей находкой.

В Китае Власов, что называется, крупно отличился: в короткий срок наладил профессиональную подготовку слушателей в академии, куда приехал советником, а содержанием своих лекций, с которыми он выступал перед военной аудиторией всех рангов, обратил на себя внимание самого Чан Кайши. Такой штрих, училище располагалось вдали от центра, Власов оказался там один, что категорически запрещалось по правилам работы наших военных советников за рубежом. Обязательно должно было быть не менее двух, и желательно, чтобы один обязательно был связан с чекистами. Случайность, что „Волков“ остался без присмотра? В 1938 году в этих делах случайностей не бывало. Что он там делал один? Что надо было скрывать даже от своих коллег? От каких коллег?

Между ГРУ и КГБ всегда, сегодня также, шло глухое и непримиримое соперничество. Даже работая за рубежом в одной и той же конторе-прикрытии, даже зная, что сосед по столу „комитетчик“, „грушник“ никогда не поделится с ним своей информацией – никакой. Так же ведет себя по отношению к „грушнику“ и „комитетчик“. Во времена Берии это соперничество очень часто кончалось „мокрыми разборками“. История знает, как ради того, чтобы вырваться вперед по части добычи информации, проведения особо значимой операции, „комитетчики“, не моргнув глазом, подставляли „грушников“ под кого и под что угодно. Так что надо было скрыть Власову даже от, казалось бы, своих в Китае? Может быть, контакты и знакомства, которые завязывал Власов-„Волков“ с соотечественниками – вчерашними белогвардейцами, ими потом, в 1943 году, уже была полна его РОА? И то, и другое, и третье. Но самое главное – это была операция ГРУ: больше всего „грушники“ опасались, что про нее прознают „комитетчики“. По меньшей мере, их придется тогда брать в долю, а иначе „комитетчики“ просто провалят дело, элементарно – однажды сдав „грушников“ тем же немцам. Надо знать, что ГРУ в то время состояло, за очень редким исключением, сплошь из русских, ведомство Берии, до него Иегуды-Ягоды – сплошь из интернационалистов и профессиональных революционеров из Прибалтики и с Кавказа.

Группу военных советников в Китае возглавлял комдив Черепанов – разведчик до мозга костей. Вскоре его „почему-то“ „внезапно“ отозвали в Москву, и Власова „почему-то“ назначили на его место. Но если рядовым советником действительно может быть любой толковый офицер, то на должности руководителя группы военных Советников даже очень толковый армейский офицер может быть только, скажем так, гипотетически. Почему? Потому что во все времена эта должность была за ГРУ. Что это значит? Это значит, Власова зачем-то „натаскивали“ на работу с „коллективом сослуживцев“ по руководству громадной „русской колонией“ в условиях чужой и враждебной страны, но при этом „коллектив сослуживцев“, „ядро“ не должно знать, кто он на самом деле и какова его роль вообще. К слову, точно такой же группой советских военных советников в Китае в 1925 году руководил Блюхер. Тоже был любимцем Сталина и лучшим другом Чан Кайши – тогда генерала, входившего в Военный совет при ЦПК Гоминьдана. Звезда Чан Кайши всходила при большой работе Блюхера на Чан Кайши. Ни с какой стороны Блюхер никогда не был завязан на ГПУ, но на ГРУ – сам бог велел. В сознании каждого военнослужащего ГРУ – всего лишь одно из армейских подразделений. К сожалению, очень многие „грушники“ почему-то заканчивали, как Блюхер [17]: их расстреливали или вешали свои, если своими можно считать Берию-чекиста…

И вдруг, когда Власов оказался фактическим руководителем группы наших военных советников, поползли слухи: коммунист Власов купил в одном доме, у одной китайской семьи, 16-летнюю китаянку сроком на три месяца, мол, так дешевле – и наложница, и стряпуха, и прачка, и уборщица. „Пролетарии всех стран, соединяйтесь!“? И это при наличии суперпринципиальной парторганизации из числа военных советников? И это при длиннющей руке и всевидящем оке ГПУ? Возможно ли такое в принципе? Разврат? Разложенец? Куда смотрят партийная организация, „советские органы“, наконец? Больше того, вдруг появился на всех столбах плакат, на котором Власов и милитарист Ян Сигнань в обнимку: мол, вечная дружба с китайскими милитаристами, злейшими врагами китайских коммунистов во главе с Мао Цзэдуном. Скандал! Тогда еще не горланили: „Сталин и Мао – слушают нас“, но братание уже шло по всем направлениям. Всем стало ясно, что дни Власова сочтены, плачет по нему петля Берии. Дошлые люди судачили: плакат этот состряпал в утоление своих непомерных амбиций сам Власов, его это инициатива, хочет быть первым. „Выскочка“ – таким словом поливали Власова в Китае свои завистники и… чужие „глаза-уши“: через три года этим словом в сердцах назовет Власова однажды прилюдно на одном эсэсовском сборище высокого ранга Гиммлер. Может быть, помнил донесения своей агентуры в Китае о Власове китайской поры?

А как в этом смысле было у Зорге? Может, не так? И не только с „бабами“ и „выпивкой“, а пошире.

…В конце 30-х годов, когда армии Гитлера уже победоносно маршировали по улицам европейских городов, немецкая колония в союзном Токио жила на широкую ногу – свидетельствует все то же агентство ДПА. Одним из самых ярких ее представителей считался корреспондент влиятельной газеты „Франкфурте цайтунг“ Рихард Зорге. Он пользовался славой героя-любовника и заядлого выпивохи с манерами „салонного льва“. Как видим, кое-что совпадает, правда, на „салонного льва“ Андрей Власов не мог в принципе покушаться из-за своего деревенского происхождения, что должны были знать все, кто кружился вокруг него, – Андрею лепили имидж „деревенщины, который ничего умного не придумал, как купил бабу на три месяца целиком“. Вместе с тем Рихарда Зорге считали личным другом и ближайшим советником немецкого посла и одним из самых компетентных экспертов по азиатским проблемам. Андрей Власов тоже считался личным другом и ближайшим советником Чан Кайши, а жена Чан Кайши души не чаяла в „умном и очаровательном“ Андрее.

Служивший в то время атташе в посольстве Германии в Японии дипломат Ханс Отто Майснер позднее писал про Рихарда Зорге: „Он был самым удивительным человеком, с которым мне когда-либо доводилось встречаться“. Подобных отзывов об Андрее Власове можно привести очень много, из каждой поры его жизни.

„Этот удивительный человек был одновременно и одним из ведущих советских агентов, руководителем разведывательной группы, по кличке „Рамзай“, – сообщает ДПА. – Ему подчинялись радист Макс Клаузен и несколько курьеров, вывозивших добытые им данные за пределы Японии. Однако заслуги Рихарда Зорге стали известны лишь несколько десятилетий спустя. Только в 1964 году ему посмертно было присвоено звание Героя Советского Союза“.

Тут Андрею Власову в сравнении с Рихардом Зорге не повезло больше. Если Зорге признали нашим разведчиком через 23 года после его ареста в Токио: присвоили звание Героя Советского Союза, улицу, параллельную той, на которой находится здание ГРУ, назвали именем Рихарда Зорге, в ста метрах от здания ГРУ, подчеркиваю, что Рихард Зорге не из КГБ, что на Лубянке, а из ГРУ, ему поставлен великолепный памятник, – то Андрея Власова не признали до сих пор. Почему? Меньше сделал? Или настолько больше, что страшно сказать? А если сказать, то придется признать, что Власов был „человеком, который… предопределил исход Второй мировой войны“? Ничего, признают… В глубоких подвалах спецхрана, за толстенными дверями лежат в тиши и безмолвии документы, они запаяны в цинковые коробки, на них даже не значится срок вскрытия… Никогда? Что это за документы, которые „глаза бы не видели никогда“? Все тайное когда-нибудь становится явным.