Османы. История великой империи - Азиз Явуз
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Почему после победы над сербами Баязид не стал развивать успех? Почему он не присоединил сербские земли к своим владениям, а ограничился изъявлением покорности со стороны Стефана? Неужели в этом виноваты только беспокойные анатолийские беи?
Нет, не только они. После сражения на Косовом поле Западная Европа «проснулась», то есть наконец-то оценила по достоинству османскую угрозу. Европейским правителям стало ясно, что в одиночку против османов им не выстоять. Уже на Косовом поле плечом к плечу с сербами сражались поляки, венгры, валахи и албанцы. В воздухе запахло очередным крестовым походом. К тому же, балканские государства были сильнее Византии, которая во второй половине XIV века держалась лишь за счет своей превосходно укрепленной столицы. Так что нет ничего удивительного в скромности европейских завоеваний Баязида, который «всего-навсего» завершил покорение болгар – их основное царство, называемое Тырновским, Баязид в 1395 году присоединил к своим владением, а небольшое Видинское царство[39] до 1422 года оставалось османским вассалом и потом тоже было присоединено. Попытка завоевания Валахии оказалась удачной только наполовину – Баязиду пришлось довольствоваться установлением сюзеренитета, хотя изначально он собирался добавить к своим владениям еще один пашалык.[40] Валахия имела крайне важное стратегическое значение, ведь она была «ключом» к Венгерскому королевству, которое, в свою очередь, являлось «ключом» ко всей Западной Европе. «Этот мир не настолько велик, чтобы им правили два падишаха», разве не так? Подобно Чингисхану, османские султаны мечтали завоевать весь мир, остановившись у «последнего» моря. Но, как известно, мечты человека – в его голове, а судьба человека – в руках Всевышнего.
Во византийских владениях Баязидз действовал успешнее, поскольку до Византии европейским державам не было дела. Продолжая стратегию отца, деда и прадеда, Баязид откусывал от Византии кусок за куском, что вызывало сильное беспокойство у императора Иоанна V. Если раньше византийские правители могли тешить себя надеждой на мирное сосуществование с османами, то теперь эти надежды развеялись – даже глупцу было ясно, что государство, проводящее активную территориальную экспансию, не может мириться с существованием в своем тылу потенциально враждебного осколка некогда великой империи. Да, византийцы участвовали в войнах на стороне османов, но в любой момент они могли ударить им в спину. Сознавая свою обреченность, Иоанн Пятый занялся восстановлением и укреплением защитных стен Константинополя, а также начал возводить оборонительные башни у входа в залив Халич.[41] Но не будем забывать, что Иоанн был вассалом Баязида, а вассалам полагалось отдавать сюзерену в заложники своих сыновей, которые служили обеспечением лояльности. Баязид потребовал от Иоанна прекратить работы и разрушить то, что было построено, пригрозив, в случае неповиновения, ослепить сына Иоанна Мануила, пребывавшего в Бурсе в качестве заложника. Иоанн подчинился и спустя несколько дней умер. Узнав о смерти отца, Мануил бежал из Бурсы, благополучно добрался до Константинополя и стал править как император Мануил II.
Мануил оказался гораздо опаснее своего отца, уповавшего только на надежные крепостные стены. Он активно старался наладить связи с западными державами, которые уже готовили новый крестовый поход против османов, более внушительный, чем поход 1366 года, обернувшийся временной утратой Галлипольского полуострова. Этот поход возглавил венгерский король Сигизмунд I, владениям которого османы угрожали в первую очередь. И что? А ничего! Султан Баязид в очередной раз показал, что в искусстве войны ему нет равных – 25 сентября 1396 года близ города Никополь[42] он разгромил войско крестоносцев, на стороне которого был небольшой численный перевес.[43] Примечательно, что сербские отряды короля Стефана сражались на стороне османов.
Сокрушив выставленную вперед пехоту, рыцари-крестоносцы врезались клином в расположение османских сил и уже считали себя победителями, но тут им во фланги ударили сипахи, и победа обернулась поражением. Финальным «аккордом» стала атака полутора тысяч сербских рыцарей, которые довершили разгром, начатый сипахами. Уцелела лишь небольшая часть крестоносцев. Пленных османы перебили, оставив в живых только наиболее знатных, за которых можно было получить богатый выкуп. По свидетельству баварца Иоганна Шильтбергера, принимавшего участие в сражении и попавшего в османский плен, истребление пленников «продолжалось с утра до вечера». Этот случай породил на Западе толки о «чудовищной жестокости» султана Баязида. Но что ему оставалось делать? Небольшая численность войска не позволяла организовать транспортировку пленников в Анатолию, где они стали бы рабами. Отпустить пленников на свободу султан не мог, поскольку они снова бы стали воевать против него. Оставался единственный выход… Да, разумеется, массовое убийство безоружных людей – дело неблаговидное, но жестокость султана Баязида была обусловлена не его характером, а ситуацией. «А la guerre comme à la guerre»,[44] как говорят французы.
Что же касается непокорного императора Мануила, то Баязид «воспитывал» его продолжительными блокадами Константинополя с суши, сопровождавшимися опустошительным разорением окрестностей византийской столицы. Первая осада имела место в 1393 году, а вторая, начавшаяся в 1394 году, растянулась на восемь лет. Сухопутная блокада не позволяла взять город, для этого нужно было перерезать и водные пути, по которым константинопольцы получали всё необходимое, но она создавала существенные проблемы, а кроме того, вид огромного османского войска у стен города оказывал деморализующее действие на горожан. Для того, чтобы блокировать Константинополь с моря, Баязид заложил крепость на восточном, азиатском, берегу Босфора в наиболее узкой его части. Изначально эта крепость называлась Гюзельчехисар,[45] но впоследствии получила более прозаичное название Анадолухисар.[46] Но, как известно, одной рукой многого не сделать – для полноценной блокады Босфора нужна была вторая крепость на противоположном берегу, которую в 1452 году воздвиг правнук Баязида султан Мехмед II, поставивший точку в истории Византийской империи.
Неправы те, кто говорит, что султан Баязид I дважды не смог взять Константинополь. Баязид не был настолько наивным, чтобы возлагать надежды на одну лишь сухопутную блокаду византийской столицы. Он «воспитывал» Мануила, как уже было сказано, добиваясь от него уступок, а заодно закладывал фундамент будущей победы. Слова «закладывал фундамент» как нельзя лучше характеризуют деятельность Баязида – султан закладывал фундамент будущих побед и на Балканах, и у Константинополя, и в Анатолии… Анатолия должна была стать плацдармом для экспансии в мусульманский мир –
